Злой отошел от стены и опустил щит.

– Эй, вы!.. Там, на стене. Слышали ли, врата нам открылись. Тикайте в башню к боору.

– Лжешь ты, мразь! – отвечали со стены. – Не бывать такому.

– Вам виднее оттуда. – И придав себе беспечное выражение лица, Злой прошел к стене.

На самой стене послышались возбужденные голоса. Кто-то с кем-то спорил.

– Мне велено вас стеречь, чтобы не убегли, – закричал из-под стены Злой. – На вас идти не велено. Не здесь решается все. – Дядька повернул тревожное лицо к Птенцу: – Слушай меня. Тебя, да еще с десяток воинов здесь оставляю. Коли выбираться будут, то не иди на них. Сильнее они. Ты к стене жмись, и дерись.

– Здесь мне быть, что ли? – не понял Птенец.

– Да.

– А ты куда же?

– Не твоего ума дело.

Злой собрал отряд и стремглав помчался к открытым вратам.

Давно это было, думалось ему, но он жил в Эсдоларге, и помнил хорошо каждую трещинку на стене замка. Память подсказала ему, что открытые ворота будут от него через одни врата.

В поле у замка лежали несколько сот убитых воинов боора Глыбыра. Пронзенные стрелами, почти все молодые солдаты, трупы лежали в разных позах, погребаемые медленно падавшим с небес снегом.

– Погоди, – остановил топорищем особо ретивого воина Злой. Он осторожно заглянул в открытые настежь врата.

Ворота выводили на небольшую площадь, заваленную мешками и разного рода мусором. Площадь расходилась в стороны двумя кривыми улочками, сплошь заваленными убитыми солдатами и жителями города.

– Чего же так? – пробубнил себе под нос Злой. – Даже стражу не оставили подле…

Он не успел добормотать свои мысли, как врата задрожали и стали закрываться.

Злой сделал скачок вперед и проскользнул между створками. Его появления никто не ожидал. Два брезда, одетые в добротную кольчугу, с удивлением уставились на холкуна-великана, продолжая толкать створки врат.

Злой отвесил одному из них удар ногой в бок, от чего брезд скривился в болезненной гримасе. Ключица второго брезда приняла сокрушительный удар топора и громко треснула под напором лезвия.

Тут же между створками проскользнули еще несколько воинов из отряда Злого. Второй брезд захрипел, получив удар клювовидным топором прямо в лицо.

Злой обернулся и замер. За его спиной, на площадь в полной тишине выходила колонна войск. Закованные в броню, брезды мягко ступали на землю ногами, обмотанными тряпьем.

«Ловушка!» – промелькнуло в мозгу у Злого. Наступил один из тех моментов, какие имеют место быть в любой битве. Это мгновение, когда нужно принять решение, которое определит будущее: останешься ли в живых или умрешь.

Злой не боялся принимать подобные решения. Ему было немало лет, и много битв оставили след в его памяти. Но впервые он очутился в ситуации, когда его решение изменит ход всей битвы.

Холкун не знал это доподлинно, но каким-то неуловимым чутьем понял, что так оно и будет.

– На стены! – выдохнул он, и стремглав побежал к входу в привратную башню. Воины устремились за ними.

– Стоять! – заорал Бафогт, когда некоторые из его воинов хотели было уже броситься следом за врагом. – Это стража. Пусть сидят в темноте, мы же пойдем по свету! – Он хохотнул. – Ускорить шаг!

Однако Злой и не думал останавливаться и караулить ненужные теперь никому врата. Выскочив на вершину стены, он побежал по ней, и издали заметил, что вход в другую башню закрыт, а из бойниц торчат пики.

Холкун остановился и огляделся по сторонам. Где-то у мясного рынка шла битва. Над крышами возвышалось полотнище боора Глыбыра.

– Погодь! – снова остановил он того же ретивого воина.

Выглянув за внешний край стены, потом за внутренний, Злой наконец-то принял решение. Подхватив лежавший на стене труп, он швырнул его вниз. Труп пробил крышу пристенной постройки и хрястнулся о землю.

– Нет, – порешил Злой, подхватил другой труп и швырнул его в соседнюю постройку.

Пришлось еще четыре раза швырнуть трупы прежде, чем тело убитого зарылось в соломе, сбитой в плотные комки. Злой улыбнулся и тут же последовал за трупом.

Он рухнул на сеновал и пробил его почти насквозь. Слегка заболела нога, но воин поднялся на ноги и поманил свои товарищей за собой. Один за другим, они начала прыгать вслед за ним.

Злой выглянул на улицу. Она была пустынна. Слева, с той стороны, где находилась соседняя башня, был навален завал, за которым виднелись силуэты вражеских воинов.

– Чего же так, – застонал Злой, – чего же не посмотрели?! Коли завал, так ясно же, что ловушка!

Он оглядел улицу. Она делала небольшой поворот, благодаря тому, что у одного из строений образовалась большая куча навоза.

– Ломай стену, холы, – приказал Злой.

Чтобы не выходить на улицу, воины проломили стены двух близлежащих домов. Оказавшись за кучей навоза, они стали быстро перебираться на другую сторону.

– Слышишь ты, ретивый, – стукнул холкун-гигант по шлему воина-забияку. – Коли драться тебе приспичило, то ты так же, стороной, через стены, обойди тех, кто из-за завалов стоит, да напади. Делай быстро, чтобы успеть к тому моменту, как мне врата понадобятся. – Обернувшись к воинам, он сказал: – Поровну поделитесь. Кто битвы спешной хочет, к ретивому иди, кто тяжесть еще не всю испил – за мной!

Злой, кряхтя, вскарабкался на крышу и перелез на соседний дом:

– Давненько я… уф!.. так не ходил… С младости… как от голубушек по утречку шел… ха!..

***

Комт несся на своем груххе во весь опор. Благо, улица была прямая, а морозец держал глину твердой. Ему в лицо смотрели десятки пик, а он закрыл глаза и наслаждался этим своим полетом. Все замедлилось для него, – все замерло, вдруг!

Сквозь полуприкрытые веки он видел, как груххи врезаются в строй воинов Глыбыра; как лопаются красным острия пик, вонзаясь в тела груххов; как исчезают под ногами-тумбами животных те несчастные, которые стояли в первых рядах; как валятся на землю те всадники, которые напоролись на пики.

Тело боора тряхнуло – Бургон вклинился в строй вражеских солдат. Комт открыл глаза и улыбнулся. Руки и ноги наливались силой. Такой силы он не чувствовал в своем теле уже очень много лет.

Тяжелый топор взметнулся вверх и обрушился на первую попавшуюся голову, вмяв ее в плечи и расплющив.

– Гедагт, не оставляй спину! – закричал Глыбыр. Он стоял среди воинов и метал вперед подаваемые дротики и копья. Гедагт со скучающим видом восседал на груххе далеко позади отца, всматриваясь в пустынную улицу, по которой прошла армия Длинномеча.

– Груххи-и-и! – разнеслось по рядам.

– Наш черед, бреры! – закричал Глыбыр, обращаясь к всадникам на груххах. – За мной! – Понукая грухха, он поехал вперед.

Со стороны головного отряда послышался гулкий топот, раздался гром и десятки воинов из его армии взмыли в воздух, а после обрушились на своих же товарищей.

Отряд дрогнул и побежал. Однако бегство это не было паническим. Едва завидев своего боора, воины дружно прижались к стенам или проникли за двери домов.

Глыбыр повел свою кавалерию в бой. Он выбрал правильное время для удара. Всадники Комта разбрелись по улице, добивая тех немногих, кто сопротивлялся, и оказались не готовы к тому, что на них обрушится груххская лавина.

Несколько десятков врагов были мгновенно убиты, остальные обратились в бегство. Глыбыр не стал их преследовать, опасаясь далеко уходить от армии. Он уже догадался, что завел армию в ловушку, но было поздно. Лазутчики сообщили, что путь отрезан перевернутыми телегами, за которыми встали пикинеры. Оставалось одно – идти к вратам. О штурме думать не приходилось.

Судя по радостным лицам воинов, они еще не поняли отчаянности своего положения и думали, что идут к победе.

Вдруг, в арьергарде заревел тревожно рог. Гедагт дал знак, что его атаковали. Тут же послышался топот груххской кавалерии, которая снова пошла в атаку на воинов Глыбыра.

Пикинеры заняли свои позиции и приготовились.