Долгое время военные действия не продвигались вглубь страны, сосредотачиваясь в основном на побережьях и в приграничье, но за последний год войскам дважды пришлось выбивать врагов из крупных городов. При этом, похоже, враг каждый раз учитывал свои ошибки, и в каждое последующее нападение собирал всё больше сил и действовал хитрее, чем в предыдущее. Откуда у врагов берутся средства для войны, было совершенно непонятно, но агрессоры становились всё сильнее, а вот Савринтарское тсарствие война здорово обескровливала. Ежедневное содержание войска требовало немеряных затрат, а вот трудиться на земле, чтобы покрыть такие расходы стало практически некому. Да и людей погибло и продолжало погибать в стычках немало. Давно уже никто не спал спокойно. Нависшая угроза нового нападения ощущалась буквально в воздухе. Народ из приграничных городов и весок откочевал вглубь страны, а войска и ополчение находились в постоянной боевой готовности.

Его величество Шарес Савринтарский, посоветовавшись со своими приближенными, в число которых Альк Хаскиль, естественно, входил, пришёл к выводу, что борются они не с причиной, а со следствием, и что такая война может затянуться и на сто лет, и не факт, что она закончится победой савринтарцев. Следовало вычислить, где находится мозговой центр вражеской армии, и ударить по нему.

Тайная служба взялась за дело, и местонахождение пресловутого центра не сразу, но удалось-таки установить. Враги выбрали местом своей дислокации остров Пелигос, расположенный в семи днях морского пути от северного побережья Саврии. Тут же ждал и неприятный сюрприз: во главе войска стояла всё та же Виттора, тсарица-видунья, сестра его величества, непостижимым образом исчезнувшая из тюрьмы три года назад. Это, пожалуй, и объясняло многочисленность врагов. За столько лет давно уже было выяснено, что Виттора имеет на людей какое-то непонятное, но невероятно сильное влияние, заставляя их делать так, как она пожелает, даже находясь на расстоянии. И если отдельные, разобщенные войска ещё можно разбить, то объединенные её именем – ни за что в жизни.

Выдвигались предположения, что пока тсарица-видунья жива, об окончании войны можно и не мечтать.

Плохо было то, что добраться до неё было не то что трудно, а практически невозможно, ибо собравшаяся под её знаменами рать насчитывала такое количество бойцов из разных стран, что нападать на это осиное гнездо силами всего лишь одного государства было глупо и лишено перспективы изначально. Это было бы практически самоубийством. Становилось всё яснее: тсарствию грозит гибель, если не попросить помощи со стороны.

Обращаться к соседям не было никакого смысла. Степняки, к примеру, предпочитали не лезть не в своё дело, были слишком малочисленны, да к тому же, боялись моря, выйти в которое по-любому пришлось бы. Их следовало поблагодарить уже за то, что они не противились строительству кораблей на их побережье. С восточными соседями вообще было невозможно договориться, потому что они и сами давно точили зуб на Савринтарское тсарствие, а может, и заключили с Витторой тайный союз, хотя в открытую этого пока и не признавали. В итоге оставалось лишь одно: обратиться к Иргемаджину с просьбой о помощи.

Это государство располагалось на большом острове (или маленьком материке), в двух месяцах пути к юго-востоку от побережья Ринтара. В государстве Иргемаджин воевали все, от мала до велика, невзирая ни на что: ни на политические убеждения, ни на религиозные настроения, ни на половую принадлежность. Там строили замечательные, независимые от погоды и ветров, быстроходные корабли, а армия считалась лучшей в мире. Договор о мире и сотрудничестве с этим государством подписывался раз в десять лет на протяжении трёх веков и без единой проволочки. Единственным минусом была значительная удаленность союзников друг от друга, хотя и территориальных споров в принципе возникнуть не могло.

Его величество собирался лично посетить Иргемаджин, но советник возразил:

– Это будет неумно, – сказал он, – Оставлять государство без главы во время войны не следует, даже если эта миссия – наша единственная надежда. И это лишь во-первых. Второе, о чем не следует забывать – так это то, что изначально договор у Иргемаджина был с Саврией, а не с Ринтаром. Конечно, о внесённых в устройство нашего государства изменениях наши союзники осведомлены, но на мой взгляд будет логичнее, если делегацию возглавит кто-то другой, желательно – типичный саврянин, к примеру, господин Хаскиль.

Тсарь взглянул на Алька.

– Вы согласитесь быть нашим послом в Иргемаджине? – спросил он тоном, не терпящим возражений. Да и никаких причин возражать у Алька не было.

Не прошло и трёх дней, как небольшой корабль с дипломатическим флагом взял курс на юго-восток.

...Альк понял это не сразу, а когда понял, неожиданно для себя невероятно обрадовался. Получалось так, что мечта отца сбылась! И что было примечательнее всего – ужилась с его собственной мечтой. Стоило ли бодаться столько лет, если всё в итоге получилось так просто? Оказалось, можно быть и послом, и путником одновременно.

Первые пару недель плавания Альк просто отдыхал: отсыпался, ел. Честно говоря, постоянные странствия, периодические стычки с врагом, вечное пребывание на глазах здорово надоели ему. Давно хотелось хоть ненадолго отвлечься от этого, просто побыть одному, что в море оказалось проще простого, особенно ночью, когда все спали. Тогда он выходил на палубу, пару лучин тренировался с мечами, чтобы не терять форму, а потом садился и просто смотрел на звезды и луну, если погода была ясная. Море шумело, тихо поскрипывали корабельные снасти, слегка овевал разгоряченное тело теплый южный ветер, а Альк смотрел в морскую даль и думал.

Чаще всего его мысли занимала предстоящая миссия, а особенно – языковой барьер. Свободно владеющий обоими государственными языками своего тсарствия, он не представлял, как будет общаться с тамошним тсарём... нет, это тоже не так называется! Глава Иргемаджина зовётся иргем, и обращаться к нему следует “о, светлейший”. Вот Сашиев язык, с ума от него можно сойти! Вместо букв какие-то витиеватые закорючки, да сколько их! Почти две сотни! А когда начинаешь читать, то иногда невозможно понять, где заканчивается одна и начинается другая. На каждое слово в саврянском языке приходится по пять-шесть иргемаджинских переводов, и попробуй разбери, что именно следует говорить в том или ином случае.

Альк просил дать ему переводчика, но получил отказ: во всём тсарствии не нашлось ни единого специалиста: последний умер два года назад, новых не появилось. Пришлось учить язык самому по книгам, что без учителя оказалось весьма непросто. Но выбора особого не было.

...Когда наползли сумерки, Альк захлопнул книгу. Продолжать забивать себе голову было совершенно бесполезно. Если два месяца стараний почти не дали результатов, то день-другой занятий ситуацию уже не исправит. Лучше пойти и позаниматься тем, что умеешь. А там, глядишь, и придумается что-нибудь действительно дельное. Возможно, в Иргемаджине есть толмачи. Взаимодействовали же они как-то с Саврией на протяжении веков! Хотя, судя по ситуации на его родине, неутешительные напрашиваются выводы... Что ж, остается полагаться на дар, который в жизни его не подводил. Да и... выучил же он, всё же, кое-что...

Мечи со свистом взрезали воздух на радость восхищенным зрителям, припавшим к щелям дверей и окошкам. Пусть посмотрят, ему не жалко.

Да, а вот как он будет разговаривать со светлейшим иргемом – уж лучше б никто не слышал...

Две лучины спустя, сидя на ящике с грузом, Альк, по сложившейся уже привычке, смотрел на звёзды и думал. Сегодня ни с того ни с сего вспомнились вдруг события более чем трёхлетней давности – то, что произошло спустя несколько дней после того, как он распрощался с Рыской в Чеговицах.

*

...Враги, воспользовавшись непогодой, подошли к берегу тихо и незаметно, да ещё и в такой час, когда беды ждёшь меньше всего: между волком и собакой, за пару лучин до рассвета в сгустившейся до предела тьме.