― Таким образом, ― решил резюмировать Тобиас, ― получается, что наш сын наконец-то набрался смелости уйти из этой проклятой школы, а наша дочь решила вернуться к учебе. Замечательный год, я полагаю. Особенно если учесть, что позавчера я допустил к работе первых вампиров.
Эйлин благодушно рассмеялась, обнимая мужа и не давая возможности и дальше говорить о работе. Она с самой осени слушала о нововведениях, и сейчас ей хотелось оставить все дела в стороне и просто пообщаться всей семьей.
Засидевшись до глубокой ночи, все постепенно разошлись по своим комнатам. Северус, волею судьбы попавший в ванную комнату последним, очень хотел побыстрее помыться и оказаться рядом с Чарли. Повесив халат на крючок, он бросил мимолетный взгляд в зеркало и в тот же момент испуганно дернулся, увидев на левом предплечье четко проступившую татуировку. Быстро подняв руку, он удивленно вскинул брови, обнаружив абсолютно чистую кожу, и даже потрогал ее пальцами, но не ощутил никаких изменений. Метки не было. Сев на край ванны, он еще несколько минут всматривался в бледное предплечье и, пожав плечами, залез под воду, решив, что перенервничал и темная метка ему просто привиделась.
========== Глава 22. Спасатели семейной жизни ==========
Тобиас с силой поставил чашку на стол и еще раз перечитал письмо Ванессы. Довольно корректно и учтиво она сообщала, что вампиры, принятые на работу и вполне удовлетворительно отработавшие месяц, теперь отказываются выходить на дежурство, пока из больницы не уйдет новый коллега оборотень.
«Конечно же, я понимаю, что для тебя это дикость, но если я могу терпеть соседство с оборотнем, то другие вампиры — нет. Мы слишком разные и веками друг друга недолюбливаем. Единственное, что ты можешь сделать, это попробовать развести смены и свести межвидовое общение к минимуму», ― писала Ванесса, и Тобиас уже несколько раз прочитал это письмо вслух.
― Это что, так сложно оформить? ― спросила Эйлин. ― Ты так нервничаешь, будто она просит о чем-то трудновыполнимом. Прикажи оборотню работать только в дневные смены, и вопрос будет решен.
В отличие от Тобиаса, не считавшего, что выходной является поводом не заниматься рабочими вопросами, она лежала на небольшом диванчике с журналом в руках и совершенно не хотела забивать голову проблемами.
― Просто оформление всяких разводов не входило в мои планы, ― хмыкнул Тобиас. Его несколько развеселил извиняющийся тон письма и то, в каких словах Ванесса сообщала о проблеме, ― я за мирное сосуществование. Я считал, что создам прецедент и английское общество станет более толерантным к существам, а на деле, выходит, что они сами друг друга терпеть не могут. И как мне это урегулировать? Даже если обе стороны друг друга не переваривают, на людях-то можно потерпеть?
― Можно, но зачем? ― лениво отозвалась Эйлин. ― Если этот развод даст некоторую свободу и поможет жить долго и счастливо, то почему бы и нет?
― Иной раз я терпеть себя не могу за мой альтруизм, ― проворчал Тобиас. Выхватив чистый лист бумаги из принтера, он по старинке начал писать ответ Ванессе от руки. ― Ведут себя как дети, ― бормотал он вполголоса и чуть громче добавил, ― проверь текст, ладно?
Увидев первую строчку, Эйлин фыркнула и рассмеялась, до сих пор поражаясь умению Тобиаса сделать комедию из драмы.
― Официальное постановление о разводе, ― прочла она деланно грозным голосом и замолчала, услышав странный грохот за дверью.
Взмахнув палочкой, Тобиас заставил дверь распахнуться и показать Северуса, который, стоя на коленях посреди коридора, руками собирал осколки посуды вперемешку с едой на поднос.
― Запнулся о ковер, ― пробормотал он, стараясь не смотреть на родителей, и покорно опустил руки, когда Тобиас заставил беспорядок исчезнуть. ― Спасибо, ― буркнул Северус. ― Пойду, наверное, за новой порцией завтрака.
Красный, расстроенный и отчего-то, как показалось Эйлин, одновременно смущенный, он быстро ретировался на кухню и, судя по раздавшемуся оттуда звону, снова что-то разбил.
― Что это с ним? ― приподнял бровь Тобиас. ― Надеюсь, что ничего страшного не произошло?
― А как по мне, он — вылитый ты, ― улыбнулась Эйлин, тронутая тем, что сын наконец решил сделать что-то романтичное и, судя по цветку на подносе, шел к Чарли. ― Местами неуклюжий и очень этого стесняющийся.
― Я не неуклюжий, ― обиженно проворчал Тобиас, ― хирург не может быть неуклюжим.
― И потому врезаешься в дверные косяки с хирургической точностью, ― рассмеялась Эйлин, ― и также спотыкаешься о ковер. Видимо, вся твоя внимательность живет в операционных.
― Читай уже постановление, ― фыркнул Тобиас. ― Я просто думаю о многом, и мозгу не хватает сил еще и дверные косяки со скомканными ковриками замечать.
Он замолчал и, скрестив руки на груди, прищурился и бросил суровый взгляд на ковер в коридоре. Эта гримаса, как обычно, развеселила Эйлин. Снова рассмеявшись, она послала мужу шутливый воздушный поцелуй и наконец углубилась в чтение импровизированного постановления о разводе оборотней и вампиров.
***
― Устроим дуэль? ― спросила Шарлотта. Пребывая в хорошем настроении, она настырно потянула Северуса за короткий рукав цветастой летней рубашки. ― Давай как в детстве, покажи мне что-нибудь интересное?
Она нетерпеливо переступила с ноги на ногу и даже несколько раз ткнула брата палочкой в ребра, но он так и не шевельнулся.
― Эй, ты в порядке? ― осведомилась Шарлотта. Проследив взгляд брата, она села рядом с ним, смахнув с шорт несуществующие соринки. ― Такое ощущение, будто ты сейчас журнальный столик взглядом прожжешь или он попросту оживет и убежит куда-нибудь с криками.
― Не смешно, Пирожок, ― вздохнул Северус. Он будто невзначай коснулся своего левого предплечья и сморщился. Это утро началось для Северуса с совершенно онемевшей руки и дурного предчувствия. Раньше такое с ним не случалось, и, стараясь не волноваться понапрасну, он спустился вниз, чтобы приготовить для Чарли завтрак. Как назло, по пути обратно рука снова дала о себе знать странным и неприятным ощущением. Остановившись, чтобы поудобнее перехватить поднос, Северус прислушался к разговору родителей за дверью и, уловив лишь обрывок фразы, действительно запнулся о ковер, шокированный услышанным. ― Как считаешь, у родителей все нормально? ― спросил он, внимательно глядя на сестру.
― Как по мне, то да, ― пожала плечами Шарлотта. ― Мама, правда, очень часто выглядит грустной, когда думает, что этого никто не видит, ― добавила она, чуть подумав. ― Но я не думаю, что случилось что-то фатальное. Может, на работе проблемы?
― Вот и я не знаю, что думать, ― пробормотал он и, грустно взглянув на сестру, приобнял ее и притянул к себе. Такое поведение было настолько странным для Северуса, что Шарлотта опешила и напряглась, не зная, как себя вести.
― Так, скажи в чем проблема, и подумаем вместе, ― предложила она и зачем-то похлопала его по плечу. ― Сам всегда говоришь, что один в поле не воин.
― В общем, ― начал Северус, решив не вдаваться в подробности, ― я сегодня нес Чарли завтрак и услышал часть их разговора. И сейчас я практически уверен в том, что они вот-вот разведутся. Как я понял, они скрывали это от нас и ждали, пока мы станем достаточно взрослыми, а теперь, вот… ― неловко закончил он и глубоко вздохнул. ― Чарли, правда, сказала, что я не прав, и потому я сомневаюсь, но как я могу не верить тому, что так четко услышал собственными ушами?
― А я ведь тоже слышала, как они бурно выясняли отношения пару дней назад, ― припомнила Шарлотта. ― Мама тогда тоже говорила что-то про одиночество и явно плакала. Я, правда, не видела, да и потом они вспомнили про заклинание и убрали слышимость, но что-то явно происходит.
― Вот, ― упрямо заявил Северус, впервые в жизни не радуясь, что оказался прав. ― Говорю же, я точно слышал слово «развод». Может, они это утром решили?
Шарлотта пожала плечами и тоже грустно окинула взглядом дворик, уже не кажущийся таким прекрасным, как несколько минут назад. В этот же момент из дома вышла Эйлин, хмурая и с телефонной трубкой, зажатой между ухом и плечом. Выудив свой ежедневник из плетеного кресла, она умчалась обратно в дом, что-то говоря собеседнику про адвокатов и какой-то судебный процесс.
