Тобиас изумленно приподнял брови и хотел было возразить и рассказать о намерении прогуляться по Хогсмиду, но просто молча кивнул.

«Ему четырнадцать, − напомнил себе Тобиас, со вздохом доставая хлеб для бутербродов, − радуйся, что он хоть бутерброды из твоих рук принимает и домой приходит. Скоро и этого не будет. Главное, не лезть к нему в душу против воли и постараться, чтоб он набил как можно меньше шишек».

Он обернулся, окинув взглядом сына, который теперь с мечтательным взглядом уставился в совершенно пустую стену и с сожалением вспомнил свои четырнадцать, с вечными попытками бунтовать, найти подружку, и то, как желая выглядеть взрослым первый и последний раз напился с какими-то ирландцами в баре.

========== Глава 13. Первая удача ==========

−Что-то не так? – спросила Эйлин, занимаясь разбором детских вещей Северуса и краем глаза заметив, как Тобиас в очередной раз вздохнув отложил книгу и расстроенно смотрит в окно.

− Не то что бы, − грустно ответил Тобиас, − просто, − он почесал нос, не зная, как выразить тот сумбур, что творился на душе с момента как Северус вернулся в школу. – Северус вырос. Быстро.

Тобиас поджал губы и стал выглядеть еще печальнее, а Эйлин лишь улыбнулась и подойдя к нему тихонько провела рукой по волосам.

− Дети вообще такие существа, имеющие привычку быстро и внезапно взрослеть, − сказала она с улыбкой, продолжая нежно гладить, − но это же не плохо. Я понимаю, что тебе грустно, но это пройдет. У меня прошло, хотя, признаться, я уже давно заметила, что он вырос.

Она подобрала подол длинного платья и залезла Тобиасу на колени, чем заставила его хоть и грустно, но улыбаться.

− Но он только что сидел и играл тут с колбами, таскал пирожки, дергал за уши Спика и просился ночевать с нами! – пробормотал он зарываясь в волосы Эйлин и не понимая, с чего вдруг появилась такая меланхолия, − а теперь он даже портключ сам использовал. Будто я и не нужен ему вовсе.

− А вот это глупости, − возразила Эйлин беря его лицо в свои руки, − соберись Тоб. То, что наш сын взрослеет, не означает что он про нас забудет или что-то подобное. Он отдельный человек и всегда им был. Просто сейчас, ну,− она задумалась, подбирая верную фразу, − он, наверное, в той фазе жизни, когда кажется, что ты можешь и знаешь все лучше всех. Особенно родителей. И если вспомнить нас с тобой, то даже хорошо, что у него эта фаза сейчас.

− Жалеешь обо всем этом? – спросил он понимая, что Эйлин права до последнего слова, но чувство грусти от этого понимания никуда не девалось и, как ему казалось, становилось только больше.

− Нет, − ответила она спокойно, − скорее я жалею о том, что вот так ушла из дома. Что не поговорила с мамой и не попыталась изменить её отношения к тебе и ситуации. Я же тогда, как узнала о беременности, просто собрала вещи и ушла! – Эйлин фыркнула, ругая свой беспечный молодой разум, − сейчас я бы поступила совершенно иначе. Сейчас я даже способна понять своих родителей, как и все, желающих дочери самого лучшего.

− Твои родители живы, − напомнил Тобиас, растерянно теребя подол её платья, − пока они живы, ты в любой момент можешь прийти и поговорить. Разве нет?

−Могу, − признала Эйлин, и сморщившись добавила: − Вот только тогда они не поддерживали Сам-Занешь-Кого так открыто и если честно, сейчас я просто боюсь. Я тешу себя надеждой, что они про меня если не забыли, то просто не думают и вычеркнули из жизни. Никто не знает, что будет, если я вдруг появлюсь у них на пороге, да и потом, четырнадцать лет прошло, все уже давно чужие люди. Я думаю, встреться мы на улице, то прошли бы и не узнали друг друга. − Эйлин пожала плечами, чувствуя, что эта рана давно зарубцевалась и не смотря на редкие мечты о том, как могла-бы повернуться жизнь поступи она иначе, это не более чем мечты. – Твоя мама, кстати, тоже жива.

− Моя мама жива где-то своей на родине в Цюрихе. Жива, вроде как здорова и шлет открытки каждое рождество, подписанные просто «мама». Как считаешь, стоит мне пытаться наладить эти стабильные отношения? − усмехнулся Тобиас. − Отношения – это дело двух и видит небо, я бился над ними сколько мог. Я просто устал стучаться в стену.

− Везучие мы, − тихонько рассмеялась Эйлин целуя его в мочку уха, − за то нашим детям мы, надеюсь, очень хорошие родители и даже местами навязчивые. Компенсируем, видимо.

− Кстати о навязчивости, − вспомнил Тобиас, − я так привязался к Северусу с расспросами, что он даже, видимо, наврал мне про девушку. Это было обидно.

− А зачем спрашивал? – изумилась Эйлин, − даже я знаю, что он Лили любит с первого взгляда, хотя любовь эта платоническая и невзаимная, но уж как есть. Не думаю, что он посмотрит на кого-либо пока вопрос с Эванс не разрешится. И вот тогда, − она щелкнула мужа по носу, − ему очень нужна будет твоя помощь, поддержка и неуместные вопросы. Потому что быть брошенным любовью всей жизни, наверное, очень тяжело.

− И я ничем ему не помогу, потому что любовь всей моей жизни сидит у меня на коленях, − проворчал Тобиас, обнимая Эйлин как можно сильнее, − но я постараюсь.

− Вот и старайся, − ответила она, соскакивая с его колен и возвращаясь к коробкам, − и допиши уже план клиники. Я вчера внесла корректировки в то, что было, и очень надеюсь, что ты помнишь, что март не за горами.

Март действительно пришел очень быстро. С лицензией, полученной неожиданно легко и быстро, создавать портал стало гораздо удобнее и потому, в середине месяца, когда Шарлотте исполнился месяц, Тобиас вновь постучал в кабинет третьего заместителя ответственного за колдомедицину в Лос-Анджелесе. К его немалому удивлению на месте тощего волшебника сидела молодая девушка, которая, едва стоило ему войти в кабинет, с улыбкой поднялась со своего места и заверив, что его уже ждут, провела за собой Тобиаса по длинным многочисленным коридорам.

Стараясь не потеряться, Тобиас оглядывался по сторонам поражаясь умениям инженеров так правильно и четко расширить и сконструировать пространство МАКУСА всего лишь в одном, небольшом как казалось с улицы, маггловском офисе. Бесчисленные лестницы, служебные записки снующие тут и там, и служащие, в отличие от английских волшебников одевающиеся по маггловской моде ему очень нравились и пару раз он даже засмотревшись на особо изящные витражи, едва не потерял сопровождающую его девушку из виду.

− А кто там будет? – спросил он, догнав наконец волшебницу и стараясь удержать в неожиданно потных ладонях папку с наработками. Девушка только снова тепло улыбнулась и отворила перед Тобиасом дверь, пропуская его вперед, взволнованного так, как не переживал перед первой операцией и одновременно называя присутствующим его фамилию.

− Добрый день, − пробормотал Тобиас оглядывая большой зал с лакированным столом в центре, где уже сидело множество людей, все как один повернувших головы на вошедшего.

− Займите свободное место, мистер Снейп, − кивнул ему в знак приветствия уже знакомый тощий волшебник, сообщая, что как только в зале появятся еще несколько людей, начнется собрание.

− Лиланд Эрхард, − услышал Тобиас слева от себя и повернувшись увидел полного мужчину, с улыбкой протягивающего ему руку, − вы тоже с проектом?

− Э, да, − кивнул Тобиас, вытирая ладонь о брюки и спешно здороваясь, − а вы?

− Оружейная лавка, − еще теплее улыбнулся Лиланд, − тут все с различными проектами, я думаю. Наверное, мы избранные, чьи наработки особо понравились. Кстати говоря, вы первый кто просто сел на свое место, а не застыл от вида президента. Вы ему явно понравитесь, вы – смельчак.

На миг застыв от удивления Тобиас оглядел присутствующих и не без труда опознал человека сидящего во главе стола и беседующего с кем-то из собравшихся. Догадаться, что это и есть президент, он смог лишь сравнив говорящего с мужчиной, изображенным на плакате у входа в Магический конгресс.

− Я его просто не заметил, − пояснил он и хотел добавить что-то еще, но президент взмахнув рукой поднялся со своего места и громким зычным голосом поприветствовал присутствующих.