Это напоминало дурацкие игры в пору вступления в пубертат − можно было получить девчонку, если сумеешь ее побороть, что, кстати, было не так-то просто, они в Сьюме были такие же сильные и ловкие, а развивались и росли быстрее парней.

− Вот странное дело, − задумчиво произнесла она, все так же застенчиво улыбаясь, − Похоже, что это ты победил меня, а все делать приходится самой…

У нее были слегка липкие губы, сладкие, в прямом смысле − у нее была привычка вскрывать сахарную ампулу и размазывать ее содержимое по губам, потому что ей хотелось подольше сохранить этот вкус.

Все это так не вязалось с обликом забитой тихой чудачки, что он поначалу растерялся. Девушки у него, конечно, уже были, − на самом деле Залн, Зелта, близнецы и другие из его класса вовсе не привлекали его, но надо же было показать, кто тут альфа-самец. Вопрос статуса. Демонстрация собственной силы.

А тут все было совершенно иначе. И почему-то нелепость всей ситуации, риск быть обнаруженными лишь добавляли удовольствия. Взгляд у Зелвитт, как всегда, был такой невинный, но что-то лукавое пробегало в ее больших серых глазах. У нее были хрупкие, тонкие, как у ребенка, руки, которыми она уже успела расстегнуть его куртку, забраться под майку.

− Ничтожный из меня соперник, да? − проговорила она, и в голосе ее не было ни малейшей досады от этого факта. − Это не то, что с Залн, правда?

− Нет.

И откуда ей все известно?

− Ненавижу эту форму, − она извернулась, стащила с себя бежевую куртку, швырнула ее в дальний конец чердака. Уселась на него сверху. Ей явно хотелось избавиться от одежды, но она еще стеснялась. Интересным образом сочетались в ней застенчивость и своеобразное тихое бунтарство. Именно последнее зажигало в ее глазах те самые лукавые огоньки.

А он в тот момент думал о том, что ему плевать на то, что скажут по поводу их прогула. Плевать на наставников вообще. И на учебу. На весь Сьюм. И что он совершенно не против того, чтобы в его жизни и дальше все переворачивалось с ног на голову.

− А я − странник, − сказала она как ни в чем не бывало, как будто это сущий пустяк. − Но никто этого не знает.

В тот момент Зилу и на это было плевать. Лишь на секунду промелькнуло смутное ощущение надвигающейся беды.

Если бы он не позволил себе расслабиться. Если бы он и дальше оставался настороже. Он бы смог защитить ее, его ума бы хватило, чтобы скрыть ее ненормальность от остальных. Она бы сейчас вполне могла быть жива. Она бы адаптировалась, наконец.

А теперь ему только и остается, что мстить.

Тогда, разбив себе кулак о стену, он поклялся, что больше не позволит себе сорваться, никогда. Прежний Зи-Эл, человек-робот, вернулся. И жизнь его снова была безупречной и рациональной. Пока не появился очередной человек, чтобы внести в эту самую жизнь, в его тщательно продуманный и выверяемый план мести, хаос.

В частности, он сам виноват. Когда с ним связался бригадир четвертого среднего отряда, доложил о поимке двух пришельцев, странников, он увидел на ее экране. Она была без сознания, и он зачем-то спросил, для чего пришлось пленницу вырубать. Услышав подозрения о ее эукторской природе, он велел доставить ее сюда. Вторую девушку он не видел, но хорошо слышал: она ругалась и сыпала проклятиями. Эукторов Зил видел не раз и отличил бы их сразу от обычных странников. Причем сам он не понимал как, ведь они были такие разные, но, тем не менее, если бы она была эуктором, пусть даже неинициированным, он бы сразу это понял. Зачем ему понадобилось проворачивать эту авантюру, он и сам понятия не имел.

Нет, у нее не было ничего общего с Зелвитт. Разве что они обе странники и любят рисовать. И обе немного «того». Но в остальном − как небо и земля.

Она ненормальная.

Она никак не может осознать, что они тут не в игры играют.

Когда они находятся в одном помещении больше десяти минут, ему с трудом удается держать себя в руках.

Он никак не может уяснить, каким образом ей удалось склонить на свою сторону столько народу. И Залн, Залн − последний человек, которого он ожидал увидеть среди союзников! И все радостно следуют ее безумным планам. Навестить Саат-хо. Носиться по болотам, перевозить запрещенные вещества, есть неправильных петухов, тьфу. И Зи-Эл понятия не имеет, почему тем утром они проснулись в обнимку.

Он вообще уже очень давно не понимает, что происходит.

Когда они в очередной раз из-за чего-то поспорили, и он уже разъярился настолько, что вот-вот и впечатал бы ее в стену, в штаб неожиданно нагрянула Роззен.

И только тогда мотив Зила оформился, обрел слова.

«Я не позволю им тронуть ее», − подумал он. − «Скорее, когда-нибудь прибью сам, собственными руками».

***

И то же самое он думает утром, когда они собираются на столь опасное дело. Все, как ни странно, веселы: братство Айч-ара наконец-то заявит о себе! Идиоты, неужели они не осознают…

− Молодежи необходимо бунтовать, − со знанием дела говорит Налия. − Нарушать правила, ломать границы. Вот все и радуются, вам давно надо было начать подобный движ…

Она сама нервничает, но старается этого не показывать. А у Зила снова то самое нехорошее предчувствие. Все нарастающее беспокойство, чувство тревоги. Залвин выглядит расстроенным − его не берут на самое важное дело. Его задача − быть настороже.

− Да куда тебе! − орала на него Залн. − Ты ни вырубить никого не сможешь, ни убежать! Да я бы тебе даже на карауле стоять не доверила, ты же трус!

Налия поспешно схватила ее за локоть.

− Хватит, мы все справимся, не трогай его. Давайте отправляться, пока мы все тут не перегрызлись…

Под прикрытием темноты, − до рассвета еще несколько часов - едет по городу микроавтобус, у которого заблаговременно удалены номера. Едет неспешно, фары у него выключены. Ох, не попасться бы сейчас отряду сьюмменсов!

Автобус останавливается на одной из пустынных улиц, и они выбираются. Семь человек бредут по городу, они идут долго, стараются двигаться как можно тише, пробираются проходными дворами, прячутся в тени домов, кустов. То и дело останавливаются, тщательно осматриваются, прежде чем продвигаться дальше. И вот, миновав несколько кварталов, они останавливаются у массивного многоэтажного здания в форме куба. Ждут. На первом этаже сидит человек в форме верхнего отряда и смотрит на часы. Когда они показывают ровно четыре, он поворачивает рычаг устройства сигнализации на «выкл».

На улице семеро напряженно всматриваются в черные окна почтового отделения. Наконец, они видят, как в одном из окон появляется фигура и кивает головой.

Им хотелось бы нанести урон по более важным точкам, но те куда надежней охранялись. Там у них не было «своих» людей. К тому же эти точки были нужны лишь как отвлекающий маневр. А здесь, к счастью, не было камер наблюдения.

Они крадутся к зданию, на них – вывернутая наизнанку форма верхнего отряда. Под куртками черная водонепроницаемая ткань, что делает их невидимыми в ночи. И вот тут-то они отрываются. Забрызгивают краской окна. Пишут на асфальте и на стенах разные угрозы. Налия тщательно выводит «БРАТСТВО АЙЧ-АРА» и «ПРОМЕНЯЙ ГАНТЕЛИ НА БУТЫЛКУ». Не самая умопомрачительная острота, но почему-то смешно всем, и в особенности ей самой. Закусывают щеки, стараются не перебудить своим хохотом весь город. Продолжают орудовать пульверизаторами. Всем это очень нравится, наконец-то можно выразить все, что у тебя накипело на душе. Почти у всех тут имеется зуб на Сьюм, на систему. Это очень приятно − разрушать. Они бы и стекла перебили, но нужно действовать тихо, и они на скорую руку малюют половые органы, скалящиеся черепа, пишут бранные слова и просто наслаждаются процессом.