С утра пораньше началась самая настоящая беготня для меня - я пытался узнать у портовых рабочих хоть что-то про корабль, на котором пропали люди, ходил в библиотеку, чтобы найти хоть что-то интересное по этому поводу - вдруг были ещё подобные случаи. В общем, я играл в детектива и делал всё, чтобы убить своё время до отплытия. Признаться, это было очень и очень приятное ощущение, особенно, когда мне удавалось надавить на жертву либо своим животным обаянием, либо милым видом. Но даже к концу второго дня я не приблизился к разгадке. А меж тем я всё чаще чувствовал слабость, головокружение, и именно это пугало меня больше первого моего “большого плавания”.

- А если, - рассуждал я, расхаживая по номеру и думая, куда бы ещё сунуться в Сиэтле и что бы такого посмотреть. - Если я не сдержусь и всех убью? Если там, в океане, есть что-то такое, что воздействует на разум?

- Инопланетяне, - ехидно отзывался на мои разглагольствования Павший, который всё больше начинал меня злить такими своими замечаниями. - Или нет, подожди, это Лохнесское чудовище!

- Заткнись, - буркнул я и глянул вниз из окна на оживлённое движение.

Накинув на плечи толстовку и прихватив с собой кошелёк с ключом от номера, я покинул гостиницу, принимаясь слоняться по городу неприкаянной тенью. Вечер был прохладным и приятным, не хватало только Виктора рядом, который рассказывает мне что-нибудь о светлых или пытается подбить меня на очередное занятие по рукопашному бою. С тоской вздохнув, я шагнул к супермаркету и принялся ходить меж торговых стеллажей, пытаясь придумать, чем занять руки. Вскоре, взяв леденцы и жевательную резинку, я замер перед кассой, а затем, когда девушка спрашивала меня, всё ли, я как-то автоматически выдал:

- Арома Рич вишнёвые, две пачки, и зажигалку, будьте добры.

Девушка глянула на мою кислую мину, затем на протянутую банковскую карту и сняла со стенда последние две пачки этих потрясающих сигарет, которые всегда курил Виктор. Их и ещё одну марку, которую я теперь уже вспомнить не в состоянии. Разложив всё это по карманам толстовки, я вышел из магазина, а затем потерянно уставился на пачку сигарет, что лежала в моей руке и поблёскивала обёрткой. “Курение причиняет сильный вред вам и тем, кто вокруг вас,” - тупо прочитал я про себя, а затем, дойдя до маленькой аллеи и устроившись на скамейке, принялся почти что разрывать упаковку.

От первой затяжки стало дурно, мерзко, я сморщился и сплюнул себе под ноги, но затем почувствовал приятный, сладковатый привкус в дыме, как когда курил рядом со мной брат, откинувшись на траву или сидя в кресле. Запах этот и привкус настолько понравились мне, что я, не обращая внимания на кашель, что готов был вот-вот вырваться из груди, продолжил затягиваться ароматной сигаретой.

- Может объяснишь мне, какого чёрта ты делаешь, Льюис?

От голоса, прозвучавшего над головой, я едва не подскочил и вскинул взгляд и столкнулся со взглядом антрацитово-чёрных глаз любимого брата. Он был бледноват, под глазами залегли синяки, да и он слегка истощал, но на нём вновь была его неизменная рубашка, сверху был накинут кожаный плащ в пол. Готические сапоги и зауженные брюки завершали эту картину как нельзя более идеально.

- Вик, - с трудом совладав с голосом, прошептал я, затем подскочив и кинувшись в объятия брата.

- Ну, тише-тише, маленький, - улыбнулся он, обнимая меня, а затем принимаясь целовать.

От счастья заходилось сердце, дышать становилось легче, и даже сигарета улетела на тротуар, так и не докуренная до конца. А затем я обеспокоенно глянул на него и принялся ощупывать. Чувствовались новые шрамы, однако я не смел прилюдно расстегнуть его рубашку и поглядеть, что же там с его торсом.

- Как… как ты меня здесь нашёл? - поинтересовался я, наконец отпуская брата и усаживаясь к нему на колени, после того как он сел на скамью и закурил, вытащив сигарету из купленной мною пачки.

- Связь, - коротко и ясно объяснил брат, делая затяжку и выпуская облако ароматного дыма мне в лицо.

Глаза его мягко, чуть игриво сверкали, разгоняя по моему телу мурашки и дрожь возбуждения. Тихо вздохнув от удовольствия, я вновь прильнул к нему, обвивая его шею руками, чувствуя, как камень наконец окончательно сваливается с плеч.

- Как только меня поставили на ноги, я сразу рванулся к тебе - они нашли твои координаты, которые ты оставил. А дальше мы просто услышали про погром в Абердине на вокзале и рванули туда. Всё-таки, мы умеем искать, не находишь? - он подмигнул мне и, выбросив окурок в урну, раскурил ещё одну сигарету.

- Не кури так много, это вредно, - рыкнул я, пытаясь отобрать у него сигарету, но он лишь тихо смеялся и щурил свои чёрные глаза.

Попутно мне удалось нащупать его нешуточный стояк, что заставило меня слегка покраснеть. Но я даже слегка обрадовался тому, что брат наконец нагнал меня, да ещё и готов завалиться со мной в кровать с недвусмысленными намерениями. Под конец он даже позволил мне сделать одну затяжку, а после, сжав мои ягодицы, слегка приподнял меня:

- Идём-ка в номер, братишка. Я страсть как хочу тебя.

И всё случилось именно так, как он и хотел - мы оказались в номере в рекордные сроки. И как раз тогда, когда мы, уже полностью обнажённые, заваливались на кровать, в голове у меня принялся порыкивать Павший:

- Я тебя предупреждаю, не верь ему. Вот закончите трахаться - и перережь ему глотку! Поверь мне на слово, Льюис!

Однако мне было слишком хорошо, чтобы слушать бурчание вечно недовольного эльфа. Руки Виктора с некоторой грубостью и страстью ласкали меня, сжимали в объятиях. Его губы оставляли на шее пылающие метки, а зубы то и дело чуть прикусывали кожу, едва не заставляя её лопаться под напором вампирских клыков. Горячая плоть брата вскоре ворвалась в меня, едва не разрывая изнутри, заставляя стонать и изгибаться в такт его движениям. Страстный, резкий, грубый, таким он пожалуй нравился мне всё больше и больше, хотя Павший над ухом готов был даже взорвать целый полигон, чтобы я обратил на него внимание. “Ревность, - подумалось мне, пока я отвечал на жадный поцелуй Виктора и подмахивал ему бёдрами, насаживался на его плоть. - Наверное, точно ревность.”

Вампир над моим ухом порыкивал от удовольствия и вжимал меня в постель, пока наконец поза ему не наскучила, и он не перевернул меня на живот, одной рукой вцепляясь в волосы, а другой разводя ягодицы, чтобы было удобнее. Измученный голодом по сексу, я не обращал внимания на эти грубые хватания и движения, видя только лишь хорошее, задыхаясь от боли и удовольствия, которые доставлял мне Виктор.

Я не помнил почти ничего из того, что мы ещё вытворяли в постели за оставшиеся дни, но на корабль я поднимался приятно-уставший, затраханный и вполне довольный братом, который не упускал возможности лапнуть меня за задницу. Смотреть на Сиэтл со стороны океана было ещё приятнее, чем из Спейс Нидл. Особенно вечером - тогда, когда мы отплывали. Огни города горели и сияли, подобно мириадам светлячков или маленьких фонариков. А мы отплывали всё дальше и дальше. Корабль плавно покачивался на волнах, хотя мне казалось,что этакая махина должна уверено держаться на воде. Брат обнимал меня за талию и прижимал к себе, мерно покуривая сигарету и сбрасывая пепел в воду, отчего я его то и дело хлопал по заднице, а он лишь довольно посмеивался.

- Лучше бы ты ему кинжал в спину засадил, идиота кусок, - шипел постоянно в моей голове Павший, зудя, как укус комара, но я с этим ничего поделать не мог, зато мог контролировать вспышки злости, которые он устраивал мне раньше.

- Ну что, готов к встрече с Аляской, малыш? - поинтересовался Виктор, выкидывая окурок за борт, чем вызвал у меня очередную вспышку возмущения, но я ему ничего не сделал. - Там сейчас не особенно холодно, но если что, - он склонился к моим губам и, сжав мои ягодицы, довольно прошептал. - Я согрею тебя.

Румянец разлился по щекам - это я чувствовал настолько отчётливо, что стало ещё более стыдно за себя, чем до того. Я глянул на мужчину из-под чёлки и увидел хищный блеск в его глазах - он вновь был настроен крайне боевым образом, а потому, пока рядом никого не было, он запустил ладонь мне в брюки, принимаясь поглаживать прохладными пальцами меж ягодиц, заставив меня вздрогнуть и сжаться.