Кэтрин глубоко вздохнула, пытаясь собраться с силами и вновь обрести хоть немного мужества.

— Ах, если бы Чарлз мог видеть, как малыш появится на свет… — Она смотрела в потолок. — Мой дорогой Чарлз… Как мне тебя недостает!.. Я по-прежнему люблю тебя, мой милый… — Глаза ее затуманились, и женщине показалось, что Чарлз стоит на коленях возле кровати, шепчет на ухо ободряющие слова и поглаживает спутанные волосы. И так гордится ею!

— Чарлз…

— Надо спешить, — поторопила госпожу Мэри. — Вам придется тужиться, миледи, только не делайте этого, пока я не скажу. Я слегка потяну малыша, чтобы ему стало полегче. Вам будет больновато, но больше ничего нельзя сделать. Дать вам немного времени, чтобы подготовиться?

Голова роженицы заметалась на подушке.

— Нет, Мэри, нет… Делай все что угодно, лишь бы спасти моего ребенка… Быстрее… Я так боюсь за его жизнь…

Задрав окровавленный подол рубашки, Мэри закатала его наверх, обнажив огромный живот женщины. Кэтрин была такой хрупкой, ее бедра так узки, а ребенок, рвавшийся на свет, оказался на редкость крупным, из-за чего бедняжке пришлось провести в постели последние восемь недель беременности. Чуть отступив от кровати, Мэри положила одну руку на живот роженицы и слегка нажала, а пальцы другой руки засунула во влагалище. Кэтрин судорожно выдохнула.

— Все хорошо, миледи, все хорошо… Я уже нащупала его ножку… Осталось ухватить вторую и…

Кэтрин закричала.

— Вот она… Я нашла ее. Нет-нет, миледи, тужиться еще рано. Знаю, что вам этого хочется, но мы должны все делать медленно. Если поспешите, то промежность у вас порвется, а ребенок…

Кэтрин закричала еще сильнее.

— Какого дьявола ты там делаешь, чертова ведьма? — донесся злобный крик из соседней комнаты. — Если только ты навредишь ей, я потребую, чтобы тебя наказали за нерадивость!

Не обращая внимания, Мэри продолжала заниматься Кэтрин.

— Ну вот… Вы — молодец, миледи, ей-богу… Теперь можете немного потужиться… Когда вы родите, я приготовлю вам большую чашку лечебного отвара. Положу туда ложечку меда, чтобы было не очень горько. А когда вы отдохнете, я вымою вас в прохладной ванне с мятой… Это поможет… вот увидите.

Не умолкая ни на мгновение, чтобы отвлечь Кэтрин, Мэри продолжала действовать.

— Нет-нет, миледи, не напрягайтесь так, — мягко проговорила она, почувствовав, как сжалось тело роженицы. — Головка младенца очень мягкая, но появляться на свет подобным образом небезопасно. Откиньтесь назад, откиньтесь, а я медленно вытащу его. Мне придется держать ручки малыша, чтобы они не сломались. Только так и можно, миледи. Вам будет очень больно, не стану скрывать, но уж потерпите. Это недолго.

Казалось, слова Мэри немного успокоили Кэтрин, и ее напряженные мышцы немного расслабились. Женщина откинулась на подушки, а Мэри, не сводя глаз с ее лица, принялась медленно тянуть ребенка.

Кэтрин прилагала все силы, чтобы сделать все как надо. Ее муж гордился бы ею! Мэри не сводила с Кэтрин глаз до тех пор, пока ее пальцы не нащупали ягодицы ребенка. И только тогда посмотрела вниз.

Кожа на крохотных ножках малыша была голубоватой, чересчур голубоватой. Необходимо как можно быстрее извлечь его из утробы матери, но Мэри могла повредить его головку. Когда показались плечики малыша, Кэтрин почувствовала, что боль усиливается. Мэри подложила одну руку под спинку ребенка, а другую положила ему на животик и стала медленно поворачивать его, а затем потянула.

Кэтрин закричала.

— Вот он, миледи, вот, тужьтесь! Вот, уже скоро! Ручки и ножки уже выбрались, я вижу шейку…

Вопль Кэтрин заполнил собой все пространство комнаты, а потом резко оборвался. Лишь ее прерывистое дыхание нарушало тишину. Мэри быстро вытащила головку, перевернула младенца и слегка шлепнула его по попке.

Ни звука.

Мэри развернула новорожденного и увидела, что это мальчик. Сын. Леди Кэтрин так мечтала о сыне, чтобы подарить Чарлзу наследника, которого тот так ждал. Ее сердце разобьется, если она потеряет его.

Очистив носик и рот ребенка, Мэри обернула его в пеленку и принялась яростно растирать посиневшую кожу. Она терла крохотные ручонки и ножки, гладила грудь, моля Господа о том, чтобы мальчик сделал наконец первый вдох. И вдруг, когда она почти потеряла надежду, крохотный комочек в ее руках кашлянул и тихо заплакал. Это был еле слышный плач, но Мэри знала, что скоро он станет громче. Ей казалось, что она в жизни не слыхала звука приятнее.

Повитуха позволила себе облегченно вздохнуть.

— Это мальчик, миледи, отличный малыш!

Лицо Кэтрин озарилось слабой улыбкой, когда Мэри положила сына ей на живот.

Но тут дверь в комнату распахнулась, и в мерцании угасающих свечей возникла фигура дьявола. Одетый во все черное, он стоял, расставив ноги и уперев руки в бока.

— Так ты говоришь, мальчик, шотландка? Леди Кэтрин родила наследника?

— Да, милорд, — пробормотала повитуха, опустив голову, чтобы смотреть на ребенка, перерезая при этом пуповину. С того дня, как этот человек без приглашения прибыл в дом своего двоюродного дедушки, Мэри чувствовала, что Зло черным плащом окутывает его. Хоть он и скрывал свою сущность за вежливыми словами и льстивыми улыбочками, Мэри не сомневалась: это — исчадие ада.

Запеленав новорожденного, Мэри передала его Кэтрин в руки.

— Прими мои поздравления, Кэтрин, — проговорил вошедший, подходя к кровати, хотя какие уж там поздравления, когда его темные глаза полыхали злобой. — Похоже, твой муженек перед смертью позаботился оставить наследника. — Выхватив малыша у матери из рук, он внимательно оглядел его. — Что-то он больно бледен, думаю, все из-за неуклюжести этой шотландской женщины. Я немедленно отдам ребенка кормилице, чтобы та покормила его. Тогда мы можем быть за него спокойны.

Он направился к двери, но Мэри попыталась остановить его:

— Нет, милорд, нет… Новорожденный должен быть с матерью и…

Не слушая повитухи, злодей ушел, захлопнув дверь у нее перед носом. Мэри растерянно остановилась, но тут послышался тихий стон Кэтрин. Однако, похоже, та стонала не от боли или усталости, а от удивления.

— Миледи… — бросилась к ней повитуха.

— Мне больно… — выдохнула женщина. — Боль вернулась и с каждым мгновением усиливается.

— Это послед, миледи. Еще будет больно, но сейчас я дам вам воды, а потом быстро приготовлю целебного чая.

Вытерев руки о фартук, повитуха опустила глаза и испуганно охнула: из лона Кэтрин струей хлестала кровь. Мэри попыталась остановить кровотечение, понимая, что вместе с кровью из Кэтрин уходит жизнь.

Роженица приподнялась на кровати, прижимая руки к животу.

— Мне больно, Мэри, — захрипела она. — Боль все сильнее.

Заставив роженицу лечь, Мэри откинула одеяло и изумленно вскрикнула:

— Боже мой, миледи, да вы же рожаете второго!

Едва успев подложить руку под крохотную головку, повитуха приняла младенца, появившегося на свет гораздо быстрее первого ребенка. Новорожденный тут же зашелся сердитым криком. Мэри повернула крохотное тельце и, к собственному удивлению, залилась умиленными слезами:

— Да это девочка, миледи, чудесная девочка с такими же темными волосами, как у вас.

Быстро завернув малышку в одеяло, Мэри передала ее матери.

— Она такая красивая, миледи. Настоящее чудо!

— Мэри! — не открывая глаз позвала Кэтрин. Дыхание прерывалось, она говорила с большим трудом.

— Да, миледи?

— Прошу, выслушай меня, пожалуйста. Я умираю. — Кэтрин задыхалась. — Он не знает о втором ребенке… И не должен узнать. Он забрал моего сына и убьет его этой же ночью. — Кэтрин замолчала, набираясь сил.

— Нет, миледи. Он этого не сделает…

— Ты должна пообещать, что… позаботишься о моей доченьке… Спрячь ее… от него, он и девочку убьет, если узнает о ее существовании…

— Нет, миледи, нет, не говорите так! — вскричала Мэри. — Откройте глаза! Взгляните на вашу малышку. Это же ваша дочурка, ваше дитя!

Кэтрин устало приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на девочку, и слабая улыбка осветила ее измученное лицо. Потом женщина с трудом приподняла руку, чтобы дотронуться до розовой щечки ребенка.