Он пошел за Харви на крыльцо, потом спустился с крыльца на усыпанный песком двор. Весь двор был смутно виден при свете звезд, но ни души там не было. Музыка по радио из соседнего дома слышалась громче в ночной тишине, и все же она звучала мягко и успокоительно. («Я никогда в жизни не делал вреда белому человеку намеренно. Всегда старался этого избегать. Но как бы я ни старался работать для них, сколько бы ни угождал им, как бы скромно ни держался, все равно всегда находится белый, который чем-нибудь да недоволен и начинает придираться к тебе. Не знаю, почему они придираются, разве только по злобе. Сдается мне, что на этом свете негров загнали в угол, как кролика в курятнике. Не знаю, что тут можно сделать, знаю только, что хочу вырваться на волю, как всякий кролик».)
— Для чего вам нужно видеть Джозину, мистер Хефлин? — тревожно спросил Харви. — Зачем вы ее ищете?
— Не твое дело.
— Нет, мистер Хефлин, извините, это вроде как и мое дело, потому что мы с Джозиной уговорились завтра пожениться. Вот почему это все-таки немножко и мое дело, правда? Я был бы очень вам благодарен, если б вы мне сказали, для чего она вам нужна. Мне бы хотелось, чтобы завтра у нас не было никакой задержки со свадьбой, чтобы нам ничего не помешало. Вы же не посадите ее за что-нибудь в тюрьму, ведь нет?
— Замолчи и ступай позови ее, как я тебе велел.
Харви медленно направился к забору.
— Джозина! — настойчиво позвал он. — Где ты, Джозина? Это Харви. Ты меня слышишь? Иди сюда сейчас же, Джозина!
Пока Харви ее звал, Клайд подошел к забору и посветил фонариком. Он посмотрел вправо и влево по переулку, потом направил луч света на пустырь и соседний двор. Не увидев там никого, он погасил фонарик и убрал его в карман. Харви все звал Джозину, но Клайд злился все больше и больше, и у него не хватало терпения ждать. Он отошел от забора и вернулся на середину двора.
14
— Ты мне опять соврал, как врут все негры, — сказал Клайд, подходя к Харви. Он остановился, сплюнул на землю и вытер рот тыльной стороной руки. — Ее здесь нигде нет — она прячется где-то в доме. Вот тут ты мне и соврал, потому что отлично знаешь, где она. Даю тебе еще один шанс, парень. Ступай обратно в дом, да смотри найди ее на этот раз. А пока будешь искать, не забудь, что я тебе скажу. Пожалеешь ты свою черную шкуру, если не найдешь Джозину.
— Да как же я найду ее в доме, когда ее там нет, мистер Хефлин?
— Это уж тебе надо беспокоиться, парень. Да когда будешь искать, старайся как следует. Может, это у тебя последний случай в жизни.
— Я и беспокоюсь. Вы должны мне поверить…
— Попробуй поучи меня еще раз, что я должен делать, и я вышибу все твои белые зубы и ни во что это считать не буду.
Харви попятился от Клайда.
— Для чего вам понадобилась Джозина, мистер Хефлин? — взмолился он. — Что она сделала, что вы приехали сюда и ищете ее столько времени? Она не такая, чтобы в чем-нибудь провиниться и попасть в беду.
— Парень, ты сам попадешь в беду, если не будешь делать, что я велю, да поскорее.
— Разве вы не скажете мне, что она сделала плохого, мистер Хефлин? Хотя бы только это одно? Ведь я прошу такой маленькой милости. Кажется, вы бы могли мне сказать хотя бы это. Мы с Джозиной…
— Я уже сказал тебе один раз, что это не твое дело, Ну, ступай обратно в дом и разыщи ее, как я тебе велел, пока я тебе не вбил твои поганые зубы обратно в глотку.
Стараясь держаться подальше от Клайда, Харви медленно двинулся к веранде.
— Мистер Хефлин, прошу вас, сэр, если вы только оставите ее в покое, я с радостью пойду в тюрьму вместо нее. Как, по-вашему, можно это? Я знаю, что бывает с цветными девушками, такими, как Джозина, когда их сажают в эту тюрьму. Я про это слыхал. И не хочу, чтобы с ней то же случилось.
Клайд ничего не ответил.
— Это все правда, что я сказал, мистер Хефлин. Мы с ней хотим завтра пожениться. Не позволите ли вы мне сесть в тюрьму вместо нее?
Клайд опять ему не ответил. Он прошел за Харви через кухню в спальню Джозины. («Я не скажу, что цветной парень не станет глядеть на белую девушку, потому что трудно не любоваться ею, но дальше этого он вряд ли пойдет. Он даже и глядеть-то на нее почти всегда боится, потому что знает: она может на него пожаловаться, просто ради хвастовства. Но если говорить о том, как белый мужчина ведет себя с цветной девушкой, то всё с самого начала предрешено в его пользу. И похоже, что ничего тут не поделаешь».)
Посветив ручным фонариком в спальне и заглянув в чулан, Клайд поднял край постели и перевернул ее. Потом, еще больше озлобившись и ожесточившись, он пинком опрокинул комод и расшвырял ящики по всей комнате, так что вещи Джозины рассыпались по полу.
— Ты, черт возьми, отлично знаешь, где она прячется, — угрожающе сказал он, выталкивая Харви из спальни в кухню. Отцепив от пояса тяжелые стальные наручники, он размахивал ими взад и вперед. — Попробуй только, соври мне еще хоть раз и, клянусь богом, я тебе вобью вот эти наручники в твой поганый рот и ни во что это считать не буду. Ну, говори, где она от меня прячется. Даю тебе еще один последний шанс — и это все.
Глядя на тяжелые наручники, Харви боязливо покачал головой и отступил назад, так чтобы Клайд не мог до него дотянуться.
— Мистер Хефлин, не бейте меня, пожалуйста, — умолял он. — Вы же знаете, я ничего вам не сделал и бить меня не за что. Это сущая правда, мистер Хефлин. Не хочу я тут стоять, чтобы вы меня били. И давать сдачи белому я тоже не хочу. Я не такой. Никогда в жизни я не дрался с белым человеком и сейчас не хочу драться. Один только раз у меня было что-то в этом роде, очень давно, когда какие-то белые мальчики захотели, чтобы я дрался и играл вместе с ними, и никому от этого худа не было. Вы только не бейте меня сейчас, мистер Хефлин. Больше я ни о чем не прошу.
— А ну-ка, валяй ударь меня хоть разок, парень. Хотел бы я посмотреть, как это у тебя выйдет. Попробуй ударь меня. Посмей только. Ну-ка, посмей. Говорить ты мастер, а как до дела дойдет — струсишь. А уж если ударишь, так это будет последний раз в жизни, что ты ударил белого. Как это получился из тебя такой поганый негр? Откуда ты взялся?
— Я из горной области за пятнадцать миль отсюда, мистер Хефлин, и я вам говорю чистую правду, как полагается деревенскому парню. Я не знаю, куда ушла Джозина. Поверьте мне, пожалуйста, мистер Хефлин. Не будьте ко мне так строги. Я даже не знал, что она вышла из кухни и куда-то убежала, когда вы мне велели идти ее искать. Я знаю только, она сказала, что пойдет приготовить что-нибудь к ужину, а потом уложит девочку спать. Она сказала, что, когда девочка заснет, у нас с ней будет вроде как бы свадебный ужин. Потом она ушла в кухню, и больше я ее не видел. Должны же вы мне верить, когда я говорю правду, мистер Хефлин.
— Ты меня опять учишь, что я должен делать, — злобно сказал Клайд, размахивая тяжелыми наручниками и делая шаг вперед. — И это последний раз ты меня учишь, больше тебе учить меня не придется, вонючий ты негр!
Вместо того чтобы попятиться от грозно качающихся перед ним наручников, Харви застыл на месте. Руки его были вытянуты по швам — он даже не стиснул их в кулаки.
— Посадите меня в тюрьму, если вам угодно, мистер Хефлин, только не называйте меня так, как вы сейчас назвали. Я никому — ни белому, ни черному — не позволю себя так называть. Мне обидно, когда меня так называют.
Клайд нагнулся и сплюнул на пол.
— Как мне вздумается, так к буду тебя называть. Что ты думаешь, кто ты такой, во всяком случае? Разговариваешь так, будто вообразил, что ты не хуже белого.
Не сводя глаз с наручников, Харви стиснул кулаки в первый раз.
— Можете ругать меня, мистер Хефлин, назовите лгуном, если хотите, ведь я не могу доказать вам, что говорил правду про Джозину и что я не знаю, где она. И я вовсе не собираюсь вам дерзить, я знаю свое место. Но только не называйте меня так. Я серьезно вам говорю. Я никому не позволю так себя называть. Я на это могу обидеться. Я — черный, так же, как вы — белый, и только так меня и надо называть. Что бы ни случилось, я бы не стал так говорить, если бы я этого не думал.
