– А денег-то вам хватит, уважаемые? – с заметными нотками сарказма в голосе поинтересовался мужчина, а затем едва поймал кинутый мной кошель, удивлённо глянув на меня.

– Должно хватить. – Кивнул я, возвращаясь к выбранному мною жеребцу и открывая стойло.

– Хотя бы уздечку возьмите! Сбежит же! – возмутился, наконец, мужчина, глядя на то, как я отхожу в сторону, выпуская животное.

– Не сбежит. – Уверил я его, похлопав коня по спине и закрыв стойло. – Вы деньги-то посчитайте. Нам нужно спешить.

И мужчина в самом деле спешно высыпал монеты на ладонь и принялся их старательно пересчитывать, даже высунув кончик языка. Я бережно поглаживая крепкую шею животного и глядя в его умные, тёмные глаза. Конь потянулся и игриво пожевал губами мои волосы, впрочем, не обслюнявив.

– Лаирендил, тебе нужно седло? – не оборачиваясь, поинтересовался я, лаская своего скакуна и давая ему возможность привыкнуть к себе, познакомиться с моими руками.

– Только уздечка.

– Устроите, господин?

В общем, не дожидаясь ответа, я направился к выходу из конюшни, собираясь дождаться эльфа снаружи и покамест пораскинуть мозгами над дальнейшими своими действиями. Пребывая за гранью жизни, я не раз думал о том, что буду делать, когда всё же вернусь в мир живых, каким образом свершу свою месть. Сколько вариантов я перебрал в голове, сколько изощрённых методов пыток изобрёл для своего дражайшего брата, сколько всего мне хотелось сказать ему! Сейчас же жажда мести свернулась тугим, ледяным комом в груди, притягивая к себе мысли, а оттого в голове был вакуум, веки нещадно болели, и между бровей пролегла морщинка. То и дело зарываясь пальцами в гриву коня, я глядел прямо на солнце, щурясь от рези в глазах, но не смея моргнуть. Убить Джинджера было простейшим делом: перехватить карету или же дождаться, пока он заявится в Лар-Карвен, и одним единственным ударом срубить ему голову. Но воспоминания о том, что он заставил меня пережить, через что из-за него прошли близкие мне люди, гнев вспыхивал особенно ярко. А уж его мерзкая ложь о том, что он является Виктором, так и вовсе заставляла меня дрожать от бешенства, сжимая руки в кулаки до кровавых ран на ладонях. Его бесконечные пытки, его угрозы и ругательства, его слова о моей матери и то, как он поступал с Элерионом – всё это ослепляло меня и зарождало в груди бурю, настоящий ураган. Он убил Габриэля. За это он заслужил особенно мучительную смерть. Нет, смерть будет быстрой, он даже не успеет понять, что случилось. Но конец его жизни будет наполнен мучительными вопросами и сожалениями, он выпьет чашу боли до дна.

– Эмиэр? Ты в порядке? – крепкая, горячая ладонь Лаирендила вырвала меня из мрачно-яростных размышлений, я поднял на него взгляд и попробовал улыбнуться.

– Лучше не бывает.

– Думаешь о Джинджере? – эльф слегка сощурился, нахмурился, и весь его вид наполнился некоторым осуждением.

– Не о нём, – я покачал головой и на этот раз уже не улыбнулся, а осклабился. – А о том, через что заставлю его пройти.

– Не увлекайся, Король. – Покачал головой рыжий и чуть прикусил губу, словно мысли о моей мести причиняли ему некоторую боль, нестерпимую, ржавую, колючую.

– Это не твоя печаль, Лаирендил. Я даже разрешу тебе оставить нас и вернуться в убежище присматривать за Валенсио, чтобы избавить от мук созерцания того, что я собираюсь делать.

– Тебе не удастся отослать меня даже всеми своими силами, Эмиэр, уж прости, – внезапно рассмеялся рыжий эльф, запрокинув голову, и волосы его особенно ярко вспыхнули на свету, точно живой огонь уместился на его голове. – Я пройду этот путь до конца, каким бы неприятным он для меня ни был. В конце концов, что ты будешь делать без своего верного оруженосца?

– Полагаю, самостоятельно развлекать остальную часть отряда. – Прыснул я и медленно двинулся вдоль по улице, поглядывая на дома. – Сегодня вечером у меня встреча в местной таверне. Пущу немного слухов, а потом двинемся к следующему городу. Настало время немного переполошить паутину господина Роула.

День прошёл в блужданиях по городу – после того, как я сдал собственного коня на руки Лаирендилу, тот отправился за стены, сказав, что обустроит лагерь, где они все будут меня дожидаться, однако же, не гарантировал, что удержит Аэлирна в бездействии. Меня подобный расклад вполне устраивал, а потому я бродил туда-сюда, прислушиваясь к разговорам, притираясь к жителям, попадаясь на глаза абсолютно всем, кому только можно и нельзя. Пусть запомнят, что весь день подозрительная фигура околачивалась повсюду. Голова пухла от мыслей, варианты сметались в кучу, разлетались испуганными птицами, одни я рассматривал подольше, другие сразу сминал и выбрасывал, не видя в них смысла. Оставалось лишь тешить себя надеждой, что пресловутая «импровизация» и на этот раз не подставит меня, что всё пойдёт именно так, как надо. Впрочем, некоторый план у меня, всё же, имелся. Лорд Роул слыл осторожным, почти параноиком, но я видел в этом трусость и подлость. Пожалуй, стать главой шпионов можно лишь будучи крайне осторожным и пронырливым, либо невероятным везунчиком, но некоторые слухи давали понять, что ничего тяжелее пилки для ногтей да члена собственного мужа Вайнер в руки никогда не брал. Он не мог быть хорошим магом, а, значит, не представлял для меня абсолютно никакой опасности. Физически. Но на периферии сознания маячила мысль о том, что он не просто так распоряжается шпионами Его Тёмного величества – у него куча информации, и он умеет с ней работать, знает, как её собирать, наверняка может видеть такие нити, какие и Джинджеру не разглядеть под лупой. И именно это меня остерегало от опрометчивых поступков. Если Вайнер поймёт, в чём подвох, то, скорее всего, мой план накроется медным тазом, и мне придётся немного залечь на дно. Положим, с сотней солдат Джинджера справиться будет просто, однако прятаться от всей Империи, под её назойливым взглядом добираться до властителя будет куда как сложнее.

Всё это виделось мне затейливой объёмной головоломкой, но, как и у всякой головоломки, у неё было решение, и его я видел в основании этой пирамиды. Главное положить фундамент, а дальше – хоть трава не расти. То и дело мысли мои устремлялись вдаль, прочь от мести, к тому, чего я желал больше всего на свете – увидеть Виктора. Узнать, что с ним, жив ли он, в порядке ли он, не причинили ли ему вреда. А затем всё возвращалось на круги своя, стоило мне вспомнить Морнемира. В голове назойливой мухой крутились сказанные им во время ритуала слова: «Я буду уничтожать его душу, а ты ничего не сможешь с этим сделать. Но сперва я уничтожу тебя, а затем займу твоё место рядом с ним. И он не сможет мне противиться – просто примет меня, несчастный и разбитый». Интересно, знал ли он о том, как всё сложится в конце концов? Маловероятно. Но, готов дать голову на отсечение, что надеялся на мою скорую кончину. От воспоминания о полукровке желваки заходили ходуном, ногти вновь впились в ладонь, а кровь вскипела в жилах, то ли собираясь вырваться чистым пламенем, то ли сжечь меня дотла. Гнусный предатель даже не постеснялся явиться мне на глаза, не постыдился на моих глазах вырвать крылья моему мужу. И я дал себе клятву, что он пожалеет об этом. Он не умрёт, но до конца своей жалкой жизни будет спрашивать себя, почему решил перейти мне дорогу, почему не убил ещё тогда, когда на спине только проступила метка Павшего. Вены на висках пульсировали, меня трясло, а потому я остановился и присел в тени дома, низко опустив голову, не стесняясь взглядов, что стали ко мне обращаться. К вечеру стало лишь более душно и жарко, испарения из выгребных ям стали подниматься и жгли глотку, глаза, но мне было плевать на эти мимолётные неудобства. Спина ныла, горела в районе лопаток, но я терпел и стискивал тёмную суть Павшего, не давая ей прорваться на волю. Не оттого, что я желал идти по «истинному пути». Дать себе сейчас волю означало бы провалиться и дать всем вокруг знать, кто я такой.

Наступление заката вырвало меня из мрачных размышлений и вынудило подняться на ноги. Те ныли и не слушались после долгого пребывания в неудобной позе, задница и вовсе закаменела, однако же, у меня была поставлена цель, и не время от неё нагло отлынивать. Найти таверну не составило труда. Там было шумно и дымно, посетители пьяно хохотали, грохали кружками друг о друга и по столам, стучали кости, трещал камин, ругался трактирщик на неповоротливых разносчиц. Не снимая капюшона с головы, я мельком огляделся и заприметил своего утреннего знакомца – он уже сидел за столом с несколькими дроу и ожесточённо тряс кожаный стаканчик с костями.