Он двигался жадно, сильно, у меня почти не было времени на то, чтобы продышаться, но его это мало останавливало, надо сказать.

Когда же он покинул мой рот и излился мне на лицо, издав довольный рык, я вновь уткнулся лицом в камень, чувствуя, как от стыда горят уши, а камень неприятно давит на возбуждённую плоть. Тьма медленно таяла вокруг, но держалась. К сожалению, мне было суждено держаться там до самого рассвета.

Дождь не утихал до самого утра. В гостиной, да и вообще во всём доме никто не проронил не звука, вслушиваясь в вопли отмеченного Павшим, доносившиеся из подвала. Они холодили кровь и заставляли эльфов и Виктора морщиться и передёргивать плечами. Тихо потрескивал камин, а эльфы держались поближе друг к другу. На несколько минут воцарилась полнейшая тишина, а затем крики возобновились - полные боли, отчаяния, ужаса.

Вампир передёрнул плечами и повернулся к мальчишке, который рассказал ему о легенде и о том, что нужно провести ритуал, а о самом ритуале не сказал и слова, а потому вампир начал беспокоиться за своего возлюбленного братишку. Хуже были не крики, а то, что теперь он чувствовал пустоту. Двимерит не только преградил путь магии Льюиса, но и отрезал их связь, не давая чувствовать друг друга. И теперь вампир чувствовал себя как никогда одиноко и пусто.

- В чём состоит суть ритуала? - поинтересовался вампир у юноши, который перевязывал свои руки, покрытые ссадинами от рук Морнемира.

- Я не думаю, что мне можно об этом говорить, господин, - тихо пробормотал эльфёнок и поднял взгляд на мужчину, оторвавшись от своих рук.

- Мне бы очень хотелось узнать, в чём дело, - мягко попросил мужчина, улыбнувшись мальчонке и подсев к нему ближе вместе с антикварным мягким стулом.

Юноша несколько мгновений сомневался, а затем тихо заговорил, стараясь сделать так, чтобы их не услышали другие, но достаточно громко для того, чтобы его робкий голос не перекрывали крики:

- Господин Морнемир блокирует тьму в нём и частично изгоняет её. Но делать он может это только тогда, когда на теле имеются открытые раны. К несчастью мы имеем дело не с простым проклятием и не простым изгнанием тьмы, поэтому нужны не просто раны, хранящие в себе магию. Нужна телесная близость, которая позволяет быть ближе к источнику тьмы. В зависимости от того, насколько сильна тьма в господине Льюисе, длина ритуала будет варьироваться - от нескольких часов до нескольких суток. Скорее всего, им придётся быть там сутки, а может и больше. Но я очень надеюсь,что они закончат как можно скорее. Ко всему прочему господин Морнемир должен пробить брешь в душе господина Льюиса, чтобы вытянуть оттуда тьму, а это намного сложнее тьмы в теле и сердце. Он должен знать слабости своего подопечного, страхи и желания. Но мне почему-то кажется, что с этим он уже справился.

Виктор передёрнул плечами и раскурил сигарету, стараясь успокоиться. О да, Морнемир умел пробивать бреши в душе лучше прочих. Пожалуй, это самое лучшее, что он может делать. В то время, когда Габриэль ещё был жив, когда ещё была жива королева, Морнемир узнавал у тёмных их планы. Можно сказать, что он был мобильной камерой дознаний. Он редко начинал наносить физические увечия, а чаще действовал более жестоко. Бывало, что тёмных уносили от него лишёнными разума. Виктор сам однажды сел за стол дознаний, но лишь потому, что оказался в ненужном месте в ненужное время и стал одним из подозреваемых. Морнемир исколесил, пожалуй, всю его душу, изломал изнутри и едва не довёл крепкого мужчину до истерики и нервного срыва, но избавил вампира от вины. Морнемир был полезным союзником, но ужасным врагом. Жестокости ему было не занимать, но, к огромному сожалению, союзников у него почти и не было. Пожалуй, даже мудрый Совет не мог чувствовать себя в безопасности рядом с ним.

Виктор мог понять его ожесточённость, но не поддерживал её. Его мать была чистокровной, высокородной эльфийкой, но не принимала во внимание желание рода выйти замуж именно за эльфа. И вышла замуж за человека - богатого аристократа века этак девятнадцатого. Он перебрался в это грубо говоря захолустье из Англии, а затем отстроил прекрасный особняк. Мальчик рос прекрасным, красивым юношей, но отца семейства вечно беспокоила форма ушей жены и сына - заострённые, нечеловеческие, они его пугали. А потому, уже будучи в возрасте лет пятидесяти, он начал допрашивать жену, которая всё ещё была прекрасной и роковой женщиной. Узнав её секреты, он взбесился и словно бы сошёл с ума, схватился за рапиру и зарубил эльфийку и двухлетнюю дочку. Морнемир же, едва не ставший жертвой отца, когда ему самому уже было около девятнадцати лет, убил отца. А затем начал строить тоннели, что теперь проходили под особняком и вели в разные стороны, чтобы можно было скрыться при нападении или в случае пожара. Впрочем, каменное здание вряд ли могло бы как следует прогореть.

Лишённый семьи дважды, не доверяющий никому из людей и редко доверяющий другим существам, он стал много времени уделять поимке тёмных и их императора. Но что самое ужасное, никто из тёмных даже не знал, каков он, их правитель, и как выглядит, потому как он всегда сидел в замке и в свои покои почти никого и не пускал. Если бы он мог найти того, кто знал хоть что-то, они бы сделали большой прорыв и, возможно, положили бы конец вечной кровопролитной войне, хотя все прекрасно знали про баланс сил и остальную ересь. Морнемир желал смерти каждому из тёмных, а потому и Виктора он не очень любил. Наверное, именно поэтому он так отнёсся к метке на спине Льюиса. “Льюис, - имя обожгло сознание мужчины, и он виновато опустил голову”. Юноша влёк его, он хотел и желал его больше, чем кого бы то ни было, но он боялся этого влечения. Боялся связать и себя, и его.

Очередной вопль едва не оглушил вампира, и он прикрыл глаза, делая глубокую затяжку и стряхивая пепел в пепельницу в виде черепа. Если вся эта ерунда про Павшего эльфа правда, то как же он сможет привести такого к трону? Наверняка Совет знает про Павшего, и уж отмеченного им наверняка признает и не пустит к себе ни под каким предлогом. Вампир сделал очередную затяжку, впуская горький, тяжёлый дым в рот и вдыхая его в лёгкие, затем выдыхая ядовитым облаком. Он обязан это сделать во что бы то ни стало. Спасти брата от Джинджера и привести его к Совету, а если понадобится - то пробить дорогу, раздвинуть перед Льюисом тела мёртвых, исправить его и помочь удержаться. Но для этого им нужна помощь Морнемира.

Камин почти погас, и одна из эльфок подкинула дров, затем снова воцарилась тишина, прерываемая криками Камаэля. Кажется, так его назвали? Что же, достойное имя для короля, если опустить тот факт, что камаэлями называют павших ангелов. Виктор думал над предстоящим путём, думал о том, как спасти брата. Думал о просьбе Аэльамтаэра. Будь этот мудрый эльф сейчас жив, он бы не допустил того, что творится сейчас. При нём никогда не было такого хаоса. Он тушил разгорающийся огонь бардака голыми руками и не морщился, хотя ему это и причиняло боль. Он всегда знал, что делать, всегда у него при себе было по шесть козырных тузов в рукавах и ещё по десять козырных королей, которыми он бил все карты атакующих. Габриэль бы прекрасно подошёл на роль правителя, но сам он всегда от этого отказывался. Возможно, если бы он стал королём, всё было бы куда как проще. Он бы восстановил баланс, удержал тёмных и смог бы со всеми договориться, но он мёртв. Хотя должен быть мёртв он, Виктор, обычный наёмник и разведчик, который спасся волей судьбы.

За своими размышлениями он не заметил, как прекратились крики, как рассвело, и как по нижней лестнице поднялся Морнемир. Халат его был распахнут, сам он выглядел уставшим и потрёпанным, но, судя по всему, вполне себе довольным. Когда же широкая ладонь полукровки легла на плечо вампиру, он дёрнулся, и пепел, поглотивший всю сигарету до фильтра, упал ему на колено. Вскинув взгляд на хозяина дома, Виктор мигом поднялся:

- Что с Льюисом?

- Жив твой мальчишка, жив, - скривил в недовольной гримасе губы Морнемир, а затем приобнял Виктора за талию. - Идём. Нужно поговорить.