– Ты превратил его в принца раньше времени, адское отребье, – сухо бросил Виктор, до того тихо стоявший тут же, прислонившись плечом к стен слева от зеркала. – Вампиры ищут его всей бандой и вряд ли отпустят живым уже – вы их здорово потрепали в Фэрбенксе. А в таком наряде только принцу и ходить. И если мы поедем по дороге, то они легко нас найдут.
– А ну ка ша, сынок. – пригрозил Аэлирн пальцем, тряхнув головой и яростно зыркнув на вампира. – Я не горю желанием кутать своего Льюиса в тряпки или лохмотья, в которые закутан ты. А ещё я не хочу, чтобы он замёрз. Если будет нужно – я самостоятельно оторву голову императору Тёмных. Уж больно он заигрался. А теперь – веди его в трактир, а я расплачусь.
Павший резко развернулся на пятках и растолкал задремавшего на тканях гнома, а затем, сияя улыбкой, принялся плести какую-то чушь, показывая на меня. Не дожидаясь окончания разговора брат крепко взял меня за руку и повёл прочь. Сперва я думал, что он назло Павшему поведёт меня дальше, но через пару минут мы в самом деле оказались в дымном, шумном трактире. Бурча себе что-то под нос, вампир с видимым недовольством плюхнулся за один из замызганных столов, скинул с себя подранный и запылённый плащ, а затем рявкнул что-то, но на этот звериный рык тут же явилось две милых пухлых официантки. Они были коренастыми, плотно сбитыми дамами в немного грязных от жира и приправ когда-то жёлтых платьях и белых передниках. Курчавые рыжие волосы нельзя было удержать ни одной лентой, хоть дамы и пытались. Хоть у них и были чуть приплюснутые, веснушчатые лица, они были почти что милыми. Возможно, на вкус гномов даже красивыми, но о вкусах гномов я не ведал, а потому тихо устроился напротив брата, пытаясь выпутаться из плаща. Что удивительно, даже несмотря на несколько слоёв одежды, мне не было жарко – легко и свободно. Пока Виктор называл что-то дамам и мрачно поглядывал по сторонам, явно выискивая врагов, я достал подаренную мне трубку и принялся набивать её табаком. А вот для того, чтобы раскурить её, потребовалось немало сил – я уже и от свечи пытался прикурить, и пальцами щёлкал, но только яростное пламя вырывалось из ладоней, а потому я было отчаялся, но Виктор поднёс ко мне горящую длинную спичку. Чуть улыбнувшись и зажмурившись, я принялся тщательно раскуривать своё удовольствие, то и дело причмокивая губами – табак был сладким, пряным, и курился на удивление легко. А пока я любовался рыжевато-алым тлеющим табаком, ко мне тихо подсел брат, а затем почти что нежно обнял и прижал к себе.
– А я думал это никогда не случится, – довольно и беззлобно прошептал я, утыкаясь носом в шею брата и приобнимая его одной рукой в ответ. – Я так скучал по тебе, Виктор.
– Похоже, Павший не давал тебе скучать, – с толикой ревности и злости в голосе произнёс вампир, выразительно покосившись на мою шею, где из-под воротника рубашки ехидно выглядывали красноречивые засосы.
– Не злись, милый, пожалуйста, – виновато потупился я и теснее прижался к брату. – Я не могу понять, что происходит. Когда мы с ним были вместе, тогда, в Фэрбенксе, меня… не знаю, будто что-то внутри перевернулось. Знаешь, как будто бы я почувствовал своего давно потерянного… не знаю. Но это было так странно! Я не мог без него и продохнуть толком. Это не значит, что я перестал к тебе что-то испытывать, Виктор, вовсе нет!
Я поглядел на него и тут же опустил взгляд – на его лице, мрачном и немного искажённом злостью большими буквами было написано: «Ну ты и блядь». Отодвинувшись, я принялся яростно дымить трубкой. На душе было гадко, мерзко, и я чувствовал себя грязным. Использованным, брошенным. И отчего-то захотелось стукнуть Виктора и броситься на поиски Аэлирна, звать его и рыдать в голос, но когда прохладные пальцы брата зарылись в мои волосы, это желание пропало. Отложив трубку прочь, я прильнул к Виктору и принялся ласкаться наподобие кота: потирался о него лицом, щеками, пытался даже мурлыкать, но это получалось из рук вон плохо, но я не оставлял своих попыток приласкаться. В конце концов, я понимал, что если не сейчас, то уже никогда, ведь время утекает сквозь пальцы, убегает от нас прочь, явно не желая сотрудничать. А пока мы нежничали и ласкались, расторопные дамы из гномьего рода принесли два больших подноса, уставленных яствами и выпивкой. Собственно, на одном покачивались три деревянные крепкие кружки и два небольших бочонка, а вот на соседнем аппетитно благоухал поджаренный молодой кабанчик, по бокам от которого теснился запечённый картофель и прочие овощи, а ещё притулилась плошка с лёгким салатом. Не заставляя меня ждать, вампир шустро разделал мясо, а затем разлил по кружкам благоухающий эль.
Мы немного пьянствовали и постепенно отщипывали куски от мяса, закусывая и делясь тем, что происходило за время нашей разлуки. Но после первой кружки благоуханного алкоголя я было забеспокоился, но причина беспокойства более не заставила себя ждать – Аэлирн вынырнул будто чёртик из табакерки и ухнул Виктору на руки объёмный мешок, а затем почти нежно сдвинул его в сторону и уместился рядом со мной.
– Это что?! – Виктор рычал, явно пребывая на грани срыва.
– Твой мерзостный вид оскорбляет мой взгляд, бродяга. Иди и немедленно переоденься, а свой гадкий плащ можешь оставить на тряпки трактиру, – с вызовом и вдохновением произнёс упавший на землю ангел, приобнимая меня крылом и целуя в лоб. От него пахло морозом и свежестью – видимо, на улице пошёл снег, а мы и не заметили.
Вампир, скептично вскинув брови, развязал тюк и, заглянув вовнутрь, скорчил мину. А затем, засунув в свёрток руку, почти пренебрежительно двумя пальцами извлёк на свет нечто, что напомнило мне чёрное кружевное бельё. Едва сдержавшись от того, чтобы захихикать, я кашлянул и уткнулся лицом в крыло Аэлирна.
– И это? – с толикой сарказма протянул вампир, явно играя на публику – на нас уже начинали поглядывать.
– О да, и свои грязные, вонючие трусы тоже смени, а то я скоро потеряю нюх. Прискорбное благоухание, – мило улыбнулся ангел.
– Тебе пойдёт, братик, – прыснул я, стараясь не засмеяться вместе с несколькими особенно любопытными зрителями.
Вампир выглядел так, будто бы был кипящим чайником – вот только крышечка не подпрыгивала, а из ушей не валил пар. Впрочем, очень скоро щёки его залил яркий румянец, и в его взгляде я разглядел мысль – наверняка он уловил своё отражение в одном из окон и вспомнил, когда последний раз мылся в этой суматохе. Тихо посмеиваясь и почти аристократично отправляя в рот кусочки белого мяса, Павший проводил взглядом спешный побег вампира в сторону уборной. Если бы армии Тёмных выглядели бы так же, то Павший бы обратил их в бегство одними своими ядовитыми шуточками – это точно! Я тоже смеялся, но едва слышно, чтобы не обидеть Виктора, который в самом деле выглядел бродяга бродягой. Я налил себе и Аэлирну эля, а затем с удовольствием приложился к кружке – то пойло, которым я упился в Фэрбенксе совершенно не шло ни в какое сравнение с почти что нежным алкоголем, имеющим привкус яблок.
– Ну вот, этот оборванец вернулся, а ты меня теперь забудешь, – тоскливо и тихо вздохнул Павший столь неожиданно, что я едва не поперхнулся напитком, услышав, какая тоска кроется за его наигранно-детскими словами.
Рядом со мной печально сложил крылья истинный ангел – он уложил на стол руки и облокотился на них подбородком, чуть повернувшись ко мне и подняв полный печали и боли взгляд сапфировых глаз. Пряди волос скользили, падали на его лицо, превращая его в истинное произведение искусства, а потому я не сразу смог понять, о чём же поёт это чудесное райское создание с глубинным адским сиянием у самых зрачков. Но медленно я понял, что же проворковал этот крылатый дьяволёнок, смотрящий на меня столь моляще, что мне становилось стыдно и больно одновременно. Видимо, я слишком долго тянул с ответом, а потому Аэлирн с шумным вздохом опустил голову и закрыл глаза. Белоснежные длинные ресницы его затрепетали, будто бы тот, кто убивал вампиров и эльфов сотнями, собирался вот-вот расплакаться.
