– Сириус! – прошипел Регулус.

– …умный, – вещал дальше старший Блэк, – сильный маг, стреляет из лука, играет на рояле, поет фальцетом, вышивает крестиком, ноликом и сложными геометрическими фигурами. В общем, половина юных леди удавится от зависти Гермионе. И главное: у них есть общая слабость – домовые эльфы. Они вместе освободят их из рабства и станут причиной самоубийства целого народа. Войдут в историю, думаю, как изверги, устроившие геноцид домовиков.

– Ха-ха, – процедил Регулус, испепеляя своего брата взглядом.

– Северуса интересует вопрос наследования титула, – деловито заметила Гиневра. – Гермиона – единственная наследница могущественного и богатого рода, она не может выйти замуж за наследника второй очереди.

Сириус посерьезнел.

– Талия тебе еще не рассказала? У нас больше не может быть детей. Регулус точно наследует титул.

Гиневра непроизвольно замедлила шаг, ошеломленная такой новостью.

– Сочувствую, – тихо произнесла она, хотя точно не знала, расстроен ли этим обстоятельством Блэк.

– У нас уже есть Стелла, – пожал плечами он. – И есть кому продолжить род Блэков. Жаль только, что я не принимал участия в воспитании дочери, а в целом, все не так уж плохо, верно? – унывать по-прежнему не в правилах Сириуса.

Гиневра опять повернулась к Регулусу, испытующе взглянув на него. Ей очень не хотелось, чтобы Гермиона совершила ошибку. Но как понять, не совершит ли?

– Мы сможем рассчитывать на твою помощь в этом деликатном деле? – серьезно спросил Сириус, но уже в следующий миг опять развеселился: – В конце концов, кто может быть лучше моего брата? Кроме меня, конечно, но извините, идеал уже занят.

Гиневра опять вернулась к размышлениям о том, чем этому шуту гороховому удалось покорить ее подругу. Не иначе, как Приворотным зельем. Она вновь повернулась к Регулусу.

– Ты действительно любишь мою дочь? – напрямую спросила она, все-таки надеясь, что он не из тех, кто считает, что для счастливого брака вполне достаточно одного любящего человека (а такое мнение очень широко распространено в чистокровных кругах).

Регулус замялся, явно застигнутый врасплох. Его щеки опять залил румянец, и он как-то тяжело вздохнул, не в силах подобрать слов. Гиневра почувствовала, как внутри зарождается нечто, напоминающее неприязнь. Не знает? Не любит? В лучших слизеринских традициях, не хочет признавать своих чувств? Или признавать перед теми, кого это не касается? Гиневра мысленно отругала себя за бестактность: по меньшей мере, не стоило спрашивать в присутствии этого паяца.

Сириус, словно чувствуя, когда о нем думают, тут же отозвался:

– Гиневра, ты такая прямолинейная, будто не по ошибке попала в Гриффиндор, честное слово.

– Воздержись от комментариев в мою сторону, – мрачно посоветовала она, с усилием подавляя нарастающий жар в груди.

– Понял, – поднял руки Сириус. – Не будем ссориться, а то нам и без того сложно делить Талию.

Гиневра одарила его недовольным взглядом. Сириус ничуть не смутился.

– Ну, как? Ты поможешь нам уговорить Снейпа?

Она еще раз посмотрела на Регулуса. Тот у нее за спиной посылал брату угрожающие жесты, а когда она повернулась, сунул руки в карманы куртки и с хмурым видом уставился в землю, продолжая таинственно молчать.

– Хорошо, я на вашей стороне, – решила Гиневра, хотя сомнений у нее было предостаточно.

Прозвучало как-то предательски по отношению к Севу.

– Только, если все получится, я хотел бы сделать ей предложение наедине, а не как принято, – безупречно сдержанно, с непроницаемым видом уведомил младший Блэк.

– Учтем, – сомнений чуть поубавилось, но, в целом, легче не стало.

Люпин слушал их разговор чуть ли не с открытым ртом, потом удивленно покосился на Регулуса и вернулся к созерцанию улицы, которая стала почти безлюдной и тихой. Гиневра увидела впереди дом с выбитой дверью и уже не сомневалась, что именно здесь жили Беллы. Они остановились поодаль.

– Мы опоздали, – констатировала она.

– Надо проверить, – вполне прогнозируемо загорелся Сириус.

– К чему это? – раздраженно повернулась к нему Гиневра, опять подавляя вспышку пламени, причем с еще большим трудом.

Она ненавидела такие моменты: когда и так чувствуешь себя расчетливым чудовищем, а тут еще приходится уговаривать не в меру благородного и, главное, бездумного мужика вернуться к жене живым.

– В доме никого нет, – с другой стороны объявил Люпин, уже успевший навести чары.

Не успела Гиневра и рта раскрыть, как двое бестолковых Мародеров пересекли улицу и направились внутрь.

– Вы идиоты, что ли? – шепотом заорал Регулус, но, естественно, пошел вслед за братом.

«Это еще мягко сказано», – раздраженно подумала Гиневра и тоже перешла улицу, не забыв, впрочем, оглядеться по сторонам. Еще не хватало и вправду нелепо погибнуть под колесами магловского автомобиля. Ей становилось все жарче.

Дом Беллов оказался совершенно пуст. Дверь с разбитыми витражными стеклами валялась в конце прихожей. У порога остались грязные следы пары мужских ботинок. Люпин прошелся по комнатам, одновременно принюхиваясь и колдуя.

– Беллы были здесь минут пятнадцать назад, – наконец, сказал он. – Еще чувствую хорошие женские духи, причем разные ароматы.

– Отлично, уходим, – отрывисто произнес Регулус.

– Пройдем немного по их следу, – в глазах Сириуса полыхнул маниакальный огонек: определенно, соскучился по адреналину.

– Ты спятил?! – взвился Регулус и сердито покосился на Люпина, который скромно потупил взор: у него так и не выработался иммунитет против заразительного маразма друга.

Гиневра ощутила характерный зуд под ногтями. Она перевела дыхание, чувствуя, как от жара мутится рассудок. О, нет, о, нет-нет.

– Пожиратели пошли по их следу, как пить дать! – Регулус крепко сжал кулаки, со злостью глядя на брата.

– Может, нам удастся перехватить… – начал тот.

– Нет, мы договаривались! – оборвал его младший.

Дальше их спор Гиневра не слышала. В висках громко застучала кровь. Она раскрыла ладони – кожа на кончиках пальцев казалась раздраженной, и они мелко дрожали от напряжения: огонь уже растекся по жилам, проникнув в каждую клеточку тела. Под ногтями нестерпимо зудело. Что, если создать одну маленькую струйку пламени? Она подняла руки так, будто держала мяч, намереваясь создать огненный шар. Всего лишь шар. У нее получится. Магия заструилась между ладоней, перетекая из одной в другую и сгущаясь, уплотняясь… Это ощущение завораживало, приносило облегчение и, одновременно, будоражило кровь. Пламя взвилось внутри горячей голодной волной, в голове зазвучал развеселый безумный мотивчик: «Сжечь, сжечь, сжечь…»

Гиневра резко опомнилась и опустила руки. Вспыхнувшая искра погасла, так и не превратившись в пожар. Она сглотнула. Нужно немедленно найти выход для силы.

– Идем, – хрипло выдавила она, с трудом выталкивая слова из сдавленного от напряжения горла. – За Пожирателями.

Братья Блэк, спорившие с пеной у рта, дружно умолкли. А потом на лице Сириуса расплылась шкодливая ухмылка.

***

Регулус чертыхался про себя, ненавидя и Сириуса, и Морроу. Самоубийцы! Если кому-то из их противников удастся прикоснуться к Метке, то их всех ждет смерть – долгая и мучительная, что самое страшное. Он сглотнул. Перед глазами вдруг четко предстала та злополучная ночь, и он явственно ощутил ледяные пальцы инферналов, смыкающиеся на его запястьях. Он тряхнул головой, с трудом отгоняя наваждение. Сейчас нужно собраться и думать только о сражении. Ничего больше не существует в этот миг, только стремление выжить. То самое, которое он подчас ненавидел, пробуждающее нечто животное… Но об этом потом. Сейчас – выжить.

Они аппарировали в конец улицы, завернули за угол и увидели Беллатрису, с безумным хохотом вприпрыжку пересекающую дорогу. Внизу, на размокшем от дождей поле, лежала перевернутая помятая машина.

– В сторону! – крикнул Сириус.

Регулус едва успел отскочить: на том месте, где они с Сириусом только что стояли плечом к плечу, от проклятья Амикуса Кэрроу обуглился асфальт.