Тобиас кивнул и, поискав в карманах, достал несколько смятых банкнот.
— Вот, — он грустно улыбнулся, понимая что до больницы придется ехать, скрываясь от контролеров. —Этого хватит, я надеюсь. Если нет, попробуй еще раз снять со счета родителей, как в тот раз, — он виновато уставился в окно. — Не знаешь, где зонт?
Вместо ответа Эйлин направила на него палочку, и Тобиас почувствовал, как по коже пробежал легкий холодок, сменившийся теплом.
— Зонт на крючке за дверью, но даже без него ты теперь не промокнешь, — сказала она довольно улыбаясь и поцеловала его в длинный нос. — И чего он тебе не нравится. Прекрасный нос.
— У беременных такие странные взгляды, кошмар просто, — сказал он смущенно.— Не скучай, — Тобиас обнял Эйлин, поцеловал живот и вышел, закрыв за собой дверь.
Едва оказавшись на крыльце, ему ужасно захотелось вернуться обратно. Дождь барабанил по зонту, а нога, как назло, попала в лужу, но, к его удивлению, осталась совершенно сухой.
— Хоть что-то хорошее, — пробормотал он самому себе.
Путь до железной дороги занимал десять минут, и в хорошую погоду Тобиас даже любил пройтись не спеша и подумать о жизни. В этот раз, хоть и с сухими ботинками, но идти было неприятно, а ветер то и дело сдувал на глаза длинные волосы, и от такой дороги создавалось ощущение, что и весь день будет противным.
Спустя сорок минут он успел убедиться в правдивости своих предчувствий. Отделение было переполнено стонущими людьми с ранениями различной степени тяжести.
— Снейп! Ты спишь в одном ботинке или что? Почему еще не в форме? — в суматохе, даже обычно добродушный доктор Тиббинг, злобно рявкнул на входящего в двери медбрата.
— Больше не повторится, доктор Тиббинг, — отчеканил Тобиас, мгновенно вспомнив собственного отца, обладающего схожей манерой общения.
Тиббинг только махнул рукой, обращая все свое внимание на пациентов.
— Что там произошло, не в курсе? — заходя в раздевалку спросил Тобиас у стоящего возле своего шкафчика Эрика Джейси. Эрик в ответ пожал плечами, натягивая больничную рубашку и цепляя к ней бейдж с надписью «Интерн».
— Ну, тебе-то уж точно там делать нечего, Снейп. Твое дело — утки менять да лекарства разносить. Медбрат, — надменно подчеркнув последнее слово, сказал он, ткнув в бейдж Тобиаса пальцем.
Снейп вздохнул, подавляя в себе желание дать Джейси в зубы, и молча начал переодеваться в пижаму медбрата. Он не желал тратить драгоценное время на ненужные разъяснения о том, что медбрат Снейп знает и умеет больше, чем интерн Джейси. Будучи сыном патологоанатома и психотерапевта, Тобиас в прямом смысле вырос в больнице. Игрушки для ребенка успешно заменяли шприцы, а из деревянных палочек в кабинете ЛОРа он однажды смастерил неплохую модель кукурузника. Позже, повзрослев, он от скуки помогал пациентам и выполнял простые поручения, а к девятнадцати годам знал не меньше, чем выпускник интернатуры. Именно по этой причине ему, единственному из всего университета, разрешили работать по специальности уже с конца первого курса.
— Авария. Школьный автобус врезался в самосвал. Чудо, что никто не умер, но переломов полно. Держи бинты и иди в пекло, ― протараторила медсестра и вложила в руки Тобиаса пакет с бинтами. Устало улыбнувшись она быстро удалилась оформлять поступивших пациентов.
Снейп искоса взглянул на Джейси и, улыбнувшись тому, с каким замешательством господин интерн смотрел на перелом ноги, повернулся к своему пациенту.
— Я умру, да? — девочка в перепачканной кровью форменной кофточке глотала слезы и дрожала, как лист. Ее рука была сплошь покрыта впившимися в кожу осколками стекла.
— С чего бы? Ты еще молодая. Сейчас почистим рану, и все будет хорошо, — ласково ответил ей Снейп.
Он взял перекись и, аккуратно полив ей на руку, похвалил скривившуюся девчонку за храбрость.
— Но ведь если стекляшка попадет в кожу, можно умереть. Мне Донни сказал! — растерянно побормотала девочка и ойкнув, разревелась, когда Тобиас пинцетом выхватил из руки первый осколок.
— Придется потерпеть. Обещаю, ты не умрешь, — сказал он тихим, спокойным голосом, глядя девочке в глаза. — Тебя как зовут?
— Ребекка Уотсон, — пробормотала она, глядя в янтарные глаза Снейпа. — Вы не будете меня резать?
— Ну что ты, — говорил он все тем же тихим голосом. — Лучше расскажи мне, как ты учишься. Что самое интересное ты прошла последним?
— Самое интересное… — Ребекка задумалась, не обращая внимание на боль в руке, и только изредка морщилась, будто ощущая укусы комара. — Самое интересное, что в Древнем Египте почитали кошек. Там даже была богиня, которая была с головой кошки, а у сфинксов было тело льва. А я очень люблю кошек, — закончила она, преисполненная гордостью, и, ойкнув, вспомнила о своей руке, оглядывая ее удивленным взглядом.
— Вот, теперь никаких стекляшек. А ты и не заметила, — улыбнулся Тобиас, гордясь, что его пациентка улыбается ему в ответ. — Приди завтра на обработку, но думаю, что и так все будет хорошо, — он подмигнул ребенку, пропуская ее к стойке регистрации, где другие дети, способные идти самостоятельно, ожидали своих родителей.
К концу дня Тобиас уже не чувствовал ног от усталости и, закрыв шкафчик с одеждой, с ужасом подумал о мешках с нитками. Сорок минут в поезде не особо способствовали восстановлению сил, и на фабрике он еле плелся за стареньким сторожем, показывающим объем работы.
— Вот мешки, — говорил он скрипучим голосом, — это, к слову, все, что сделали на фабрике за сегодня. Завтра утром машина уезжает на развоз, так что до утра ты должен все это покидать, —сторож смерил Тобиаса взглядом, про себя решив что этот хилый парень не задержится на складе надолго. — Честно говоря, больше месяца тут мало кто продержался, а больше одного грузчика брать не хотят. Кризис. Ты, если что, звони, — пробормотал старик, указав на телефон, и, шаркая, удалился восвояси. Тобиас же решил позвонить Эйлин, полный надежды, что ее голос придаст ему сил.
***
Непонятный звон резко нарушил тишину дома, и Эйлин, подпрыгнув от неожиданности, опрокинула чашку с чаем.
— Эванеско! Репаро! Мерлин, что за ерунда? — возмутилась она ища тряпку, чтобы вытереть разлитый чай и всё еще не могла понять, откуда раздается неприятный звон.
Эйлин озиралась по сторонам в поисках источника шума и даже выглянула в окно, решив, что это звонят в дверь. Звон прекратился так же резко, как и возник, но через минуту возобновился снова.
— Акцио то, что звенит! — не подумав, сказала молодая женщина, заметив краем глаза, как красная штука приподнялась с журнального столика и подплыла к ней, не прекращая звенеть. Пытаясь хоть как-то унять орущий предмет, Эйлин сдернула трубку телефона и с удивлением услышала голос Тобиаса, будто он был рядом.
— Алло! Эли, это я! − услышала она из трубки.
— Тобиас? — Эйлин огляделась вокруг, но в комнате она по-прежнему была одна. — Как это возможно? Ты где?
— А, — в трубке послышался его смеющийся голос. — Я на фабрике. А в руке у тебя телефон. Никак не могу запомнить, что ты еще не все знаешь. При помощи телефона можно говорить на расстоянии.
Эйлин вздохнула и, прижав трубку плечом, взяла в руки коробку телефона и, устроив его на коленях, забралась в кресло.
— Он всегда так ужасно дребезжит?
— Иначе его не услышишь, — рассмеялся Тобиас на том конце провода.
— Понятно, а кружочек с цифрами? — Эйлин прокрутила колесо, и в трубке что-то защелкало, но связь не прервалась.
— Не делай так больше. Это для набора номера. У каждого телефона есть номер, иначе до человека не дозвонишься. В общем-то, я и звоню, чтобы тебя услышать. Тут много мешков, сегодня был ужасный день в больнице и… вот, — неуклюже закончил Тобиас, засопев в трубку.
— Хочешь, я приду и помогу тебе? — сказала Эйлин, загораясь идеей помочь Тобиасу. — Заклинание левитации я знаю хорошо.
Из трубки снова послышался смех, но уже не усталый, а более счастливый.
— Ну, приходи. Благо, что я тут один. Дорогу знаешь? Прямо до конца дома, направо и до конца, здание с трубой, дверь с надписью «Склад», − объяснил он.
