Людомар же с бешенством набросился на ближайших врагов.

Жажда крови — чувство, взорвавшееся в нем, чувство, ожидавшее этого момента слишком долго, пело и ликовало. Если бы у него были легкие, оно бы орало как одержимое.

Удары мечей, ног и даже головы, наносили грирникам тяжелейшие травмы. Их тела были сильны только в сравнении с телами пасмасов и холкунов. Для людомаров переломать им ребра не составляло особого труда.

Удар топора, дубины, меча быстро блокировался правой рукой, в то время как левая рука подрезала жилы на руках, ногах или проникала в бока и животы. Враги хрипели. Он видел в их глазах проснувшийся ужас. Жертва окончательно распознала хищника.

Предводитель грирников не успел пробежать и десяти шагов, когда шестеро из дюжины его людей были убиты, а людомар быстро сменил направление и набросился на двух оставшихся в живых каннибалов, продолжавших атаковать холкунов.

Первого он отбросил весом своего тела в сторону, а второму срубил голову. Еще прыжок и барахтавшийся в снегу грирник захрипел, скрючиваясь в животе. Меч вошел в него как в масло.

Троица повернулась лицом к вершине и увидела, как семеро оставшихся в живых врага, огибая их, бежит к подножию, желая сокрыться в тумане облаков.

— Надо торопиться, они вернутся, — проговорил Урт. Его лицо было залито кровью. Он еле держался на ногах. — Поднимайся… — Он обернулся на молодого холкуна. Тот лежал позади него, держась за бок, из которого торчала рукоятка метательного ножа. Холкун виновато улыбался. — Покажи, — подскочил к нему Урт.

По его глазам людомар понял, что мальчишка больше не жилец.

Урт отвернулся и заскрежетал зубами.

— Прости меня, дядя, — проговорил неожиданно молодой холкун. — Прости меня… — Он побледнел.

— Прощаю. Поднимайся. Людомар, ты сможешь его нести? — Урт умоляюще посмотрел на охотника. Тот кивнул.

— Остался еще пеший переход. Надо спешить. Уйдем отсюда.

— Они не вернутся, — сказал Сын Прыгуна.

— Вернутся. Всегда возвращаются. Ты разозлил их. Никто не бил их здесь, сколько помню. Но не это… Поднимай его… Не эти самые страшные. Страшнее их негты. Пролилось слишком много крови. О, боги, уберегите!..

Урт неожиданно свернул и потащил ничего не понимающего людомара к скале.

— Прячься!

Сын Прыгуна увидел, как взрыхляя снег длинной лентой в сторону трупов грирников мчится нечто. Чудовище двигалось под толщей снега.

— Нам нужно взобраться повыше. Там меньше снега, — Урт в ужасе смотрел на подснежных хищников. Их становилось все больше и больше. — Пока они заняты, мы можем успеть. Надо…

— Он умер, — проговорил людомар, протягивая Урту тело племянника. От него пахло смертью, охотник почувствовал это.

— Надо… надо… — повторял тот, растерянно глядя в остекленевшие глаза молодого холкуна, на его безвольно повисшую голову и открывшийся рот. — Голову придержу… — Урта словно ударили в грудь. Он попятился и привалился спиной о скалу. Облако пара сокрыло его лицо. На глазах появились слезы.

— Куда нам подниматься? — спросил людомар.

Урт словно бы оцепенел. Его пришлось слегка встряхнуть, чтобы он пришел в себя.

— Положи его… здесь, — попросил холкун.

Людомар положил тело юноши в углубление за валуном.

— Ты должен дойти один. Я отвлеку их, — проговорил Урт. Его глаза стали сухими. Они смотрели вниз по склону. Там из тумана выходили десятки грирников. Этого было много даже для людомара. — Вот возьми, — холкун достал из-за пасухи потертый медальон и протянул людомару. — За этим перевалом Меч-гора. Вон она виднеется. Видишь? Иди туда. Обойдешь ее и за ней будут три ущелья, проходи в то, что слева. Пол дня пути и сверни вправо у бревнокамня. Как пройдешь его, то постучи металлом о металл четыре раза, а потом еще два и два. После этого, жди. За Меч-горой земли грирников кончаются. Там ничейные земли до самого Холмогорья. Тебе нечего боятся их. — Он кивнул в сторону врагов.

Холкун вытащил и разложил перед собой все свое оружие и оружие племянника.

— Спеши, — приказал он Сыну Прыгуна, — спеши, иначе наша жертва будет напрасна.

Охотник кивнул и стал взбегать вверх. оттуда он увидел, как грирники со злобой изъеденной вшами собачьей своры набросилось на негтов, пожиравших их товарищей. Не обращая внимания на то, что червевидные чудовища калечат их одного за другим, каннибалы убили двух из них и еще столько же отогнали в сторону.

Сын Прыгуна не стал ждать развития событий, перемахнул через вершину и поспешил вниз.

— За Синие Равнины, за холларка, за Глыбыра! — донесся до его слуха вопль Урта. Он потонул в реве сотен глоток грирников. Послышался звон стали.

Меч-гора оказалась массивной скалой, на которой каким-то непостижимым образом расположились терассы. На каждой из них располагалась небольшая крепость-поселение. Это были убежища грирников. Из нескольких мест в Меч-горе били горячие источники. Их тепло создавало возможность культивировать небогатые сельскохозяйственные культуры.

Урт не сказал Сыну Прыгуна, что окрестности Меч-горы кишели грирниками. По меньшей мере десяток раз людомару приходилось вступать в неравные схватки с ними. После этого он менял направление движения, петлял как заяц в лесу. Его путь за Меч-гору занял день и целую ночь.

Наконец, весь измазанный кровью каннибалов он вышел на ничейные земли. Они представляли собой низкогорье, изрезанное ущельями и усыпанное камнями. Кое-где были заметны следы жизни: низкорослый кустарник, карликовые деревья, но все эти признаки были настолько хилы и редко разбросанны по серости каменного взгорья, что их наличие оставалось незамеченным даже людомарским глазом.

На самом подходе к ущельям, из которых тянуло непросыхающей сыростью и трупным запахом, людомар решил отдохнуть. Он забрался в расщелину и, укутавшись в шкуры, заснул.

Было безветренно. С небес сорвался и крупными хлопьями стал падать снег.

— Пошел прочь! — Зазевавшийся пасмас с невольным криком отлетел в сторону и затих. — Дорогу!

Эсдоларк Прибрежный принимал пополнение, какое никогда не впускали его врата. Это был целый отряд, состоявший из одних только воинов. Возглавлял их оридонец, возвышавшийся на великолепном кеорхе, закованном в первоклассную броню.

— Прямо из Немой лощины, — скороговоркой говорил пасмас, сопровождавший отряд первому попавшемуся олюдю, спросившего, откуда прибыли.

— Ссылают и таких?! — поразился тот. — Неправильно… — Покачал головой и продолжил путь.

Да, Кина сослали. Сослали из-за проклятого людомара, которого он не поймал; которого он не видел; которого, может быть да и скорее всего, никогда и не было! Проклятый Цур. Только и ждал момента спихнуть его, Кина, в какое-нибудь дельце. И как только такая возможность подвернулась…

Людомар, хе-хе, какой людомар? Где людомар? А был ли он вообще?

Вся эта ситуация очень раздражала Кина. Боги, она просто выводила его из себя. Никогда за всю свою долгую жизнь Кин так много времени не посвящал мыслям непонятно о чем.

Людомар исчез вместе со стариком из Куупларка или старик вместе с людомаром, и с людомаром ли?

Кин скрежетал зубами от злости. Его сослали. Все это видели. Запомнят.

Здесь, в этом захолустье он проведет не одну зиму. Что ему здесь делать? Гонять грирников? Устраивать охоту на местных бродят? Что?

Его сослали. И потому даже в этом захудалом городишке, его захудалый голова не соизволил встретить оридонца. Как же это злило Кина!

Врата замка тяжело открылись, пропуская отряд внутрь.

Кин отвлекся от своих мыслей, заметив переполох, который навело его присутствие. Буквально все куда-то спешили, даже бежали бегом. На каждом лице читалась тревога, а на иных и интерес, азарт.

— Опомнились, — проговорил Эк, выглядывая из груды шкур, в которые был укутан.