– Геннадий Щелканов, а живет здесь мой друг и партнер, Олег Горчинский.

– Фамилию-то его я знаю, видел в списках жильцов. Что ж, выздоравливайте, а я к приятелю вашему как-нибудь загляну – потом, как он поправится. Познакомимся, поговорим, жизнь так устроена, что люди друг другу нужны бывают иногда.

– Тут полностью согласен. Телефончик не оставите? Так, на всякий случай.

– Тоже верно. Мало ли что случится, а так мы и знакомы уже. Запиши.

Генка занес в телефон номер полицейского, взамен выдал ему свою визитку, они пожали друг другу руки – знакомство состоялось, и оно может быть полезным. Заперев дверь, Генка с тревогой заглянул в комнату.

– Ну, что?

– Ничего хорошего, интоксикация сильная. – Врач, который привез капельницу, угрюмо смотрел на градусник. – Температура сейчас начнет падать, но это ненадолго. Оставлять его одного нельзя, конечно, и потому я предлагаю перевезти пациента в больницу.

– Он ненавидит больницы. – Генка вздохнул. – У него мать полгода по больницам пролежала, насмотрелся.

– Понятно. А кто-то может остаться с ним? Родственникам позвонить?

– Нет у него никого. – Генка нахмурился. – Мать умерла около года назад, а больше никого. И мне, как на грех, надо в офис – Олег слег, мне за двоих справляться теперь, а у нас запара полнейшая. Может, сиделку нанять?

– Я останусь. – Наташа осторожно пощупала пульс больного. – Вот здесь, в кресле, устроюсь, оно раскладывается. У меня от гриппа прививка, заразиться от него не смогу. Я только с суток сменилась, время есть. Позвоню маме, попрошу, чтобы привезла мне во что переодеться и варенья малинового захватила, и останусь. Нельзя его бросать одного, тем более ночь впереди.

– Ну, договорились. – Врач уже надевал куртку. – Раствор вечером подвезу, или кто из наших будет рядом – закинут, но следи за пульсом, температуру тоже контролируй, и чуть что – вызывай машину и в больницу, шутки закончились. Давно я не видел такого тяжелого течения болезни, так что полагаюсь на тебя.

– Саш, спасибо.

– Да что тут – спасибо. – Врач взглянул на Генку. – Вовремя подсуетился, приятель твой и помереть вот так мог.

– Вы на машине?

– Нет, меня «Скорая» подвезла, по дороге на вызов. А что, можешь подбросить?

– Конечно. – Генка тоже взял куртку. – Едем. Наташ, спасибо тебе огромное, я там купил всякого, и если чего надо, звони.

Олег их не слышал. Его душа блуждала в сером лабиринте, голос матери звал его, и он шел к ней, а коридоры никак не заканчивались.

– Ужасное место.

Голос был незнакомый, Олег открыл глаза. И откуда в его квартире взялась эта высокая дама с копной светлых волос, держащаяся, как линкор среди шаланд? То, что это не соседка, он уверен, но…

– Тише, мама, он спит.

– Вот банка малины, и липовый цвет, и малиновые веточки, я летом на даче сушила. Заваривай и давай вместо чая, и…

– Мам, я знаю.

– Много ты знаешь, как же. – Дама хмыкнула и подошла к Олегу. – Бедный мальчик, надо же, так заболел!

Прохладная ладонь легла Олегу на лоб.

– Температура не меньше тридцати девяти, мне и градусник не нужен. Доча, в пакете твои вещи, и пирожков я нажарила – в судочке, поешь. Это ужасное место, ты видела этих людей? Гнездо разврата какое-то, в коридоре вонь…

– Мама, я не собираюсь выходить в коридор, но оставлять его одного было нельзя.

– Нельзя, конечно, нельзя, – вздохнула дама. – Что ж, Наташа, меня такси ждет, но если что-то будет нужно, немедленно звони, я тут же приеду.

– Спасибо, мамуль.

Наташа, сестра Гришки Макарова. Олег вспомнил – она была здесь… когда? Тысячу лет назад, еще до того, как он вошел в лабиринт. И она до сих пор здесь.

Он чувствовал, что температура немного схлынула, и ему хотелось пить. Щелкнул замок, Наташа вернулась в комнату.

– Пить?

Олег кивнул, и она, подняв его голову, напоила его восхитительно прохладным чаем.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

Наташа недоверчиво хмыкнула и принялась считать ему пульс.

– Я сегодня с тобой останусь на весь день и на ночь, если ты не против. – Она забрала опустевшую чашку. – Сейчас заварю нового чаю, а ты отдыхай. Лекарство поможет вывести токсины, если до ванной не дойдешь, я помогу. В общем, будем лечиться. Сейчас чай с малиной выпьешь, моя мама привезла целую банку малинового варенья.

Наташа скрылась в кухне, а Олег поплелся в ванную. Прохладная вода остудила его голову, он почувствовал облегчение, но боялся, что это ненадолго. И присутствие в его квартире этой незнакомой ясноглазой девушки отчего-то очень радовало. Он вернулся в постель и укрылся одеялом. Это одеяло когда-то давно купила ему мать, Олег его помнит с самого детства, и хотя можно было бы купить новое, он не понимал зачем. Ему нужно его одеяло, знакомое и привычное. И в этом чужом доме, наполненном какой-то чуждой, непонятной ему жизнью, в этой крохотной квартирке, которая тоже чужая, только знакомые с детства вещи наполняют его покоем, словно защищая его. И в этом он ни за что никому бы не признался, но сам-то знал, что дело обстоит именно таким образом.

В дверь постучали, и Олег напрягся – обычно именно так стучат соседи.

– Наташа, не открывай.

– Думаешь, это чужие?

– Генка всегда звонит, а теперь у него и ключи есть, а больше никто не ходит. – Олег поморщился. – Здесь одни алкаши живут, рвань такая, что смотреть противно. Вот утром устроили драку у меня под дверью, орали, выли, били в дверь ногами. И такое каждый день. Я им просто не открываю, пусть стучат сколько хотят.

– Может, случилось что-то?

– Когда случается что-то, вызывают полицию, врачей или службу спасения. А к соседям стучат, если надо на водку занять, и тут я пас. Эти граждане отлично обходятся и без моего финансирования.

– Убили кого-то утром.

– Убили и убили, для этих людей это лучший из возможных исходов.

Олег понимал, что выглядит сейчас бессердечным уродом, но других ответов у него не было, а лгать он не любит.

Стук повторился, уже настойчивей. Наташа, виновато взглянув на Олега, направилась к двери.

– Я просто посмотрю.

– Ну-ну.

За дверью стояла еще молодая, но уже испитая женщина в грязном халате и стоптанных шлепанцах. Наташа тут же пожалела, что открыла, – прав был Олег, не стоило.

– Слышь, соседка, сигареты есть?

– Нет.

Наташа закрыла дверь и посмотрела на Олега.

– Ну, я же тебе говорил.

– Кошмар какой-то.

Она вернулась в комнату и взяла пакет, привезенный матерью.

– Я, пожалуй, приму душ и переоденусь. – Наташа чувствовала себя неловко. – Пей чай, тебе нужно много пить.

Она скрылась в ванной, а Олег откинулся на подушки. Странное умиротворение снизошло на него – несмотря на температуру и болезнь, несмотря на этот чужой дом и тяжелые события последних лет, сейчас он ощущал покой. Он уснул, и на этот раз попал не в лабиринт, а в парк «Дубовая роща», куда они с Генкой сбегали иногда с занятий. Стояла осень, на парковых дорожках лежали желтые кленовые листья, а пруд холодно и гладко блестел, отражая остывшее октябрьское небо.

Парк был пуст, и Олег отчего-то радовался этому. И, усевшись на качели, замер, наслаждаясь холодной пустотой.

Маша торопилась закончить регистрацию почты. Нужно было еще сбегать в банк, потом заехать на фирму, предлагающую канцтовары по цене, ниже рыночной, и многое чего другого. И эти пару часов, когда она могла побыть вне дома и вне офиса, Маша ценила как драгоценный дар, потому что каждая минута, проведенная вне офиса и дома, приближала ее к свободе.

Она открыла дверь в приемную – так и есть, дверь в помещение программистов тоже открыта. Маша знала, почему она всегда открыта, и сейчас ей это было на руку.

– Геннадий Михайлович, нужно документы в банк отвезти. Вы отвезете?

– Маш, мне некогда. – Генка выглянул из кабинета, взъерошенный и деловитый. – Возьми такси и съезди, вот деньги. И по дороге купи мне в «Мелроуз» обед.