В этот момент на дерево со всей тяжестью обрушился гигантский змей. Он сложился кольцами. В их внутреннем пространстве осталось колодезеобразное отверстие, из которого были вышвырнуты людомар вместе с убитой им сурной.

Охотник не на шутку испугался. Они видел, внизу больше не было мягких крон, на которые можно было бы плюхнуться безопасно для себя. Змей изломал лес, оставив под летящим людомаром лишь острия преломленных стволов. Вода кипела и не только потому, что ее баламутили сурны и змей, – нет, они кипела от того, что сделалась чрезвычайно горячей. Клубы удушливого пара поднимались вверх, отравляя воздух.

Десятки сурн, бросившихся в воду в надежде добраться до людомара, сейчас выбирались из нее, а некоторые, оказавшиеся среди переломанных фразанов, с диким клекотом перебирали лапками, варясь заживо.

Все это людомар заметил и оценил в мгновение ока. В тот же миг краем глаза он увидел пасть чудовища, тянущуюся к нему. К удивлению змея людомар не стал брыкаться, но ухватился за край его пасти, быстро перебирая руками и ногами, перебрался на голову и быстро съехал по туловищу гиганта на кольца его тела. Сын Прыгуна скоро скользил по странной чешуе змея, одновременно обнюхивая ее. Заприметив уцелевший фразан, охотник прыгнул на него.

Ствол дерева оказался поврежденным, поэтому надломился и начал падать в кипяток. Еще прыжок и игловидный ствол ближайшего фразана, натужно заскрипев, принял тело охотника. Еще прыжок, еще и еще. Наконец, он достиг кромки нетронутого леса. К несчастью это был лес на другой стороне места битвы. Для того чтобы достичь Чернолесья нужно было оббегать змея и проплешину Глухолесья, созданную им.

Змей снова бросился на него, а людомар, быстро перенявший способ укрываться, снова скрылся под фразаном. Прыгая со ствола на ствол, а иногда и на застывших от неожиданности сурн, пару раз едва не сорвавшись в воду, Сын Прыгуна стал петлять по Глухолесью словно заяц, преследуемый волком. В конце концов, ему удалось сбить змея со следа.

Людомар задыхался от недостатка кислорода. Его движения стали менее быстрыми. Он приказывал себе прыгать и сам же замечал, что тело исполняет команду с длительной задержкой.

Неожиданно стало очень тихо. Людомар приник к стволу фразана и тоже замер. Широко открыв рот, охотник тяжело отрывисто дышал.

Змей прислушивался.

Вскарабкавшись к кромке кроны и свежего воздуха, Сын Прыгуна осторожно прорезал отверстие размером со свою голову и глубоко вдохнул. В голове стучало от перенапряжения. О прежнем страхе не было и речи. Второй раз за свою жизнь и второй же раз после дождя он оказывался в роли добычи.

Очередной вдох замер у охотника в горле, ибо он услышал, как змей поднялся на лесом. Чудовище слышало его.

Людомар быстро скрылся под кроной и стал петлять, а потом снова высунулся над кронами. Змея не было видно. Стояла оглушительная тишина.

Отделив от пояса одну из двух коробочек, людомар свесился кверху ногами и бросил ее между стволов фразанов. С громким всплеском она ударилась о воду.

Несколько секунд тишь поглощала этот звук, а после раздался грозный рев и мощный всплеск. Змей ринулся в атаку.

Людомар быстро прорезал крону и выбрался наверх. У него было некоторое время, дабы обогнуть проплешину, сделанную чудовищем. Не теряя ни минуты, он бросился бежать.

Ветер свистел в его ушах. Воздух пьянил и бодрил одновременно. Силы прибывали, насколько могут прибывать силы в борьбе. Он уже почти добежал до переломанного змеем леса, когда снова услышал абсолютную тишь, установившуюся в Глухолесье. Охотник тут же замер.

Змей был скор. Поразительно скор. Ни разу за свою жизнь Сын Прыгуна не сталкивался с таким хищником.

Вторая коробочка была снята с пояса и запущена в воздух. Змей взбудоражил воду, а людомар помчался прочь. Как же жалел он в тот момент, что не взял с собой шмуни. С их помощью он добрался бы до крон Чернолесья за пару мгновений.

Треск от поднимаемых в воздух фразанов подсказал людомару момент, когда необходимо было скрыться под пушистыми кронами Глухолесья.

Змей был взбешен. Он стал изрыгать странные звуки, которые оглушили людомара и дезориентировали его. Дабы прийти в себя охотник остановился.

Грохот, гул и треск, влившиеся в его уши минуту спустя, показали ему, что змей каким-то неведомым образом его обнаружил. Пришлось снова петлять, но змей теперь не отставал.

Людомар снова выбрался на кроны фразанов и бросился бежать. Но змей был быстрее. Он почти настиг охотника и даже отшвырнул его в сторону вместе с деревьями, когда их обоих оглушил звериный рев.

Сын Прыгуна сразу узнал голос своего иисепа и даже увидел его на вершине одного из меков у кромки Чернолесья.

Иисеп ревел не останавливаясь. Его рык заглушал все звуки, в том числе и шаги, и биение сердца людомара, поэтому, когда охотник снова скрылся под кронами и стал передвигаться по стволам, змей быстро отстал.

От рева иисепа рябь шла по кронам фразанов и даже по водной глади.

Сын Прыгуна собрал остатки сил и быстро продвигался на голос зверя. Он не видел, что змей, замерев на несколько секунд, стал делать то же самое.

Вдруг людомар застыл. Его глаза расширились.

Все пространство, какое было видно его глазу, всю водную гладь между стволами деревьев на сотни метров вокруг покрывали тельца мертвой мошкары, сурн и пауков привычного для Глухолесья размера. Они лежали здесь давно, потому что успели растолокнеть.

Эта остановка спасла охотника. Только тут он заметил, что змей движется параллельно его курсу. Прижавшись к стволу фразана, он закрыл глаза и вдруг взмолился. Он просил Зверобога о заступничестве. Молитва часто слетала с уст охотников, но она всегда была «о добыче». В среде людомаров лишь женщины молились о защите, сами же охотники негласно считали такие молитвы недостойными себя.

Рев иисепа стих. Змей также остановился.

Куда делся иисеп? Что теперь делать? Две этих мысли молотами стучали о наковальню распаленного мозга охотника. Но, слава Зверобогу, иисеп снова огласил своим рыком Глухолесье. Только слышался он уже с несколько другой стороны.

Змей тоже заревел, и это послужило сигналом для людомара сорваться с места. Под кронами фразанов он быстро достиг кромки Чернолесья, и был в очередной раз поражен. Булькая и рыкая, создавая водовороты и бурля, вода заливных лугов Глухолесья уходила прочь по прорытым в сторону леса норам.

Охотник выбрался наружу, взобрался на ближайший мек и в изнеможении пал на его ветви.

Онеларг. Первое сражение

Когда Сын Прыгуна немного пришел в себя, то явственно услышал, как где-то далеко в лесу потоками льется вода. Он попытался подняться, но тело требовало отдыха и потому приняло на себя всю тяжесть мира.

– Р-р-рю-ю-ю! – приветствовал его иисеп, ткнувшись носом в щеку.

Охотник открыл глаза, и вяло улыбнулся своему спасителю. Несмотря на то, что глаза животного смотрели на Сына Прыгуна, уши на его голове вдигались во все стороны, но все чаще останавливались на одном направлении – иисеп тоже слышал потоки воды в лесу.

Людомар пересилил себя и поднялся. Он повертел головой в разные стороны, разминая шею, с трудом взгромоздился на иисепа и направил его на звуки льющейся воды.

Они двигались по нижней кромке ветвей и издали заметили, как им навстречу выползает густое белесое облако. Его пушистые язычки медленно обтекали стволы и нижние части крон деревьев, поглощали кусты, проникали в самые малые щели между растениями. От тумана исходил тошнотворный запах истлевшей плоти.

Иисеп невольно остановился, но людомар направил его прямо в туман.

Шум воды превратился в отчетливый гул, похожий на чавканье мириад ненасытных ртов, и вскоре охотник достиг того места, откуда шел звук. По скату, уходившему наискось в сторону донада людомара, текли полноводные реки кипящей воды, убивая все живое на своем пути. Их не было видно глазу, но Сын Прыгуна слышал эту картину. Слышал ее и иисеп, потому-то он и зарычал.