― И оно того стоило? ― спросил Тобиас, хмурясь и считая сына на редкость импульсивным. В его представлении Северус наверняка услышал о себе что-либо обидное и первым полез в драку. Закончив с порезами, он принялся смазывать мазью огромный кровоподтек на бледной худой спине Северуса.

― Стоило, ― самодовольно бросил Северус, ― вот поверь, что стоило. Ты мне сам всегда говорил, что женщин нужно защищать, ― он едва заметно улыбнулся, вспомнив, как восхищенно наблюдала та девушка за его дуэлью. И то, как она сама ловко бросила в обидчиков несколько интересных заклинаний.

― Вот оно что, ― усмехнулся Тобиас. ― Девушка, значит. И кто же эта прекрасная принцесса?

Теперь его тон уже не был таким сердитым. Узнав причину, он даже порадовался, что сумел воспитать сына настоящим мужчиной.

― Не знаю, ― Северус фыркнул не то от боли, не то от комичности ситуации. ― Я просто шел мимо пляжа и увидел, как на безлюдной части одна девушка при помощи нюхлера ищет деньги в песке… ― Северус замер, кривясь от боли в ребре. Тобиас как раз заговаривал трещину, и даже дышать сейчас Северусу было больно.

― Так и знал, что не стоило тогда слушать маму и отправлять нюхлера в заповедник, ― полушутя посетовал Тобиас, ― глядишь и вторую клинику бы открыли. ― И что было дальше?

Тобиас срастил кости, и Северус продолжил рассказ, радуясь, что боль практически исчезла.

― Я с ней разговорился, ― он мечтательно улыбнулся, ―, а тут подваливают эти пьяные выродки. Достали палочки и попытались, мягко говоря, отнять нюхлера, ― Северус криво усмехнулся, ― вот только не вышло. Палочки я быстро к рукам прибрал, девушке велел схватить нюхлера и трансгрессировать, а сам не успел. В ход пошли кулаки и вот, ― Северус махнул рукой перед сломанным носом, ― результат на лице. И не только.

— Пятеро магов на пляже? — удивился Тобиас, водя палочкой над носом сына и сетуя, что не знает заклинаний, способных за одно сделать нос чуточку меньше и красивее. ― Не-волшебников не было поблизости? ― обеспокоенно спросил он и выдохнул, получив отрицательный ответ. ― Мне иной раз кажется, что магия заразна. Или что один волшебник притягивает к себе остальных. Когда мы сюда переехали, то поблизости не было ни одной волшебной семьи, а сейчас я лично знаю уже семь, ― удивленно произнес Тобиас. ― Наш район наверняка отмечен на карте МАКУСА как потенциально магическое поселение.

― Растем, ― резюмировал Северус. ― Но вот мне жаль, ― вернулся он к прошлой теме, ― что я у той девушки даже имени спросить не успел. Только запомнил татуировку в виде лисы на правом предплечье.

― Встретишь еще, если судьба распорядится, ― улыбнулся Тобиас. Он уже давно не видел в глазах сына подобного увлеченного огонька. Слушая рассказы о девушке и ее нюхлере, Тобиас будто опять видел перед собой десятилетнего Северуса, в красках описывающего, как Лили может заставить цветок расцвести на ее ладони.

― Ну вот и все, ― произнес Тобиас. Внимательно осмотрев сына, он еще раз вызвал руны над ним. Удовлетворенно кивнув самому себе, Тобиас тут же рассеял их движением руки. ― Ребра будут ныть около суток, а в целом, ― он направил палочку на пустую банку из-под мази и трансфигурировал ее в зеркало. ― Можешь хоть завтра детей учить. Никто не догадается, что ты участвовал в уличных драках за нюхлера.

Северус прыснул со смеху. Глядя на свое отражение, он и сам не смог бы с уверенностью сказать, где еще два часа назад располагались синяки.

***

Как ни странно, но две недели воспитания изменили Шарлотту. По мнению Эйлин, дочь стала взрослее, а Тобиас отметил увеличившуюся в разы ответственность. Сама Шарлотта ничего необычного за собой не замечала. Она морально готовилась к поступлению в школу волшебства и очень грустила от того, что Сара, узнав последние новости, практически перестала с ней общаться.

Перед самым отъездом девочки все же смогли помириться, и Сара даже обещала писать письма, но при прощании все-таки не смогла сдержать слез.

Сама Шарлотта за последний месяц не раз сомневалась в своем решении поехать в Ильверморни. Только беседа по душам с папой убедила ее в необходимости обучения именно там.

Так, первого сентября Шарлотта, облаченная в мантию цвета спелой клюквы, неуверенной походкой вошла в круглый вестибюль волшебной школы. Статуи, изображающие основателей Ильвермони — Изольду и Джеймса, остались позади, и теперь, последовав примеру других первокурсников, Шарлотта завороженно озиралась по сторонам. Круглый большой зал, где проходит распределение на факультеты, был очень красивым и цветастым. Вдоль стен висели флаги факультетов, а чуть вдалеке ― флаг самой школы. Под ним, сложив руки на груди, стоял невысокий человек в такой же, как у учеников парадной бардовой мантии, подпоясанной веревкой с гордиевым узлом.

Суетливая старшекурсница, сопровождавшая новичков с момента их прибытия, еще раз пересчитала детей и кивнула мужчине, стоящему под флагом школы.

― Добро пожаловать! ― произнес он, слегка поклонившись, когда со всех сторон вдруг послышались аплодисменты.

Шарлотта еще раз оглянулась по сторонам, только сейчас замечая остальных студентов, стоящих на балконах этажом выше.

― Рад приветствовать в нашей школе очередное поколение волшебников, ― тепло улыбнулся мужчина. ― Меня зовут Чейз Деллман, ― представился он. ― И я являюсь директором этой, всеми признанно замечательной школы магии и колдовства!

Сверху вновь раздались тихие смешки студентов.

― Как вы можете видеть, ― продолжал директор, обращаясь к первокурсникам, ― по разные стороны от вас расположены символы ваших будущих факультетов: Рогатый змей, Пакваджи, Вампус и Птица-гром. Под вашими ногами находится изображение гордиева узла. Сейчас я бы хотел, чтобы вы все выстроились вдоль стены и затем по очереди выходили в центр зала, становясь на изображение гордиева узла. Да начнется распределение!

Директор хлопнул в ладоши, и под аплодисменты остальных студентов первокурсники стремглав поспешили занять места вдоль стены. Каждый из них едва ли не дрался за свое место, считая, что первым станет именно он.

― Аарон, Дженнифер, ― раздался откуда-то сверху женский голос. Шарлотта лишь усмехнулась, видя разочарование на лице мальчишки, стоящего рядом с ней.

― Мой брат ― учитель в Хогвартсе, он сказал, что распределение всегда идет по алфавиту, ― шепотом сказала Шарлотта ему на ухо. Мальчик только рассеянно кивнул и шмыгнул носом, явно боясь попасть не на тот факультет.

― Мне нужно на Вампус, ― прошептал он. ― Мой папа — аврор, и если я попаду на Птицу-гром, то он меня съест, ― судорожно вздохнул мальчик и резко замолчал, когда Птица-гром шумно забила крыльями, определив судьбу первого студента.

Следом за Дженнифер, слушая голос женщины, выходили и распределялись на факультеты остальные дети. Самым популярным, как ни странно, был факультет Птицы-гром и Вампуса, за ним шел Пакваджи и Рогатый Змей.

Для себя, выслушав от Северуса историю Ильверморни, Шарлотта решила, что к танцам ближе всего факультет Птицы-гром. Тобиас выразил надежду на Пакваджи, ведь едва ли не все студенты Вишневой клиники в свое время учились именно на этом факультете. Северус и Эйлин сошлись взглядами, что будь у них возможность, они бы выбрали Рогатого змея. Вампус не выбрал никто.

― Раш, Джаспер, ― произнес голос, и мальчик, стоящий рядом с Шарлоттой, сглотнув, вышел в середину круглой комнаты.

В абсолютной тишине Пакваджи внезапно поднял вверх стрелу. Растерянный Джаспер чуть не расплакался, видя, как на мантии проявляется герб факультета. Глубоко дыша и с сожалением взглянув на Шарлотту, которая почти что убедила его, что все будет хорошо, он поплелся к своим новым однокурсникам.

Шарлотте стало страшно. Совсем скоро должны были вызвать ее. Волнуясь сама не зная от чего, Шарлотта скрещивала пальцы на удачу, желая услышать свою фамилию как можно позже.

― Снейп, Шарлотта, ― произнес женский голос, и Шарлотта на негнущихся ногах заставила себя выйти и встать на изображение гордиева узла.