Он не понимал. Что здесь произошло?… Вдруг у него вырвался крик! Он дотронулся… до какой-то непонятной вещи! Но нет, нет! Очевидно, страх затемняет ему рассудок! Пораженный ужасом, с каплями пота на висках, он в продолжение нескольких секунд оставался неподвижным. На его пальцах сохранилось ощущение этого прикосновения. Против воли он снова протянул руку. Снова его рука коснулась этой вещи. Это была прическа, лицо, и лицо это было холодное, почти ледяное.

Быстро нажал он кнопку своего электрического фонаря. Перед ним лежала женщина в крови. Страшные раны покрывали ее шею и плечи. Он наклонился и осмотрел ее. Она была мертва.

— Мертвая, мертвая! — повторял он с ужасом.

Он смотрел на остановившиеся глаза, открытый рот, на посиневшее тело и на кровь, которая по каплям падала на ковер и уже застыла теперь, густая и черная.

Поднявшись, он зажег электричество; комната осветилась, и он увидел все признаки отчаянной борьбы. Постель была в полном беспорядке, простыни и одеяло были сдернуты. На полу лежали подсвечник и часы; стрелки остановились на 11 ч. 20 м. Еще дальше — опрокинутый стул и повсюду пятна и брызги крови.

«А черная жемчужина?» — подумал он.

Коробка от почтовой бумаги была на месте. Он поспешно открыл ее. В ней был футляр, но футляр был пуст.

«Черт возьми! — сказал он про себя. — Я немного рано похвастался своим счастьем… Убитая графиня… исчезнувшая черная жемчужина… Положение не из блестящих! Как-то мы из него выберемся?»

Убийство на улице Гош заставило говорить о себе. Кто не знал Елену Цальти, бывшую певицу, жену и вдову графа д'Андильо? Роскошная жизнь ее каких-нибудь двадцать лет назад ослепляла Париж: ее бриллиантовые и жемчужные парюры были известны всей Европе.

От этой единственной в мире коллекции, разрозненной на аукционах, у графини осталась знаменитая черная жемчужина, представлявшая собой целое состояние. Но она предпочла довольствоваться малым, жить в небольшой квартире, с своей компаньонкой, кухаркой и одним лакеем, чем продать эту драгоценность. Для этого у нее было основание: она не скрывала, что черная жемчужина была подарок короля! Графиня никогда не расставалась с ней; она носила жемчужину и днем и вечером, и прятала ее в известное ей одной место. Все эти подробности, приведенные газетами, возбуждали любопытство столько же, сколько и самые обстоятельства преступления. На другой день после убийства в газетах появилась следующая новость:

«Нам сообщают об аресте Виктора Данегра, лакея графини д'Андильо. Против него собраны подавляющие улики. На отвороте его нового жилета, который начальник полиции нашел в его комнате между двумя тюфяками, оказались пятна крови. Кроме того, на этом жилете не хватало одной пуговицы, обшитой материей. Эта пуговица еще в самом начале следствия была найдена под кроватью убитой.

«Очень возможно, что после обеда Данегр, вместо того, чтобы идти в свою комнату, проскользнул в шкафную и через стеклянную дверь видел, как графиня прятала жемчужину. Одно обстоятельство оставалось невыясненным. Как мог Данегр, пришедший в семь часов утра в табачный магазин на бульваре, выйти из квартиры? Кухарка и компаньонка, спавшие в конце коридора, — они служили у графини около двадцати лет, — утверждали, что в восемь часов, когда они встали, обе двери и в передней и в кухне были заперты на два поворота ключа. Сделал ли Данегр второй ключ? Следствие покажет!»

Следствие ничего не показало.

Ганимар, старый начальник сыскной полиции, взявшийся расследовать дело, чувствовал, что тут замешан Арсен Люпен. Два обстоятельства привели его к этому предположению. Во-первых, показание госпожи Сенклев, двоюродной сестры и единственной наследницы убитой. Она объявила, что графиня за месяц до своей смерти доверила ей в одном из своих писем место, куда она прятала черную жемчужину. Это письмо исчезло. Кем оно было похищено? Во-вторых, жена швейцара рассказала, что она открывала дверь какому-то человеку, который поднимался к доктору Харгелю. Спросили доктора; оказалось, что к нему никто не звонил.

Итак, кто же был этот человек? Сообщник? Но преступление было совершено в 11 часов 20 минут, значит, за четыре часа до визита ночного посетителя, о котором говорила жена швейцара.

— В этом деле замешан Арсен Люпен! — говорил Ганимар.

— Ну, да, — возражал прокурор. — Вы его видите везде, вашего Арсена Люпена!

Правосудие часто поддается увлечению шаткими доказательствами; иногда сами факты складываются у него согласно тому взгляду, который установился вначале.

Прошлое Виктора Данегра, рецидивиста, пьяницы и гуляки, сделало свое дело и, несмотря на то, что ни одно новое обстоятельство не подкрепило двух или трех прежде найденных улик, ничто не могло поколебать мнения следователя. Он закончил следствие, и несколько недель спустя начался разбор дела.

Оно было запутано и томительно. Председатель вел его без всякого увлечения; прокурорский надзор обвинял вяло. При этих условиях адвокату Денегра было очень легко вести защиту. Он указал на пробелы следствия и на шаткость обвинения. Не было ни одной серьезной улики.

— Во всяком случае, — заключил адвокат, — докажите, что именно мой клиент ее убил. Докажите, что убийца и вор не то таинственное лицо, которое входило в дом в три часа утра. Часы показывали одиннадцать, скажете вы мне. Что же из этого? Разве нельзя переставить стрелки на тот час, какой вы сами выберете?

Виктор Данегр был оправдан.

Он вышел из тюрьмы в одну из пятниц под вечер, похудевший, подавленный шестимесячным заключением. Судебное следствие, одиночество, заседание суда — все это внушило ему болезненный страх. Ночью его преследовали страшные кошмары и призрак эшафота.

Под именем Анатоля Дюфора он нанял на вершине Монмартра маленькую комнату и жил случайными заработками. Однажды, когда он обедал в одном из маленьких трактиров своего квартала, какой-то незнакомец сел против него. Это был человек лет около сорока, в сюртуке сомнительной чистоты. Он заказал себе обед и бутылку вина.

Когда вино было принесено, он налил стакан Дюфору и тихо сказал:

— За ваше здоровье, любезный Данегр!

Тот привскочил:

— Я? я!… Вы ошиблись… Клянусь вам…

— В чем вы клянетесь? Что вы — не вы? Не лакей графини?

— Я вам говорю… меня зовут Дюфором…

Собеседник вынул из кармана карточку и протянул ему. Виктор прочитал: «Гримодан, отставной инспектор сыскной полиции. Делает справки и принимает секретные поручения». Он вздрогнул.

— Вы из полиции?

— Я больше в ней не состою, но занятие это мне понравилось, и я продолжаю работать за свой счет… Выгодно! Иногда выискиваются такие золотые дела, как ваше!

— Мое?

— Да, ваше. Это совершенно исключительное дело, если только вы пожелаете обратить на меня ваше внимание.

— А если я этого не сделаю?

— Это необходимо. Вы находитесь в таком положении, что не можете мне ни в чем отказать!

Виктор Данегр почувствовал смутное опасение. Он спросил:

— В чем дело?… Говорите!

— Хорошо. Вот в двух словах: я послан к вам от госпожи Сенклев, наследницы графини д'Андильо, чтобы потребовать от вас черную жемчужину.

— Черную жемчужину? Ее у меня нет!

— Она у вас.

— Если бы она была у меня, то я был бы убийца.

— Вы и есть убийца.

Данегр расхохотался.

— К счастью, мой милый друг, суд присяжных не был такого мнения. Единогласно, вы слышите, единогласно признали меня невиновным. А когда у нас, кроме сознания своей правоты, есть и уважение двенадцати честных людей…

Отставной сыщик схватил его за руку:

— Без лишних слов, приятель! Слушайте, за три недели до преступления вы украли у кухарки ключ от черной двери и заказали точно такой же у слесаря Утарда, на улице Оберкампф, N 244.

— Неправда, неправда! — бормотал Виктор. — Никто не видел этого ключа… Вы лжете!