Современные хроникеры рассказывают нам много эксцентричных поступков этой женщины. Один раз Юлия представилась императору в костюме чересчур декольтированном; Август ей заметил, что она этим оскорбляет чувство нравственности. На другой день Юлия представилась императору в самом скромном костюме. Отец обнял свою красавицу-дочь и прошептал ей на ухо, что сегодня она его мирит со вчерашним поступком. Юлия, несколько отшатнувшись, вскричала: «Сегодня я представляюсь отцу, а вчера я представлялась мужчине».
Часто, в сопровождении мачехи, Юлия посещала бой гладиаторов, где ее тотчас же окружала толпа самых разнохарактерных поклонников. Это последнее обстоятельство крайне шокировало Ливию и она часто жаловалась мужу на поведение его дочери. Август раз написал письмо Юлии, но она ответила сарказмом. Кроме горя, которое причиняло Марцеллу поведение красавицы жены, он еще имел другую заботу: его сильно беспокоило расположение императора к Агриппе. Август заметил это чувство в своем любимце и удалил Агриппу от двора, назначив его губернатором в Сирию. Однако, Марцелл недолго наслаждался своим триумфом. Командуя флотом в Бойя, он простудился, заболел и умер 24-х лет от роду. В народе ходили слухи, что в этой преждевременной смерти молодого человека отчасти виновата императрица Ливия, ненавидевшая его, как объявленного наследника императора Августа, что служило препятствием для достижения власти собственным детям Ливии. Весь Рим оплакивал преждевременную кончину Марцелла; поэты воспевали достоинства умершего народного любимца; Август также горько плакал, а Октавия, мать Марцелла, была положительно неутешна; либералы также очень горевали, — они, при помощи Марцелла, хотели восстановить старые республиканские порядки. Молодая вдова, Юлия, первое время, ради приличия, соблюдала известные правила траура, потом снова отдалась своим обычным развлечениям.
Между тем общественное спокойствие время от времени нарушалось политическими заговорами. Либералы не могли переносить мира, купленного ценою абсолютизма: они решили убить Августа и провозгласить республику. Во главе заговора стоял Корнелий Цинна, племянник великого Помпея; к нему пристали весьма многие почетные граждане Рима. Этот заговор мог иметь роковые последствия для Августа, если бы его не предупредил один из заговорщиков. Император был в нерешимости — наказать или помиловать бунтовщиков. В нервом случае, прибегая к строгим мерам, он мог возбудить еще большую ненависть против себя и вызвать самые отчаянные поступки; помилование же заговорщиков могло счесться за слабость с его стороны. Такие мысли смущали Августа, — он потерял спокойствие, положительно не зная, что ему делать. Императрица Ливия пришла на помощь к к своему августейшему супругу. «Прости их, — говорила она мужу, — прости не ради милосердия и доброты твоего сердца, а прямо для твоих политических целей: ты увидишь, какой эффект произведет твой великодушный поступок. Верь мне, — продолжала умная женщина, — нет врага, которого бы нельзя было обезоружить великодушием». Август последовал советам своей жены, пригласил к себе главного заговорщика, Корнелия Цинну, и рассказал ему все подробности плана заговора, причем упрекал его в неблагодарности, припоминая все, что он для него сделал, и после того, как Цинна признался императору в своих преступных намерениях, Август, вместо того, чтобы тотчас же велеть арестовать и казнить Цинну и его единомышленников, объявил им всем прощение; мало того — император выдал Цинне аттестат в благонадежности и торжественно обещал назначить его на будущий год консулом. Умная императрица Ливия не ошиблась. Великодушный поступок Августа произвел эффект чрезвычайный и был причиною самых благоприятных последствий. Цинна, пораженный добротой Августа, совершенно преобразился: из врага сделался самым верным и преданным ему другом. На остальных заговорщиков великодушный поступок императора произвел то же впечатление, и с тех пор в Риме уже ни одного раза не было заговора против жизни императора Августа. Это событие значительно усилило влияние Ливии на ее мужа. Как умная женщина и любящая мать, она хотела воспользоваться обстоятельствами, чтобы прочистить дорогу к трону своему сыну Тиверию, — со смертью Марцелла главное препятствие устранялось само собою.
Между тем Агриппа, снова призванный, приехал в Рим ко двору и вскоре приобрел не только расположение, но и дружбу императора, который стал относиться к нему, как к своему лучшему другу, и, желая более привязать его к себе, предложил Агриппе жениться на Юлии, вдове Марцелла. Агриппа был женат на сестре императора, дочери Октавии, тоже Марцелле; но Август, ставивший пользу государства выше всего, посоветовал Агриппе развестись с женой и обвенчаться с Юлией; Агриппа исполнил этот совет и женился на вдове Юлии. От этого брака произошли три сына — Кай, Лючий и Агриппа Постум и две дочери — Юлия и Агриппина.
Агриппа был чересчур стар для молодой страстной Юлии, соблазнительная красота которой была в полном расцвете; следовательно, этот брак, также как и предшествовавший, не мог быть особенно счастлив и образумить Юлию, призвав ее к семейному очагу. Молодая женщина, напротив, сочетавшись браком с Агриппой, более чем когда-нибудь ринулась в мир наслаждений и кокетничала, беспрестанно меняя любовников. Юлия не имела обыкновения никому отказывать в сочувствии. Среди целой толпы обожателей Юлии лишь один Гракх пользовался ее особенным вниманием, — он был молод, красив собой, прекрасно воспитан и изящен; остальные, как Квинт Криспиний, который под маской добродетели скрывал испорченную душу, Юлий Антоний, Сципион, Апий Клавдий и другие многие личности, не отличавшиеся ни происхождением, ни талантами, были не более, как прихотью кокетливой красавицы. Подобное поведение Юлии, конечно, не могло быть тайной для двора тем более, что сама красавица Юлия рассказывала обо всех своих похождениях, осмеивая любовников. Вскоре Агриппа умер и Юлия снова стала вдовою; разумеется, она нисколько не изменила своего поведения. Между тем, ее отец начал думать, чтобы дать ей третьего мужа, и внимание императора остановилось на Тиверие, сыне Ливии. Молодой человек уже зарекомендовал себя с прекрасной стороны, как военный, и после смерти Агриппы никто лучше Тиверия не мог помогать Августу в управления государством. Мысль Августа встретила полное сочувствие со стороны его жены Ливии, желавшей приблизить своего сына к трону. Тиверий был женат на Агриппине и глубоко презирал Юлию за ее развратное поведение, но, в виду советов матери, а отчасти и своего собственного самолюбия, он развелся с Агриппиной и женился на дочери Августа. Юлия, в свою очередь, терпеть не могла Тиверия и согласилась быть его женой только в виду политических целей своего отца. И этот союз, конечно, не мог быть счастлив: антипатия, которую питали супруги друг к другу, перешла, наконец, в обоюдную ненависть, и вскоре, после смерти одного из их детей, они расстались окончательно. В эту эпоху развратное поведение Юлии начало переходит всякие границы, ее поведение было настолько грязно, что об нем историк даже распространяться считает неудобным. Юлию ничто не могло образумить — ни женский стыд, ни ее высокое положение, ни гнев императора Августа, — она была неисправима.
Тиверий не смел формально развестись с женой, боясь навлечь на себя гнев императора Августа; но, чтобы не быть свидетелем своего собственного позора, он придумал единственное средство — удалиться из Рима. В этом добровольном изгнании он провел семь лет, развлекая себя философскими прениями в Роди. Между тем, недостойное поведение Юлии шло crescendo, и она со своими любовниками дошла до крайних пределов. Август, наконец, потерял терпение. Назначен был суд над виновными, которых обвинили в оскорблении величества. Семпроний Гракх был отправлен на остров Черчина, Африканского моря, где был убит по приказанию Тиверия; Криспиний и Клавдий были осуждены на изгнание; Юлий Антоний, один из знаменитых любовников Юлии, сам себя убил, чтобы избегнуть суда. Юлия, дочь Августа, также была осуждена: ее сослали на остров Пандатария (ныне Вентотене), и ей было запрещено принимать кого бы то ни было. Тиверий в Роди узнал все эти новости и был очень доволен, что император Август, наконец, наказал свою недостойную дочь. Но по странным, трудно объяснимым обстоятельствам, Тиверий, несмотря на свою ненависть к жене, написал к императору Августу письмо, в котором умолял его величество помиловать Юлию и простить ей ее увлечения молодости. Римский народ, очень любивший Юлию, также подал просьбу императору простить жену Тиверия. Но ни то, ни другое ходатайство не увенчалось успехом: император Август был неумолим и объявил, что скорее вода будет в хорошей гармонии с огнем, чем Юлия возвратится в отечество.
