- Двадцать семь миллиардов солдат ждут вашего приказа, господин! – офицер даже встряхнул его, заставляя смотреть в глаза, – Крупнейшая армия из всех, когда-либо созданных! И все они готовы умереть за вас! Вы вели нас через огонь и смерть, но отступить сейчас, когда конец так близок?! Неужели вы можете предать нас после всего?!

- Нет, – Эдвард посерьезнел, – Мы дойдем до конца, но сейчас я хочу совсем другого… Я надеюсь, что не вернусь из того сражения… Что Смерть, забравшая у меня столь многих, и которой я служил столь верно, все-таки заберет теперь меня… Я не хочу больше жить… Жить будете вы… В мире, оплаченном кровью. Мне больше нет места… среди живых…

- Эдвард, просыпайся, – в этот раз его разбудил не будильник, а голос вожатой, склонившейся над его кроватью, – Вставай, а то уедем без тебя…

- Уже? Ольга Дмитриевна, мне кажется, вы сегодня раньше обычного… – ему банально не хотелось вылезать из одеяла. Не хотелось покидать лагерь. Не хотелось уезжать от Алисы.

- Конечно, раньше, ты что, на линейке не был? Ах, ну да, не был, – она покачала головой, – У нас сейчас сборы, а через час уже должны отсюда уехать, так что поторапливайся, у нас мало времени. Да, форму оставляй, можешь одевать свою одежду, – добавила вожатая, прежде чем вышла за дверь.

- Форму оставляй, – сухо повторил за ней Эдвард, с грустью посмотрев на уже ставшие привычными рубашку и эти дурацкие шорты, от которых пользы было ровно столько, сколько закрывали нижнее белье.

Комбинезон, аккуратно сложенный, лежал на нижней полке шкафчика, а еще ниже стояли его керамитовые сапоги, кем-то аккуратно вычищенные и надраенные, чуть ли не блестевшие на солнце. Эдвард улыбнулся, представив, как Ольга Дмитриевна, распекая его за беспорядок, сама вычищает сапоги от грязи щеткой. Поразительно, что о нем здесь действительно заботились.

Нейроподключение привычно подходило к своим контактам, с короткими болевыми импульсами в окончаниях при каждом новом активированном разъеме. Комбинезон наверняка очень странно выглядел на фоне местной одежды, но ничего лучше у него все равно не было. Аккуратно заправив свою кровать и сложив стопочкой форму, оставив ее на одеяле, Эдвард вышел на улицу, где уже на аллеях толкались местные пионеры, одетые по погоде, но уже не в форме, а каких-то безрукавках, цветных шортах или хлопковых брюках. Многие оглядывались на его странный комбинезон, но вот обратить на него внимание вслух все-таки не решались.

У домика Алисы дверь распахнута настежь, и оттуда доносились звуки, похожие на борьбу, так что Эдвард заглянул внутрь, ожидая увидеть все что угодно, но обнаружил там Ульяну, сидевшую на чемодане и прижимавшую его крышку своим весом, пока Алиса пыталась его закрыть.

- Утро доброе, девушки, – сообщил о своем появлении, прервав этот явно занимательный процесс, – Кого вы там пытаетесь спрятать?

- Твое чувство юмора! – огрызнулась Алиса, – Эд, иди сюда! Никак не пойму, что с ним делать. Вроде же все влезло, когда сюда приехала, а сейчас он никак не хочет закрываться! И я не представляю, что мне с ним теперь делать!

- Дай посмотреть, – Эдвард жестом согнал Ульяну с чемодана, обнаружив внутри кучу скомканных и набросанных вещей, – Алис… А ты не пробовала свои вещи аккуратно складывать?

- Лень, – честно заявила рыжая без всякого раскаяния в глазах, – Все равно на месте все разбирать. Лучше помоги застегнуть!

- Святое Небо, – только головой покачал, но спорить с девушкой не собирался. Снова закрыв крышку, со всей силы прижал половинки друг к другу, так что чемодан жалобно заскрипел. И теперь Алиса все-таки смогла застегнуть молнию, теперь выглядевшую так, что в любой момент могла сразу расползтись в стороны.

- Вот хоть зачем-то ты, да и нужен, – Алиса улыбнулась и критично еще раз его самого осмотрела, – Знаешь, когда ты в первый раз сюда приехал, я подумала, что это какая-то заграничная мода. А вот теперь уже и не знаю, что и думать. Это вещи на самом деле из твоего мира?

- Получается, что так, – он погладил Ульяну по голове, возившуюся с парой тяжелых сумок явно ей не по плечу, – Скоро все отсюда уедем, и эти вопросы уже не будут столь важны.

- Дурак! Только еще скажи, что ты не так важен, – сразу насупилась Алиса, – Ой! Я же чуть не забыла! Эд, возьми, это тебе… – смущаясь и краснея, протянула ему сложенный листок бумаги в клеточку, – В общем, это… Там мой адрес, домашний телефон и… имена родителей моих… приемных, где работают, и тоже их рабочие телефоны. В общем, все координаты, какие только могу оставить… Если… Если будет возможность…

- Конечно, – он обнял девушку, уже готовую расплакаться, – Я обязательно тебя найду, я же обещал.

- А может, все-таки… – уже хотела было попросить девушка, но раздался еще один сигнал горна, от которого Ульянка подскочила как ошпаренная.

- Все! Пошли! Сейчас отъезжаем! – мелкая попыталась одновременно поднять обе свои сумки, но ей это явно было не по силам. Эдвард только улыбнулся, взял чемодан Алисы и одну из ее сумок, а вторую у мелкой забрала подруга. И таким составом все двинулись к остановке, где уже собирались все остальные пионеры, наполняя воздух веселым гвалтом. Сейчас их ждало сразу несколько автобусов, и возле одного, все с тем же странным номером «четыреста десять», Ольга Дмитриевна собирала свой отряд. Их троица оказалась последней.

- Вот и все в сборе, – немного волнующимся голосом сказала вожатая, кивнув Эдварду, – Ваша смена закончилась, и я надеюсь, что останется у вас в памяти, а может быть, еще и вернетесь в следующем году. Вы все показали себя настоящими пионерами, честными, готовыми помочь, преданными и верными, и я очень рада, что вас всех в этом году узнала… – она остановилась, проглотив подступившие слезы, и все-таки нашла в себе силы продолжить, – А сейчас нам уже пора разъезжаться. Будьте внимательными, ведите себя хорошо и постарайтесь не растерять друг друга за этот учебный год. Я буду очень рада вас всех видеть в следующей смене… Так, а теперь давайте к делам насущным… Эдвард, иди первым, поможешь девушкам потом с чемоданами.

- Ольга Дмитриевна… – он с трудом разлепил свои губы, – я не поеду сейчас с вами.

- Как это? – удивилась вожатая, посмотрев на него не понимающим взором, – А как же ты…

- Уеду… Меня заберут… приедут за мной, – он с трудом подбирал слова, крепко-крепко сжав руку Алисы, никак не в силах смириться с мыслью, что вот и настал конец его времени в этом лагере, о котором не просил, но которое действительно стало едва ли не самым счастливым моментом в его жизни.

- Родители заберут? – вожатая улыбнулась, и Эдвард нашел в себе силы, чтобы кивнуть, – Тогда хорошо, так, Шурик, товарищ где твой? А, вот ты… Тогда вы первые, поможете остальным, а я поговорю с водителем, сколько нам точно ехать…

- Значит, ты действительно не поедешь? – спросила его Алиса, так же крепко сжав его руку, – А может быть, все-таки сможешь? Ну, сядь с нами в автобус, поедем в город, там найдем тебе место…

- Я не могу… – он хотел кричать, рвать себе грудь, выть на несправедливость этого мира, но вместо этого только едва мог выдавливать из себя слова, не в силах оторваться от ее янтарных глаз, – Я действительно не могу…

- Но почему? – она уже не сдерживала слез, и единственное, что мог для нее сейчас сделать, так только крепко обнять, пытаясь запомнить эти последние мгновения, какие им остались до разлуки, – Почему ты не можешь?

- Потому, что сейчас я должен вернуться… – как же это глупо звучало, слишком абсурдно, чтобы казаться правдой, но и слишком реально, чтобы пытаться не обращать на это внимание.

- Почему ты вечно всем все должен?! – закричала на него Алиса, но быстро успокоилась, заметив, как на них смотрят все остальные, – А я… А как же я?

- Я найду тебя, – пообещал Эдвард, – клянусь Небом и Землей, найду. Весь мир перерою, но найду… только не сейчас…

- Тогда я останусь с тобой! – заявила она, – И все! Если ты там должен к себе вернуться, то вернусь с тобой! Все равно куда!