Под их защитой проржавевшие орочьи посудины пронзили диффузный слой внешней атмосферы, их корпуса светились, пока они опускались. Имперские корабли совершали пируэты, изящно уходя друг от друга, пытаясь удерживать посадочные суда в прицеле, но врагов оказалось слишком много. Верховный маршал дал выход своему гневу.
— Все корабли Адептус Астартес! Сконцентрируйте весь огонь на скитальце, обозначенном как «Скорбное Опустошение». Флотские ударные крылья, защитите боевые баржи от орочьих атак. Мы собьём одну из этих мерзостей, прежде чем отступим. — Хор тридцати имперских диалектов подтвердил получение приказа.
Сервиторы забормотали свои медленные предупреждения.
— Зафиксированы энергетические скачки у всех скитальцев, сеньор, происхождение и цель неизвестны, — доложил офицер ауспика.
— Сеньор, мы получаем сообщения, что орки приземляются по всей планете, — сказал другой.
— Как это возможно? Не один из их кораблей ещё не приземлился. Телепортация? Говорили, что они воспользовались ей во время вторжения на Писцину-4, — размышлял Хелбрехт.
— Да, повелитель. Ни одного судна, орки появляются из ниоткуда, — подтвердил Балостер.
— Сконцентрировать огонь! Уничтожить «Скорбное Опустошение»!
Верховный маршал выбрал скиталец импульсивно. Все они были уникальными и неопределённого класса. Их возможности и предназначение оставались неизвестными. Одни были сбивающей с толку мешаниной из камней и брошенных судов — истинные созданные варпом космические скитальцы, приспособленные орками под свои нужды. Другие выглядели построенными специально, два оказались гигантскими астероидами, усеянными полуразвалившимися башнями и двигателями. «Скорбное Опустошение» сполна заплатило за действия своих сородичей. Дождь термоядерных бомб разрушил перегруженное потрескивающее зелёное энергетическое поле. Взрывы на обшарпанной варпом поверхности превратили наружный корпус в румяный шлак. И всё же скиталец держался до тех пор, пока одна из лавовых бомб не взорвалась в каком-то жизненно важном месте внутри. Хребет скитальца вздымался и опадал, а затем сломался, разбросав камни и металл по верхней орбите Армагеддона, задев и так уже повреждённые корабли и сбив пустотные щиты по всему флоту Хелбрехта.
По мостику пронеслись одобрительные крики и ликование. — Слава Императору! — кричали сервы и братья-Храмовники. — Слава Императору!
Верховный маршал не присоединился к ним, его внимание оставалось приковано к запутанному танцу сотен кораблей на дисплеях рубки.
Имперский флот оказался в бедственном положении. Орки эффективно прорвали его строй. Многие из атакующих поплатились за это жизнями, но из-за близости к Армагеддону уничтоженные флотом космических десантников орочьи суда оказались столь же опасны, как и уцелевшие. Сбитый корабль превращался в ракету, копьём устремляясь к планете, неся не меньший потенциал разрушений, как если бы он был заполнен живыми орками.
— Сеньор, вам стоит взглянуть на это, — позвал Балостер, привлекая внимание Хелбрехта к участку экрана, который он увеличил.
Верховный маршал увидел в окулус, как из отверстия в носу скитальца обозначенного как «Злобный Ужас» вышвырнули астероид. Огромный как остров снаряд с обманчивой медлительностью падал на планету. Пройдя сквозь слой поверхностного воздуха, он раскалился и жарко засветился — трение сделало своё дело. На втором витке за ним потянулся тонкий хвост дыма. Столкновение произошло двенадцать минут спустя. Шлейф перегретого пара выбросило по всем верхним слоям атмосферы, фронт взрыва пронёсся по пустошам Армагеддона со сверхзвуковой скоростью, сметая всё на своё пути.
— Улей Гадес уничтожен, сеньор, — доложил Балостер.
— Как Яррик и предсказывал, — бесстрастно ответил Хелбрехт.
А затем «Злобный Ужас» направил своё оружие на «Вечного Крестоносца». В неровных проёмах по всей уродливой спине монстра показались грубые орудия. Примитивно сваренный борт к борту из двух огромных кораблей — одного ксеносов неизвестного происхождения, другого древнего имперского — «Злобный Ужас» являл собою непристойную химеру корабля, но смертоносную химеру.
Разряды зелёных молний прочертили космос и закорчились на щитах «Вечного Крестоносца». Они вспыхивали всё ярче и ярче изо всех сил пытаясь сбросить разрушающую их актиническую энергию.
С мучительным стоном щиты рухнули. «Вечный Крестоносец» оказался открыт для атак со всех сторон и они не заставили себя ждать. Словно поняв, что флагман Чёрных Храмовников — ключ к имперской защите, на него одновременно накинулись сто орочьих штурмовиков.
Корабль загрохотал от атак.
— Поднимите щиты! — приказал Хелбрехт. Он принял решение. — Соедините с адмиралом Пэролом. Приготовьтесь к отступлению.
Голос Пэрола разнёсся по мостику, соперничая со звуками ведущего бой «Вечного Крестоносца».
— Верховный маршал, — начал он. Адмирал выглядел измождённым, но в его голосе сквозила сталь. Своими манерами он советовал Хелбрехту действовать быстро.
— Их слишком много и нас слишком много, адмирал. Мы мешаем друг другу. Ваших кораблей мало для подобного сражения, а наши, разумеется, не приспособлены для него. Мы должны отступить и атаковать издалека — посмотрим, удастся ли нам увлечь за собой часть орков и разбить их.
— Согласен, — ответил Пэрол. — Мы добились определённых успехов сдерживая наступление, но мы не можем поддерживать такой уровень потерь. Сейчас война должна вестись на поверхности.
Он отключил связь.
— Предупредите Гримальда, — велел верховный маршал. Сейчас внизу воцарилось затишье перед бурей. Через несколько минут его сметёт шторм.
— Я не могу связаться с ним, сеньор.
— Тогда запиши моё сообщение и отправь по вокс-сети. — Хелбрехт изменил тон голоса, чтобы прорезать канонаду. — Хельсрич, это «Крестоносец». Нас отбросили от планеты. Орбитальная война проиграна. — Недалеко от мостика взорвалась орудийная платформа, расцвёл оранжевый огненный шар, грохот ударной волны разнёсся по флагману и прервал речь Хелбрехта. — Повторяю: орбитальная война проиграна. Гримальд… приготовься, когда услышишь эти слова. Я доверяю тебе, наследник Мордреда. Надвигается ад, брат. Нет числа флоту Великого Врага, но вера и гнев помогут тебе исполнить долг.
— Гримальд, умри достойно.
Хелбрехт глубоко вздохнул:
— Конец сообщения. Всем кораблям отступать. Всем кораблям отступать! Покинуть орбиту. Мы вернёмся, когда наши шансы станут лучше.
Двигатели «Вечного Крестоносца» протестующе взвыли, когда пилоты развернули корабль и направили его изысканно украшенный нос прочь от Армагеддона. Беспрерывно ведя огонь, флагман отступил, за ним последовали потрёпанные флоты десятка орденов космического десанта.
Три дня спустя флоты Империума встретились для перегруппировки на орбите главного газового гиганта Армагеддона. Плавучие базы из Доков святого Йовена обходили орочью блокаду, доставляя боеприпасы, материальные средства и команды. Вокруг всех кораблей сновали ремонтные буксиры и служебная техника, вдоль повреждённых корпусов мерцали хрупкие электрические искры восстановительных бригад Адептус Механикус и Имперского Флота.
«Его Воля» пришвартовался рядом с «Вечным Крестоносцем». В покоях верховного маршала адмирал Пэрол совещался с Хелбрехтом.
Пэрол оказался стройным человеком с узкими чертами и орлиным носом, подчёркнутым тонкими усами. Неизменное циничное выражение ничуть не придавало привлекательности его лицу, искривлённому капитанской окулярной аугметикой и интерфейсом. Изредка он давал выход раздражению, но его уважали за проницательность.
Он не любил иметь дел с Адептус Астартес на их территории, где всё казалось ему чертовски большим. Неудачная попытка устроиться поудобнее на их нелепой и высокой мебели заставила его почувствовать себя ребёнком, которого притащили к верховной настоятельнице за какой-то школьный проступок в схоле навитас. Во всём этом было что-то кошмарное. На борту своего корабля в окружении офицеров и с величайшими кораблями флота в своём полном распоряжении Пэрол чувствовал себя не неуязвимым, потому что такие мысли быстро приводили космического командующего к смерти, но могущественным. В покоях этого гиганта он чувствовал себя лишённым всей власти. То, что верховный маршал не показывал никаких эмоций, ничуть не помогало. Космических десантников было непросто читать и в лучшие времена, кроме рвения и агрессии их эмоциональный диапазон казался слишком ограниченным. Хелбрехт же оказался ещё хуже остальных. Его лицо не выражало вообще никаких эмоций. Хотя он резким грохочущим голосом произнёс слова уважения к Пэролу это, в конечном счёте, не имело никакого значения. Адмирал не мог избавиться от ощущения, что ему устроили выговор.
