- Я говорил тебе не лезть? - шипел, точно рассерженный кот, Павший, шагая быстро и размеренно, бросая на меня пылающие взгляды. - О, боги, когда же ты поумнеешь, наконец. Соваться против этих мертвецов одному!

- Как видишь, я справился, - прохрипел я в ответ, когда наконец оказался усаженным спиной к дереву. - И без особых проблем.

- Ну конечно. Только высосал из себя всю магическую энергию на несколько дней вперёд, начисто сжёг себе руку и наглотался слизи трупоеда, - язвительно, нарочито-тонким голосом проговорил мужчина и сплюнул куда-то в сторону. - Тоже мне король. Зря у тебя что ли маги есть?

- А что ты мне приказал бы делать? Сказать этим… тварям: «Извините, мне одному с вами будет трудно справиться, подождите полчаса, я магов приведу»? Хватит читать мне морали и скажи, какой я молодец, потому что никто не пострадал, и смой с меня, наконец, эту гадость, - рявкнул я и поморщился, вновь прижимая к груди покалеченную руку, стараясь не думать о том, что прочёл в глазах мужа.

Конечно, он продолжил тихо ругаться себе под нос, но всё же помог мне избавиться от слизи. Процедура была странная и не то что бы приятная: Павший принялся нашёптывать заклятье себе в ладони, сложенные чашей, а затем ударил ими мне по макушке, затем разводя в стороны, как будто бы яйцо разбил. Не знаю насчёт яйца, но в черепушке у меня зазвенело, зато по голове стала растекаться прохлада, опускаясь ниже и обволакивая собою. Вскоре уже стало холодно, а когда волна холода добралась до руки, захотелось закричать, но я лишь стиснул зубы, зажмурился и перестал дышать, надеясь лишь на то, что этот момент удастся переждать без того, чтобы попытаться вырвать себе трахею. Боль не проходила, усиливалась, обжигала, мне казалось, что она просверливает себе путь через мои глаза и веки дальше, в череп и мозг, собираясь обосноваться внутри и взорваться фонтаном ледяных искр. И всё же тихое сипение вырвалось из горла, а затем все ощущения исчезли, точно плотно надутый шарик проткнули, и он всё же лопнул. Без грохота. Будто исчез и всё. Аэлирн тихо сел рядом со мной и жестом подозвал двоих лекарей, что переминались с ноги на ногу неподалёку, подозревая, что их так или иначе подзовут.

Под их совместными чарами рука начала принимать более-менее живой вид, кости обрастали мясом, мышцами, затем начала особо неохотно появляться кожа. А уж какую гамму ощущений мне удалось испытать за это маленькую вечность! Всё то, что называлось моим телом, истощалось, я понимал суть лечения — лекари брали оттуда, где был излишек и переносили в повреждённую часть, тот, что постарше, отдавал и от себя, это я чувствовал. Как будто бы ты пьёшь воду, а вдруг среди кристальной чистоты чувствуешь горький, острый вкус непонятно чего. Но в отличие от воды это я выплюнуть не мог. Боль была просто адской. Как объяснил молодой лекарь, никак чтобы отвлечь меня и себя самого от неприятного процесса, срастить кость — проще простого, и даже вырастить новую — не страшно, потому как ткань кости боль не чувствует. Другое дело надкостница! Конечно, я это знал и сам благодаря тем бесчисленным справочникам, учебникам, энциклопедиям и статьям, которые я читал дома. Кажется, множество лет назад. В другой жизни. Когда ещё существовал жизнерадостный, вспыльчивый и крайне эмоциональный мальчишка Льюис. Но если юноше так было проще, то пусть. Я же впивался пальцами здоровой руки в землю под ладонью, рычал и кусал губы, жмурясь так крепко, что под веками вспыхивали красно-синие пятна, закручиваясь в бешеном танце.

Лекари отпустили меня, поток магии плавно рассеялся, а во мне её теперь было столько, что хоть начинай направо и налево создавать бабочек и единорогов, но мне то было ни к чему. Всё равно чувствовал себя истощённым. Как если бы проснулся ночью после дня голодовки, резко, не понимая, что происходит, и влил литр воды в ошалевший желудок. Вроде бы что-то есть и даже в больших количествах, но этого недостаточно, чтобы заглушить боль или насытиться.

Аэлирн и я остались вдвоём. Взгляд мой, перед которым ещё вертелись пятна, скользнул по ладони. Шрам останется. О да, сильные маги, используя слишком много магии за раз получают такие магические шрамы. Уникальные, как следы на пальцах, с их помощью можно отличить любого мага под какой бы то ни было мощной маскировкой. Но только если знать, куда смотреть. Если уметь чувствовать магические потоки. За последние пару месяцев я узнал столь много, что мог лишь тихо и печально удивляться — как это ещё можно вспоминать! Как можно пользоваться этим знанием. Вопросы, конечно, были риторические, я знал про долговременную и кратковременную память, про сам процесс её заложения. Но иногда можно потешить себя простыми, несуразными вопросами, на которые всё равно есть ответы. В нашей памяти.

Шрам был по-своему красивый, хотя его уродливое красно-белое переплетение с примесью фиолетового и мертвенно-синего резало глаз. Но лишь потому, что он очень свежий. Пройдёт время, он станет белый с мелкой россыпью красных, тонких сосудов. Две изогнутых линии огибали основание большого пальца, со стороны ладони, опускаясь в ложбинку к указательному пальцу. От неё по выделяющейся складочке «линии жизни» отходило ещё две вьющихся линии, будто ленты акробаток, они ветвились на более мелкие чёрточки, которые переплетались и растворялись, сплетаясь в подобие неправильной, давно провисшей паутины. Сощуриться, приглядеться, задержать дыхание и сосредоточить чутьё, и можно увидеть, услышать, прочувствовать, как по этим сосудам со всей силы бьёт энергия, стремится особенно сильно, ярко запечатлеть своё творение, не дать ему срастись. Мой шрам. Мой след. Вдобавок к тому, что у меня на спине, в коллекцию к тем, которые оставил Джинджер на моих ногах.

- Льюис,..

- Я знаю, что ты скажешь. Мне тоже тревожно, я тоже думаю о Викторе. Его не было среди них. Его след в этом лесу уже давно остыл, но в нём теплится жизнь, - быстро прервал его я, разглядывая землю под собой, низко склонив голову. Если бы не венец, волосы бы уже давно свисали наподобие балдахина. - Он жив. Ему повезло проскользнуть между пробуждением тварей и смертью наших разведчиков.

Кажется, силы внутри было столько, что я мог почувствовать его выражение лица каждой клеточкой своего уставшего тела. Но всё же поднял голову и поглядел на мужа: брови его удивлённо изогнулись, никак собираясь спрятаться под волосами, ресницы очаровательно трепетали, а оттого я начинал улыбаться. Уже предвидел следующий вопрос и начал отвечать на него. Словно бы не своими устами:

- Пока меня лечили. Слишком много магии влили. Это становилось болезненным, надо было куда-то девать всю эту энергию. Мне хотелось проверить, как и тебе, жив ли Виктор. Я чувствовал твои пасы, но они ушли не далеко. Ты не хотел никого опять привлечь к нам, так? Так вот, всё зверьё, живое и мёртвое, оно… то ли спит очень глубоким сном, то ли покинуло лес. Чужую волю я почувствовал. Сильнее моей, но она уже много часов как остыла. Однако, она похожа на мою, поэтому, думаю, тебе будет не трудно догадаться, кто недавно сканировал лес.

- Да заткнись ты уже. Тошно от тебя становится. Хоть бы о Викторе подумал. Он же… один был. - Тихо, отчётливо проговорил мужчина.

- Я тоже, если ты помнишь. Его кровью не пахнет, сопротивлением тоже. Спокойный след, хоть и немного тоскливый.

- Льюис, я…

- Незачем распускать зря слёзы и силы, Аэлирн. Я переживаю не меньше тебя, однако всем этим существам нужны сильные предводители, а не два мямли, которые испугались тёмного леса и того, что их мужу кто-то навредил и, может, убил. Виктор — сильный, самостоятельный мужчина. Он бы справился с подобными бомбочками с гнилью куда лучше меня. А если бы почувствовал, что проигрывает — быстро сбежал.

- Ты превращаешься в бесчувственную тварь, - едва слышно шепнул Павший и, поднявшись на ноги, отправился проверять лагерь.

Я же остался сидеть у дерева, смотря перед собой и развёртывая магические сети — охранные, наблюдательные. Как раз столько, чтобы охватить лагерь и немного вокруг. Такое берёт сил совсем немного, но при нарушении кем-либо границ сети мага может скрутить на несколько минут — энергия, пропитывавшая землю, деревья и воздух, резким щелчком вернётся обратно. Это больно. После я потянулся дальше, закрывая глаза и внимательно ощупывая пространство на несколько миль вокруг, внимательно и с придиркой, чтобы ничего уж точно не упустить, иначе потом огребу от Аэлирна вдвойне. Лаирендил сообщил, что ставка готова, костёр разведён, и я с молчаливой улыбкой проследовал в сколь-нибудь закрытое и защищённое пространство, стянул с себя сапоги и рухнул на своё походное ложе. Сон окутал сразу, резко, жадно урывая у реальности моё сонное сознание.