- Что тебе от меня надо теперь? – спросил Эдвард прямо, – ты и так забрал у меня все. И пусть даже ты определил этот путь для меня, но я его прошел. Все закончилось, все мертвы… Почему даже сейчас ты не можешь меня отпустить?

- Поскольку ты не выполнил клятву… Помнишь ее? – было непонятно, то ли демиург сочувствует, то ли, наоборот, издевается.

- Алиса… Я помню ее. Всегда помнил… Я поклялся ее найти, но так и не смог, – Эдвард опустил голову, и произнес последние слова с особой ненавистью, – Был занят.

- Настало время… – сказал Отец, – помнишь, что она тебе говорила? Каждый достоин второго шанса…

Эдвард не успел даже ничего сказать, как оказался на улице какого-то городка под темным ночным небом. Небольшие блочные домики, зеленые газоны и растущие деревья, редкие пешеходы в легкой одежде, прогуливающиеся небольшими компаниями или поодиночке. И небольшой навес с жестяной крышей, рядом с которым стоял столб с номерным знаком «четыреста десять». К нему как раз подъезжал одноименный автобус. Эдвард с трудом верил своим глазам, но оттуда вышла Ольга Дмитриевна, потягиваясь от усталости. Обернувшись по сторонам, она отошла в сторону, и из салона веселой гурьбой посыпались пионеры, знакомые до боли, и одно их появление наполняло радостью его сердце. Он уже даже думать забыл, что сможет когда-нибудь их увидеть снова, но вот они здесь, совсем рядом, и с ними…

- Алиса! Алиса! – закричал Эдвард, увидев, как из салона, самой последней, медленно и неохотно выходил его прекрасная рыжая разбойница, с трудом волоча тяжелый чемодан, – Алиса! Я здесь!

Никакой реакции, девушка словно не видит его, и тогда кидается вперед, хочет оттолкнуть стоящего на пути Электроника, о чем-то живо болтающего с сейчас улыбающейся библиотекаршей Женей, но рука свободно проходит сквозь него, как сквозь туман.

- Что? Иллюзия? – мир снова рухнул. Всего лишь красочная картинка, слабый отпечаток чьего-то воспоминания, стоящий перед ним. Никакой реальности здесь нет. Можно только наблюдать, как грустную и хмурую Алису берет за руку Лена и что-то говорит. Девушка слабо кивает и пытается улыбнуться, но явно лишь для того, чтобы не расстраивать подругу. Эдвард пытается хотя бы вслушаться, но слова смешиваются в простой гул, словно их и нет на самом деле. Только шум…

Он снова стоит на той же улице, на том же месте, только теперь здесь небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, и с неба льет дождь, но капель он не чувствует. Та же остановка, то же место, только теперь Алиса стоит под крышей и напряженно смотрит на дорогу, чего-то ожидая.

- Алиса… пожалуйста… услышь меня… – Эдвард пытается ее коснуться, но рука все равно проваливается, не чувствуя никакой опоры, – лишь иллюзия…

К остановке опять подъезжает автобус «четыреста десять», и девушка даже вытягивает шею, пытаясь разглядеть выходящих из салона, но вот двери снова закрываются, и машина едет дальше, а она опять остается одна. Еще несколько минут ждет, прежде чем развернуться и уйти.

Снова та же остановка. Только теперь деревья стоят лысые, без единого листочка, сгибаясь под порывами ветра, а Алиса стоит на остановке, кутаясь в воротник теплого пальто. Снова тот же автобус, и снова она уходит, не дождавшись того, кого ждет.

Снова и снова, раз за разом мелькают картинки. Трижды выпадает белый снег, приходя на смену теплой погоде, трижды снова начинается теплое лето, трижды Алисы встречает смену из «Совенка», о чем-то в последний раз спрашивая вожатую и каждый раз уходя с расстроенным видом.

- Ты ждешь меня… – если бы призраки могли плакать, Эдвард бы не смог сдержать слез, но картинка снова сменяется. И все вокруг тоже изменилось.

В этот раз Эдвард оказался в каком-то подвальном клубе с ужасной музыкой и не менее ужасными посетителями, но у барной стойки мелькает рыжая голова, и он уже понимает, зачем здесь оказался. Его Алиса сидит там, рядом с каким-то красивым пареньком его возраста и о чем-то болтает, но теперь он даже способен понимать слова.

- Я устала ждать… правда, я больше не могу… но не могу выкинуть его из головы, понимаешь? – жалуется она своему собеседнику, и тот кивает с понимающим видом.

- Первая любовь самая тяжелая, – соглашается он, – Слушай, я не могу здесь советовать, подумаешь еще, что клеюсь…

- Да ладно тебе, – Алиса усмехнулась, – только попробуй. Я тебя за другим искала… Тебя же все на районе знают. И что ты барыжишь…

- Алиск, ну ты хитрая стерва, – паренек усмехается и делает глоток из своего бокала, – Хочешь ширнуться? А че, на дворе у нас победивший капитализм и девяносто третий! Вливаешься в тусовку? И правильно, я тебе у же не первый раз говорил, что пора завязывать с этим делом, не приедет твой женишок, надо дальше жить… А с чего это ты так решила? Раньше слала куда подальше, а теперь сама навязываешься?

- Говорят, помогает, – она слабо усмехается, – Так у тебя есть или нет?

- У меня как в Греции, все есть, – соглашается паренек, – Для тебя первый раз бесплатно… только, слушай, первый раз лучше дома. На собственном опыте советую.

В руках у него появляется небольшой пакетик с каким-то белым содержимым, и Эдварду не надо объяснять, что там. Рефлекторно порывается, чтобы выбить его из рук, но картинка меняется вновь.

Алису трясло. Деньги кончились, родителям, пусть и приемным, но таким родным, позвонить все равно не получится, спасибо пьяному водителю «мерседеса» возникшему пару месяцев назад прямо на тротуаре, и в долг больше никто не даст, но ей очень надо было. Последняя доза была два дня назад и сейчас еще по-настоящему ломало. С трудом дотянулась до телефона и едва набрала номер.

- Слав… Слав… ну возьми трубку, – причитала девушка, слушая длинные гудки, но наконец-то на том конце трубки ответили.

- Алиск! Как дела? Давно не звонила! Чего тебе? – голос на другом конце был до омерзительного бодрым.

- Слав… мне надо… – с трудом прохрипела девушка в трубку, но оттуда раздался лишь смех.

- Всем надо, кисуля. Деньги есть? Ты мне еще за прошлую торчишь, а меня ты знаешь, я больше одной в долг не даю, – на другом конце провода явно забавлялись, но девушке было все равно. У Славы была доза, и он единственный, кто мог помочь ей снова забыться.

- Слав… ну мне очень надо… я отдам… – девушка сама себе удивляется, но ради того, чтобы избавиться от мучений, готова буквально на все.

- Не, Алиск, так не пойдет, – Слава отказывается, но тут же закидывает удочку, – Слушай Алиск, ты же знаешь, как я тебя люблю, потому делаю предложение. В общем, есть пара клиентов, которых надо обслужить… ну ты знаешь как, взрослая уже. А ты девка видная, красивая… да и в девках реально засиделась, – снова смех, – только еще скажи, что все своего ненаглядного ждешь. В общем, так, смотри. Обслужишь, они люди хорошие, добрые, не обидят, и как раз отработаешь пару доз и даже с наваром останешься. Идет? И дозу дам… С ломкой работать то не особо получается, – снова смех.

- Да как ты… – остатки ее гордости дают о себе знать, но на другом конце провода смех становится только громче.

- Ну как хочешь, я не заставляю. Тогда звони, как деньги будут…

- Нет, подожди, – голос у девушки срывается, – я… согласна…

- Вот, это уже разговор, – Святослав явно доволен, и это дает надежду на дозу, – Значит так, приведи себя в порядок, мы подъедем. Тут большой человек с нами, с ним как раз к твоим будущим клиентам едем. Он тебя и оценит заодно… на сколько тянешь! – снова смех, – Ладно, минут через пятнадцать будем.

Пятнадцать минут пролетели одной секундой, и вот уже в дверь звонят. Алиса выбирается в коридор, открывая своим гостям. В квартиру заходят сразу шесть человек, ведя себя нагло и уверенно, по-хозяйски оглядываясь по сторонам. Четверка совершенно типичных бойцов уличных банд, как один крепко сбитых, наглых и откровенных тупых с виду. И двое сильно от них отличающихся. Тот самый красавец Святослав, подсадивший ее на героин, и второй, примерно одного возраста с Алисой, державшийся с видом человека, которому принадлежит все вокруг. Даже сам не снимает куртку, один из бойцов ему в этом помогает с заискивающей улыбкой.