- Нельзя, – покачал он головой, – Я не позволю себе так поступить с тобой. Возможно, тебе потом придется жить дальше…

- Дурак! – еще раз повторила девушка, – Я, тут значит, сама прошу, а ты…

- А я помню, что такое честь! – твердым тоном ответил Эдвард, – И даже когда у человека не остается вообще ничего, у него может остаться честь… И…

- Не продолжай, – Алиса улыбнулась, – Ты все-таки странный, но ты здорово целуешься, – и крепко его поцеловала, – Завтра тогда приходи пораньше…

- Зачем? – он еще чувствовал вкус ее губ, и сразу не сообразил, что она хочет.

- Как «зачем»? – девушка усмехнулась, – Сумки поможешь отнести. Честь у него… А как помочь, так сразу «зачем»…

- До завтра, – Эдвард проводил ее до самых дверей и даже успел кивнуть Ульяне, показавшейся в проеме, прежде чем снова остался один на крыльце, наедине только с собственными мыслями.

Сразу идти в домик к вожатой не хотелось, и ноги сами понесли его к пляжу, сейчас, как и прежде в такие моменты, пустому и ветреному, только покрытая рябью река чуть заметно шелестела о песчаный берег. Здесь никто не мешал думать, а ему сейчас именно это и было нужно. Успокоиться и разобраться в собственных мыслях, крутившихся в голове со скоростью центрифуги, разбиваясь вдребезги, сцепляясь друг с другом в жестоких схватках «за и против», отчаяние и слабые надежды, логика и разум против сердца и эмоций, безумие против порядка, долг и клятвы, слабость и вера. Голова казалась эпицентром ядерного взрыва, где даже элементарные частицы сходят с ума, высвобождая спрятанные в них массы энергии в безумном порыве всеразрушающей ударной волны.

- Я слишком многое понял, чтобы жить как прежде, – наконец, покачал он головой, опуская взгляд к песку под ногами, – Как… быть… дальше…

- Эд, ты опять здесь? – знакомый голосок заставил его улыбнуться краешками губ, – Ты часто сюда приходишь, чтобы подумать?

- Иногда, – кивнул головой и повернулся к Юле, шлепавшей босыми ножками по влажному песку, – Я рад, что с тобой все в порядке.

- Со мной мало что может произойти здесь, – девушка махнула хвостом и грустно улыбнулась, – Но спасибо, что волновался за меня. Эд… Я должна сказать тебе… Это важно, но, боюсь, тебе будет больно это услышать.

- Что? – может быть, хоть какая-то определенность в будущем заставит его успокоиться и не тешить себя пустыми надеждами, снова и снова пробиравшимися в его сознание, не давая трезво взглянуть на вещи.

- Ты не сможешь завтра сесть в автобус, – честно сказала девушка, – Я снова слышала тот голос. Тот, который рассказал о тебе и велел привести сюда. Он сказал, что твой путь здесь почти закончен, надо возвращаться.

- Оставить Алису здесь одну? – Эдвард снова перевел взгляд на землю, – Как я и думал… И все равно надеялся… Как понимаю, права решать здесь у меня нет?

- Нет, – девушка покачала головой, – Я была бы рада тебе помочь, но не могу.

- Ты и так сделала для меня намного больше, чем можно представить, – он отрицательно покачал головой, – было бы кощунством просить у тебя что-то еще. Значит, завтра все закончится?

- Угу, – кивнула Юля, подходя ближе и беря его за руку. Эдвард чувствовал, как ее хвост касается его ноги, покачиваясь из стороны в сторону, – Когда смена уедет из лагеря, ты вернешься в свой мир. Голос сказал, что у тебя там остались незаконченные дела, и их нельзя оставить незавершенными.

- Дела будут всегда, – заметил Эдвард, – хотя, у меня там действительно осталось еще несколько сердец, какие надо остановить…

- Ты опять будешь убивать? – разочарованно протянула Юля, – Неужели тебе это важно?

- Ты думаешь, у меня есть выбор? – он даже рассмеялся, – Я не могу просто так прийти и сказать, что все, закончили, мне надоело. Мой мир слишком отличается от вашего, любого, кто не будет себя защищать, разорвут на части и сожрут. Мы вынуждены воевать, и если мы перестанем убивать, то убьют тогда нас…

- Тяжело это слышать, – Юля посмотрела на него своими большими глазами, грустно опустив ушки, – Это же…

- Не суди других, если не можешь их понять, – он только покачал головой, – радуйся тому, что тебе не пришлось на собственном опыте все это испытать. И… спасибо за предупреждение, теперь хотя бы все ясно.

- Завтра еще увидимся, – пообещала Юля, прежде чем снова оставить его одного. И Эдвард, уже зная, что ждет его впереди, тоже решил, что пора возвращаться к домику вожатой.

Ольга Дмитриевна уже спала, судя по выключенному свету, так что не стал ее будить, осторожно пробравшись внутрь и забравшись под одеяло. Закрыв глаза, он еще долгое время лежал, раздумывая обо всем случившемся за эти две недели, но постепенно сон все-таки взял свое, и сознание медленно поглотила тьма.

Бутылка, словно нарочито медленно вращаясь и разбрызгивая остатки своего содержимого, пролетела через всю комнату и с громким звоном разбилась о запертую дверь.

- Горите вы все в Бездне! – заорал Эдвард пьяным голосом, не став даже тратить время на то, чтобы открыть дверцу бара и просто выбил стекло ударом кулака, вытаскивая оттуда новую бутылку. Запаянная крышка никак не желала поддаваться, и, не став себя утруждать, вытащил из кобуры пистолет, приставил к горлышку и отстрелил первым же выстрелом. Пенящаяся жидкость тут же брызнула наружу, и Эдвард приложился к бутылке, царапая губы об острые сколы. Алкоголь жег царапины, но эта боль казалось слишком мелкой, чтобы обращать на нее хоть сколько-то внимания. Он пытался залить другую боль, разрывавшую его изнутри, но, даже напившись до совершенно свинского состояния, все равно не мог ее заглушить, – Горите! Горите все! Святое Небо, что же за дрянь! – размахнувшись, запустил в стену и эту бутылку.

- Господин! Что с вами?! – дверь открылась, и в комнату вошел один из его командующих. И сразу же пригнул голову, когда бутылка разбилась с громким звоном, забрызгивая все вокруг крепким алкоголем.

- Пошел прочь! – заорал Эдвард на него, – Кто позволил войти?! – он вытащил из барного шкафчика новую бутылку, сбив горлышко о край стола и прикладываясь к ней, не обращая внимания на то, что льющийся алкоголь заливал мундир, – Прочь! Не желаю никого видеть!

- Господин! Что с вами происходит?! – не отреагировав на его приказ, офицер подошел к Эдварду и попытался забрать бутылку, но наткнулся на направленный ему в лицо ствол пистолета, – Матерь Земная, господин! Эдвард! Что ты устроил?!

- Что я устроил?! Что?! Устроил?! Ты давно не выходил из своего кабинета?! – заорал Эдвард на него отбрасывая пистолет в сторону и даже не пытаясь сдерживать эмоции, – Тогда выгляни наружу, сходи в город и посмотри! Они ненавидят меня! Они все! Святое небо! Я монстр! Чудовище!

- Что на тебя нашло, Эдвард! Какого демона ты все это устроил?! – офицер все-таки выхватил бутылку и отбросил ее в сторону, – Зачем так напиваться?

- Пустота, – покачиваясь, по слогам произнес Эдвард, – Внутри только пустота. И ничего. Ее нельзя заполнить… У меня была цель… Я хотел защитить этих людей. Спасти, дать им шанс… А они пытаются меня убить. Они поднимают оружие против меня. Даже те, кто никогда меня не видел, ненавидят меня. Мной пугают детей… Понимаешь? Пугают этих ничего не понимающих молокососов, приучая их бояться меня как монстра… И они, демон их раздери, правы… Отдай мне бутылку! Я хочу упиться, чтобы не думать об этом!

- Хватит пить! – заявил офицер, снова удерживая его, – Господин, мы через все прошли вместе с вами, и пойдем дальше, если потребуется. Осталось совсем немного! Вы сами этого говорили, совсем немного и все закончится. Мы наконец-то получим мир…

- Мир… – процедил Эдвард с ненавистью, – Для кого? Для кого этот мир? Я до самого конца цеплялся за эту цель, но теперь не вижу ее. Я устал сражаться. Устал ничего не чувствовать… Мир? Может ли мир быть моей целью? Я только и умею, что воевать, забыл уже обо всем другом. И те, за кого я воюю, не примут меня. Навсегда останусь для них кровавым монстром!