– Помогите мне. Скорее… Рюйю, что тебе…

– Идти… идти со мной! – отвей был необычайно взволнован. Он даже дрожал. Позади него стояли еще несколько отвейев. – Помочь… ты помочь…

– Я не могу…

– Нет… не говорить… помочь… победа… победа… помочь… – не унимался паукообразный лучник.

– Я дам тебе воина…

– Нет… ты… брезд… помочь… победа…

Лугт и сам не понял, что в глазах Рюйю заставило его последовать за ним. К его удивлению, ему вручили в руки бревно и стали гнать наверх. Шраморукий мчался по лестницам во весь дух, не чуя под собой ступеней. Сердце заходилось от натуги.

Когда они выскочили на самый верхний этаж замка и оказались на Зверином клыке, брезд едва держался на ногах. Буйство ветра, который подняли маги едва не смело его с выступа.

– Толкать… толькать… – Рюйю бесновался. Он словно обезумел. Указывал то на бревно, то на выступ.

Наконец, Лугт понял, что от него хотят. Он выставил бревно далеко за выступ и навалился на него всем телом.

Один из отвеев вытащил из-под плаща замотанный в грязную тряпицу зеленый каменный колчан, из которого извлек всего три стрелы. Они переливались зеленовато-серебристым светом и слегка дымились на морозном еще воздухе.

– Они бегут! – вбежал в залу и пал на пол Ригу. – Бегут!

Лугт вытянул голову и увидел, как небольшое воинство во главе с Кином уходило в сторону Меч-горы. Снег там еще не растаял.

Рюйю взобрался на бревно. Трое других отвеев последовали за ним и обхватили один его, а двое того, который держал Рюйю.

Шепча молитвы, отвей натянул свой лук и замер.

Лугт не понимал, что происходит, но чувствовал, как силы покидают его.

Первая стрела сорвалась с тетивы и пропала в беснующемся небосводе. За ней тут же последовали две другие.

Род Людомергов

Анитра открыла глаза и сразу же зажмурилась. Тусклое свечение рочиропса было настолько ярким для ее очей, что слезы потекли у нее по вискам. Застонав, с трудом она перевернулась на другой бок, и тут только наткнулась на странное препятствие. Рука ее скользнула по чему-то гладкому и теплому. Девушка открыла глаза и невольно вздрогнула.

Она лежала на настиле, составленном из небольших вязанок пахучей травы, кои поддерживались по бокам изумительной красоты костями, отполированными и покрытыми резной мозаикой.

Сначала девушке показалось, что ее готовится заглотить огромных размеров животное, и уже взяло ее между своих клыков, но когда до слуха ее донесся нежный голос, который пел недалеко от нее, Анитра отогнала прочь страх и осмысленно гляделась.

Она лежала в небольшой пещерке ровно рассвеченной кристаллами. Их мягкий свет делал грубые очертания каменных стен мягче.

Девушка попыталась подняться, но ощутила такую боль в голове, что вскрикнула и повалилась на спину.

– Холбра, – вбежала в пещеру девушка-реотвийка, совсем еще ребенок.

– Где я, скажи? – прошептала Анитра.

– Ты должна спать, холбра. Тебе нельзя открывать глаза, пока Кугун не скроется за острым боком Полой горы.

– Ночь? – поняла жрица. – Сейчас ночь?

– Да, холбра. Ночь такая темная, что даже и Владыка не открыл своего ока. Плохая ночь. Везде плохая, – вздохнула девушка.

Анитру, вдруг, словно облили холодной водой. Она задохнулась от того, что память напомнила ей прошлые дни.

– Помоги мне подняться, – потребовала она.

– Холбра…

– Лоова?

– Нет.

– Где Лоова?

– Она сбежала.

– Помоги мне встать, девочка, – вдруг грубо приказа жрица, вспомнив о своем положении.

– Я… да… – Реотвийка подбежала к девушке и, незаметно вынув из кармана трубочку, зажала ее между губами.

Не успела Анитра подняться, как в пешеру вошли две людомары. Они были вооружены луками. На поясах висели охотничьи ножи.

– Придите ко мне, – позвала их Анитра и протянула руки. Людомары переглянулись, но подошли. – Куда он ушел?

– Куда ты указала ему, – еле слышно отвечала одна из охотниц.

– Я? Я указала?

– Холбра, ты сама направила его и всех… туда… – вмешалась девочка-реотвийка. Было заметно, что ей наскучило сидеть подле спящей, и она непрочь поболтать.

– Куда? Куда же, говорите!?

– Я не знаю. Не помню. То слово было сложным, – поразила ее своим ответом девочка, и вопросительно взглянула на охотниц. Те также пожали плечами.

– Кто был подле меня?

– Птицелов был, – нахмурилась девочка, припоминая. – По-моему, он был. Да.

– Призываю его. Призываю! Где он? Птицелов!

Прошло некоторое время и в пещере, словно из ниоткуда, появился престарелый людомар. Он склонил голову перед жрицей.

– Куда? – только и выдавила она из себя. Долгое стояние истощило ее.

– Эсдоларг, – отвечал старик.

***

– Я чувствую их повсюду, Возрожденный. – Стоявший перед Сыном Прыгуна высокий даже по меркам людомаров охотник поморщился. Иисеп, остановившийся подле него, глухо зарычал. – Тихостоп, слышишь ли их? – обернулся воин себе за спину.

– Нет. Я слышу тишь, – отвечал Тихостоп. Он был такой же долговязый, как и его брат Легкостоп, но от этого не менее его ловкий и пружинистый. Оба они походили один на другого, как две капли воды. Ступни у обоих охотников были необычайно длинны.

Вдали залилась трелями пичужка, обитавшая в этих краях. Лишь последняя трель, птице не свойственная, заставила всех людомаров повернуться на звук и быстро помчаться в ту сторону.

Из чащи им навстречу вышел воин-людомар с необычайно квадратным для своего народа лицом, пересеченным двумя шрамами. Его звали Уходящий. Благодаря своей малой похожести на людомара, он взял за привычку часто бывать в смердящих ямах холкунов и приносил людомарам свежие новости о том, что происходило на Синих Равнинах. Сейчас Уходящий вел людомарское войско к городу, выкрикнутому Анитрой.

– Там, – он указал рукой себе за спину.

– Утроба Зверобога, никогда не видел такого! – произнес кто-то из четырех сотен охотников, шедших вместе с Сыном Прыгуна.

Перед ними расстилалась широкая просека не менее, чем в триста шагов, сплошь изрытая глубокими витиеватыми канавами. Подобно громадным телегам, нечто проехало через Чернолесье и затерялось далеко на юге.

– О-о! Ар-р! – рычали людомары, зажимая носы. От тропы нестерпимо воняло глухолесской нечистью. Иисепы, сопровождавшие их, также воротили морды и ощетинивали короткие усы.

– Щитодар, вернись, – закричали справа от Сына Прыгуна.

Все увидели, как один из людомарских воинов, закинув за спину круглый щит, усеяный шипами ааги, спрыгнул с дерева и умело съехал по влажной глине в одну из канав, оставленных чудовищами. Прочем, он тут же выбрался из нее и скрылся в другой.

– Кто это? – спросил Сын Прыгуна у Легкостопа.

– Щитодар сын Листоеда. Отчаяный охотник. Недолго ему так ходить. Зверобог не прощает глупости, а он глуп, – отвечал тот.

– Да, он неосторожен. Молод ли?

– Никто не знает. Он пришел на зов Светлого, и сам назвался. Что прикажешь нам?

– Уходящий, – позвал Сын Прыгуна, – куда пошли они?

– Не знаю, Возрожденный, но нам по пути. Эсдоларг там же.

Легкостоп и Сын Прыгуна переглянулись.

– Поторопимся, – понял своего предводителя Легкостоп.

Людомары бросились бежать по кромке Чернолесья и тропы, протоптанной нечистью.

Тем временем, лицо Щитодара появилось из-под земли. Перепачканный грязью, он вылез наверх, широко улыбаясь.

– Я нашел тебя, – прорычал он и помчался в другую сторону, туда, откуда восходило тусклое зимнее солнце.

***

Холведская гряда неприветливо встречала нежданных гостей. Если Чернолесье дыханием своим согревало само себя, то у каменных исполинов, которые появились на горизонте, проступив из-за сизой дымки облаков, воздух был кристально чист и морозен.

– Земли Увядания, – перешептывались людомары-воины, с опаской поглядывая на представшую их взорам картину запустения.