– Если ты отдашь коня, то мы тебя не тронем. Годиться?

– Не-е-е… я не могу. – Вдруг его лицо побледнело и стало плаксивым. Нервное напряжение и ожидание, сломали его. – Ты… вы… не трогайте меня… я… коня… не могу… конубл повесит меня на заборе… он обещал…

– Мы вернем коня, куда скажешь, – рассмеялась девушка легким смехом. – Не надо нас бояться. Он окажется там быстрее, чем ты придешь. И ничего тебе не будет. Скажешь, опоздал из-за людомаров. Если хочешь, я могу тебя поранить.

– Не надо… ранить… забирай коня…

– Куда вернуть?

– В Тиволарг, конублу по кличке Широкий Пояс. Его там все знают… вернете?

– Вернем, обещали же.

– Не обманете?

– Нет. – Повисла пауза. – Ты иди, – разрешила Лоова.

– Хорошо… я… пойду… – И молодой купчик удалился.

Девушка победно посмотрела на вышедшего из кустов людомара. Он улыбался.

– Это наша вотчина, папа, Тиволарг. А коня я верну, обещала ведь…

Конь значительно ускорил их ход. Первое время он шарахался от людомара, но после привык и резво бежал по тропинке. На одной из развилок, Лоова остановилась и громко свистнула.

– Все, – сказала она. – Теперь ждать будет.

Вечером к ним вышли несколько олюдей, вооруженных щитами и топорами. Перед их выходом в поле зрения, Лоова, озорно улыбаясь, затолкала людомара в кусты, и осталась стоять одна. Иной раз она подхохатывала, но тут же брала себя в руки.

– Лоова, – бросился к ней юноша. Он обнял ее и прижал к груди.

– Осторожнее, Бобер, ты можешь мне навредить. Вот, смотри, у меня рана.

– Куда вы все пропали? Мы отправили к делянке отряд, но он ничего не нашел.

Лоова сникла: – Все погибли. Он всех убил.

– Кто?

– Рипс.

– Рипс? Что там делал рипс?

– Он искал моего отца.

– Кого?

– Людомара. Помните, я вам говорила.

– Ага.

– Я его нашла. Папа, выходи.

В торжественной обстановке, под изумленные возгласы товарищей Лоовы, людомар вышел из-за кустов и предстал перед ними.

– Что, поверили теперь!? – взвизгнула она, бросилась к отцу и обняла его за талию, выше не доставала. – И плащ его. Из омкан-хуута сделан. – Она сняла плащ, оставшись совершенно голой, и протянула его смутившимся мужчинам. – И ничего не надо глаза отводить, я такой же воин, как и вы! – вдруг насупилась девушка, топнув ножкой. Потом, впрочем, она перестала хмуриться и попросила отвести коня в Тиволарг к купцу по кличке Широкий Пояс.

***

– Людомар!.. Людомар! Смотрите, братцы, людомар! – Такими возгласами встречал лагерь повстанцев появление Сына Прыгуна. Рты открывались, физиономии вытягивались; то, что находилось в руках, валилось на землю; иные падали наземь сами.

Охотник внимательно осматривался и вглядывался в необычное устройство лагеря. Его взорам открылся целый город из донадов, прикрепленных к развилкам деревьев.

– Мы живем, как людомары, и зовемся также, – сказала Лоова. – Привет, – то и дело она отходила от отца и обнималась, то с воинами, то с женщинами, и всем говорила, что Сын Прыгуна ее отец.

Они подошли к группе воинов, среди которых выделялись старик и юноша, с недоверием смотревшие на охотника.

– Зачем ты привела его сюда? – спросил юноша.

– Я так захотела, Сгул, – огрызнулась Лоова, но тут же сменила злобу на милейшую улыбку и представила людомара старику: – Мой отец. Людомар. Сын Прыгуна.

Наступила тишина такой силы, что было слышно, как соки, источаемые одним из деревьев, бежали по его коре.

– Не бойтесь меня, кем бы вы ни были. Я не причиню вам зла, – нарушил тишь людомар.

– На тебя наставлена дюжина стрел, – хмыкнул юноша. – Нам нечего боятся.

– Это не убережет вас от гнева людомара, – встряла Лоова. – Людомары двигаются так, что стрелы…

– Замолчи, дочь, – строго сказал охотник, и Лоова умолкла на полуслове. – Я покину вас с рассветом. Мне здесь нечего делать.

– Да, ты должен уйти, – сказал старик. – У нас уже есть людомар. Пророчество сбывается. Ты не нужен нам. Мы дадим тебе все, что сможет, чтобы…

– Ты говоришь, что у вас есть людомар?! – Сын Прыгуна резко приблизился к старику. Юноша и старик невольно отпрянули. – Что ты сказал?

– Он говорит, что…

– Замолчи, Сгул, – снова встряла Лоова. – Папа, у нас есть людомар. Я забыла тебе сказать. Мы думали, что это ты… а это не ты…

***

Сын Прыгуна сидел, скрестив ноги, и внимательно смотрел в лицо существа, лежавшего в полутьме донада. Да, это был людомар – сомнений быть не могло, но…

Охотник заметил то, чего не мог отметить никто, кроме людомаров. Лежавший странно пах, и запах этот был вовсе не от того, что он лежал. От него пахло чем-то сладким и таким манящим, словно бы это был аромат пыльцы для пчелы.

– Давно ли нашли его? – спросил людомар.

– Уже два снега сошло.

– Где пал он?

– У Конь-древа. Далеко отсюда оно, почти у Холмогорья. Поначалу, не к нам… – Сгул вдруг осекся. – Когда сюда его принесли, то… лежит теперь… – Он снова о чем-то задумался.

– Отведете ли меня туда, где отыскали его? – Сын Прыгуна слегка наклонился и стал вглядываться во что-то в облике лежащего.

– Я отведу тебя, папа, – сказала Лоова. – Это я его нашла. Я знала о пророчестве… и нашла ему спутницу, но он не очнулся, и я разуверилась…

Людомар поднялся на ноги.

– Буду спать, а когда проснусь, будь готова, дочь, идти со мной.

– Я дам вам отряд.

– Нет, мы пойдем одни. Вам опасно с нами.

– Опасно, – хмыкнула Лоова. – За нами погоня.

– За нами гоняются уже много зим, да толку нет от этого. – Сгул сжал губы и прищурился на девушку. Хотя его взгляд был строг, но глаза охотника уловили теплоту, с которой Сгул смотрел на его дочь.

Сын Прыгуна вышел вон. Он взбежал по ветвям в верхнюю часть кроны дерева и улегся там, приготовившись ко сну. Но не тут-то было.

– Где он? Где папа? – кричал внизу девичий голос. – Папа! Уром, ты видел папу…

– Чего?

– Моего папу видел… людомара?

– Нет. Видел.

– Папа!

Охотник открыл глаза и спустился вниз. Лоова взяла его за руку и поковыляла рядом. Она отвела его в донад, откуда выгнала всех женщин и положила на самое лучшее место. «Здесь и спи!» – приказала она. – «А я буду сторожить твой сон». Она уселась к нему спиной и лицом к входу, и приняла хмуро-настороженное выражение.

Людомар улыбнулся ее поведению. Он уже полюбил этого взрослого ребенка, полюбил той любовью, которая свойственна холодным людомарам.

Дрема медленно охватывала его. Перед глазами проносились картины недавнего прошлого. Потом внутренний взор попутнел и готов был слиться с листвой в сплошное зелено-синее марево, когда в сознание ворвалось нечто, что схватило его, встряхнуло и вмиг затащило на такую невероятную высоту, от которой охотник задохнулся.

Журчание воды все явственнее проявлялось сквозь пелену. Людомар узнал место.

– Доранд, – позвал он. Ему никто не ответил.

Постепенно, из тумана стали проступать очертания берегов и сочной растительности; безмятежное небо и множество птиц и зверья копошилось повсюду – это был людомарский рай.

– Доранд, – снова позвал Сын Прыгуна.

– Ты здесь уже, Маэрх? Я призывал тебя, едва сомкнешь глаза. – Перед глазами спящего предстал белый маг. Он улыбался. – Рад видеть, что ты нашел ее. Месаза сказала, что я помешал этому раньше. Прости меня.

– Ты говорил мне, всему свой срок. Так тому и быть, если я нашел ее только сейчас.

– Они уже близко, Маэрх. Их желорги идут по твоему следу. Из пастей их верных слуг – сиппилей сочится слюна. Они чуют тебя.

– Где они?

– Они перешли Священную реку, что у Гром-скалы. Резры видели их. Они донесли мне.

– Скоро прибудут, – нахмурился людомар.

– Месаза пыталась помочь тебе. Она наслала на них бедствие, но желорги взлетели выше туч и уберегли седоков. Более Месаза не решилась противиться им. Она плакала, когда я покидал ее. Одно лишь сказала мне передать тебе – иди прочь из Владии, прочь оттуда, где есть у них силы, где сама земля проклята ими. Встреть их там, где силы их малы. Здесь же, они убьют всякого, кто встанет у них на пути.