Людомар впервые видел такого пасмаса. Он двигался не хуже дремса. Каждое движение его рук и ног было правильным и осторожным. Он почти не шумел.

Весь день до глубокой ночи они шли молча. Урт изредка сверялся с одному ему известными метками на деревьях и кивал охотнику, следуем дальше.

Когда они улеглись на привал, Урт впервые заговорил. Его слова были отрывисты и очень тихи.

— Держи меч наготове, — прошептал он, — мы пришли в земли грирников.

Людомар кивнул, вытащил из-за голенищ мечи и вложил их в рукава своего мехового балахона.

— У грирников не было здесь земель, — сказал он и вопросительно посмотрел на Урт.

Тот дернул губами, не знаю. На этом их общение окончилось.

Следующую ночь путники шли так быстро, как только могли. Повсюду им попадались признаки того, что они попали на территорию олюдоедов. Россыпи олюдских костей, составленные в небольшие пирамидки; подобия походных храмов из камней и черепов; лоскуты одежды убитых холкунов и пасмасов; цельные скелеты, составленые анатомически точно, со знанием дела, и даже творчество грирников: сочетание олюдских скелетов и скелетов животных, составленных в невообразимые композии, где части тел тех и других были перемешаны, и миру явлены скелеты новых существ.

— Еще два перехода, — сказал Урт в конце второго дня шествия по землям каннибалов. Его глаза слипались. Он с усилием отрывал от окаменевшего мясного ломтя кусочек, чтобы тут же проглотить.

— Спи, — сказал ему Сын Прыгуна, — я буду смотреть.

— Ты отдохни, — не согласился тот.

— Я не хочу спать.

— Так это правда, что вы можете не спать три луны? — Впервые холкун проявил какое-то личное отношение.

— Да.

Урт ухмыльнулся и почесал лоб. Нельзя сказать, чтобы он был поражен. Усталось скрала все эмоции.

— Тогда я буду спать. — Он повалился на бок и тут же заснул.

Ночь была мглистая. Ее тишина была обволакивающе пугающая. Слух людомара шарил в пространстве, но не мог ничего уловить, ибо увязал в тумане.

В середине ночи они снова двинулись в путь и к концу поднялись на высоту, где тучи были невластны.

— Здесь самое опасное. Открыто все. Не укроешься. Будем бежать. Я отдохну. Ты?..

Они спрятались в небольшое углубление за валуном и даже людомар заставил себя немного вздремнуть.

Сын Прыгуна не знал, сколь долго он продремал, но его разбудили крики и звон стали.

Урт уже был на ногах. Прячась за камнем, он осторожно выглядывал, смотря вниз по склону. Его застывшая на фоне ослепительно белого снега фигура напоминала памятник напряженному вглядыванию.

Людомар присел позади него и принюхался.

— Что ты унюхал-то? — спросил холкун. В его голосе звучала нервная дрожь наблюдателя за боем.

Ниже них шагов на двести, на линии облаков и чистого безоблачного простора двигались полуразмытые тени. Их было три или пять. В том хороводе, который они устроили, трудно было угадать число.

Снова воздух резанул звон стали.

— Охраните нас боги, — шептал себе под нос Урт. — Охраните нас от топпи. — Тут он заметил людомара рядом с собой. — Топпи, — несколько испуганно кивнул он на тени, — души пожранных грирниками. Они мстят всем, кто идет этой тропой.

— Это не топпи.

Урт удивленно посмотрел на Сына Прыгуна.

— Я слышу их шаги, их дыхание. — Людомар принюхался. Наконец-то ветер принес ему еще одно послание. — Среди них тот, — сказал он, — которого ты прогнал…

— Откуда ты знаешь?! — вскричал Урт, вставая из-за камня. Охотник потрогал свой нос. Холкун ударил себя кулаком по лбу и обозвал неприличным словом.

В следующий миг он уже вытащил топор и внушительных размеров нож, и мчался вниз по склону. Людомар осмотрелся по сторонам, будто выходил на охоту, и последовал за ним.

Холкун скрылся в облачности лишь не пару мгновений, и тут же вышел спиной, таща перед собой юнца-холкуна. Вслед за ними из тумана, подобно призракам стали появлятся высокие, но тощие фигуры каннибалов. Они были одеты в шкуры и обвешанны костями, и другими побрякушками, выточенными из скелетных костей. Вид их был грозен. Рожи грирников были размалеванны красным, а волосы подняты пучком на голове.

Урт умело отбил ножом удар костяной дубинкой одного из олюдоедов. Удар топора другого был отбит юнцом.

— Поднимайся и прикрывай мне спину, — приказал ему Урт.

Тот неуклюже встал и, еле дыша то ли от ужаса, то ли от усталости, занял оборону сзади.

Каннибалы один за другим продолжали выходить из туч. Когда десятый вышел на залитый солнцем снежный склон горы, Урту стало ясно, что в позиционной борьбе он ничего не решит. Опытный мореход, не раз сражавшийся на кораблях, он мыслил не эмоциями, а позициями. Когда тебя окружают, нельзя стоять.

— Отходи к людомару, — приказал он, держа топор на готове.

— Лютомай, лютомай, — послышалось со всех сторон. Урт изумленно оглянулся, проследив взгляды дюжины грирников. Их глаза в ужасе взирали на фигуру спокойно спускавшуюся со склона.

Много веков назад каннибалы наравне с дремсами и людомарами обитали в Редколесье, но своими привычками отбили охоту общаться с ними. Они питали лютую ненависть и к тем, и к другим. Людомары охотились на грирников, как и на любую другую дичь в Чернолесье. Очень немногие знали об этом.

За несколько столетий отсутствия грирников в Чернолесье, и у людомаров, и у грирников притупился обоюдный инстинкт, однако в тот момент, когда высокий охотник спускался вниз, он шел к каннибалам, как хищник к жертвам. И он, и они поняли эту расстановку внутренним чутьем.

Высокий гортанный стрекочущий звук разлетелся над горами. Оттолкнувшись от их склонов, он нырнул в облака, поднимая под ними неведомую дремлющую силу. Сердце Урта екнуло, едва он услышал этот звук.

— Убить, — прорычал один из грирников и указал топором на холкунов.

Четверо каннибалов бросились на них. На сердце у Урта стало полегче: четверо — не дюжина, смочь можно! Он принял бой.

Еще с десяток грирников, утратив к холкунам всякий интерес, пошли навстречу людомару. Тот скинул с себя балахон из шкур, убрал рипсские мечи за голенища и остановился. Сын Прыгуна увидел, как Урт, умело увернувшись от удара дубиной, ухватил ее топором, а нож воткнул в горло грирника. Обильно поливая снежный наст кровью, тот рухнул и утонул в снегу.

Еще от одного удара Урта спас молодой холкун. У него видимо была повреждена рука, потому что меч остановил удар топора, но выпал из руки. Холкун застонал.

Грирники оживились, когда людомар принялся отступать. Им было невдомек, что он подальше отводил их от места начавшейся схватки. Один из каннибалов, все же, заметил, что одни из его сотоварищей стало меньше, и пополнил квартет нападающий.

— Ты еще не сдох? — совершенно серьезно прорычал предводитель грирников. Охотник отмолчался. — Мы тебя убьем… — Раздался дружный рев и вся свора разом бросилась на людомара.

В него полетели топорики, копья и даже ножи. Он выставил вперед шкуры и они с достоинством приняли на себя весь удар. После этого он бросил его и отбежал еще дальше.

Между тем, холкуны оказались в окружении. Одному из грирников удалось ранить молодого холкуна в ногу. Поэтому он сидел в снегу, размахивая мечом и не подпуская каннибалов к спине Урта.

Тот бился с двумя одновременно, изредка переходя на драку с тремя. Он больше не имел возможности менять позицию. Бросить молодого холкуна было нельзя.

— Зачем ты пошел за нами? Я приказал тебе… — Урт отбил удар. — Не ходить… — Отбил еще один.

— Не сдержался… — Молодой холкун принял удар, крякнув. — Прости меня…

— Ты не сможешь вечно бежать, — прорычал предводитель каннибалов. — Его черные глаза пристально следили за людомаром. — Ты на наших землях. — Он не успел договорить и с интересом следил, как охотник сорвался с места и с невероятной скоростью понесся на правый фланг наступающих.

Цепь каннибалов пришла в некоторое расстройство, когда Сын Прыгуна обрушился на ее правую часть. Вооруженные одним топором или дубиной грирники не могли противостоять двум мечам. Двое из них дико вопя и захлебываясь в крови корчились в снегу держась за широкие проколы, оставленные в их телах мечами.