Эдвард не без труда сглотнул, поскольку к нему, чуть покачиваясь, брела Ульяна, но не та рыжая активная девчонка, вечно заведенный лагерный движок, а нечто, похожее на вытащенный из могилы труп, уже начинавший гнить. Изуродованное лицо со свисающими лохмотьями отваливающейся кожи перекосила жуткая усмешка.
«Ты пленник этого цикла, как и все остальные. Умри, и тогда сможешь его прервать. Оставь остальных и беги, тут не место таким, как ты» голос явно принадлежал не этому существу, но Эдвард не желал проверять, что произойдет, если оно подойдет достаточно близко и сможет до него дотянуться. Единственный выстрел из пулемета буквально взорвал ничем не защищенное тельце, разметав ошметки по стенам и потолку.
- Что это было? – пискнула Юля за спиной, но Эдвард даже не стал тратить время на ответ, шагнув вперед.
- Мы близко, – только и шепнул он, увидев новые силуэты, вырастающие из тумана. Одинаковые, словно снятые под копирку, Ульяны с пустыми и черными глазами появлялись впереди ровными рядами, загораживая проход. Оскверненные и изуродованные, вызванные к жизни чуждой волей, теперь они пытались его остановить и оставить здесь. Юля за его спиной зашипела от страха и злобы, и, развернувшись, Эдвард обнаружил, что за спиной у него тоже восстают подобные призраки, приобретающие материальный облик. Переключив пулемет в режим автоматического огня, вдавил спусковой крючок. Пули рвали беззащитные тела в клочья, пробивая целые просеки в их плотных рядах, оставалось только успевать вовремя поворачиваться, не давай этим существам подбираться слишком близко, да еще и при этом вдвигаться вперед, подталкивая шипящую в панике Юлю, обнажившую вполне заметные когти.
«Прерви цикл! Умри и обретешь свободу! Сдайся!» кричал голос у него в голове, но каждый раз старательно посылал его прочь, едва успевая расстреливать все появляющихся со всех сторон призраков. Черная и густая как смоль кровь этих материализовавшихся существ очень быстро забрызгала пол и стены, разлетаясь кровавыми брызгами, но страх смерти им явно был неведом. Эдвард продолжал двигаться вперед, подобное уродство не в состоянии его остановить, видевшего в своей жизни вещи куда более жуткие и страшные.
В конце коридора показался провал, похожий на шахтерский забой, и, стоило ему только мелькнуть в свете фонаря, как Эдвард понял, что нашел искомое. Густой туман, служивший проходом в этот мир откопированным призракам Ульяны, изливался оттуда густым клубящимся потоком, первая же пуля в ту сторону, пробив несколько рядов приближавшихся призраков, не разбилась о забой, а прошла сквозь него, покрыв рябью все изображение.
- Держись меня, – бросил Юле, и та тут же вцепилась ему в спину, сильно оцарапав когтями, но сейчас на такое можно не обращать внимание. Несколькими короткими очередями расчистив пространство коридора, остающегося до забоя, перешел на бег, на ходу стреляя в появлявшихся новых Ульян. Одна из них выросла вдруг совсем рядом, чуть ли не из стены, и быстрым движением приложил ее прикладом в голову, впечатав в камень. Череп буквально лопнул под ударом, забрызгав его кровью, несколько капель попало и на Юлю, тут же закричавшую как от ожога, но хотя бы не отцепившуюся и не заставлявшую его терять лишнее время.
За его спиной уже появлялись новые Ульяны, и голос в голове радостно засмеялся, когда Эдвард, не останавливаясь, шагнул прямо в забой. Что-то подобное с ним уже происходило, когда перемещался вместе с Пионером между различными лагерями, но если тогда это больше напоминало прыжок через реальность, то сейчас были ощущения, будто Эдвард провалился в холодную черноту, полную острых сколов. Не получалось даже вздохнуть, легкие словно разрывало множество лезвий, а Юля в этот момент так крепко в него вцепилась, что когтями распорола кожу длинными бороздами.
Всего лишь секунда, показавшаяся вечностью, Эдвард словно умер и воскрес заново, успев пережить самые тяжелые и печальные моменты своей жизни, промелькнувшие перед глазами. Всего лишь одно биение сердца, и уже снова открыл глаза, ожидая увидеть перед собой что угодно, вплоть до адских озер Бездны, но перед его взглядом оказался все тот же знакомый интерьер домика вожатой. Эдвард стоял прямо посередине единственной комнаты, между расстеленных кроватей и распахнутых шкафов, а в него со спины вцепилась Юля, даже хвостом вокруг ноги обвилась и зажмурилась.
- Сползай, – посоветовал девушке, оглядываясь по сторонам. Домик был знакомым, но то, что не его, почувствовал сразу. Кажется, снова произошел скачок между лагерями, и он находился в одном из альтернативных. Оглядываясь по сторонам, сразу же отмечал различные детали обстановки, пытаясь понять, что здесь происходит. На кроватях совсем недавно кто-то лежал, даже не застелили заново, так и оставив смятое белье. Кто-то даже расстелил лежаки на полу, точно так же брошенные. Тумбочки и шкафы выпотрошены, но при этом почти все осталось на месте, за исключением остатков небольшой трапезы на столе, состоявшей из опустошенной пачки печенья и воды. Покидали домик в спешке, остановившись здесь ненадолго, скорее всего, в качестве временного укрытия, сменив его при первой возможности.
- Мы в другом лагере… – Юля ощерилась, оглядываясь по сторонам, – Здесь… Здесь я не была… Здесь меня не должно быть… Ой, прости меня, – заметила на его спине полосы от своих когтей, – Я не специально.
- Ты что чувствуешь? – Эдвард проверил пулемет и убедился, что тот в рабочем состоянии, – Про остальное не волнуйся, затянется. Надо осмотреться на территории и найти эту тварь, что здесь засела, – убедившись, что дверь не закрыта, осторожно приоткрыл ее и вышел наружу, оглядываясь по сторонам, – Святое Небо, НЕТ!!!
Этот «Совенок» отличался от остальных. Кроваво-красное небо, по которому медленно ползли темные бордовые облака, с единственным зрачком солнца, больше похожим на алое пятно, закрывавшее почти что черные силуэты окружающих лесов, сейчас холодных и молчаливых, словно вымерших. Пустые домики пионеров с распахнутыми дверями и выбитыми стеклами выглядели так, словно местные их в панике покидали, сбегая отсюда как можно быстрее, но при этом не было ни трупов, ни каких-либо следов крови. Только не это волновало Эдварда, а открывшаяся прямо напротив домика вожатой двери картина. На ближайшем же дереве, растерявшем все листья и стоявшим с голыми, как скелет, ветвями, висела повешенная Алиса с закатившимися глазами. Сердце глухо стукнуло и остановилось на пару секунд, прежде чем забиться вновь с новой силой и частотой, Эдвард даже не подумал, что уже бесполезно что-то, делать, первым же выстрелом срубив сук, на котором висело тело, теперь кулем повалившееся вниз.
Подбежав к ней, стащил с шеи туго затянутую петлю, вглядываясь в посиневшее лицо и пытаясь найти там хоть какие-то признаки жизни, но девушка умерла, как минимум, несколько часов назад, не стоит даже пытаться вернуть ее к жизни. Оставалось только закрыть ей рот и глаза, возвращая лицу умиротворенное выражение, тщетно при этом пытаясь сохранять душевное спокойствие. Положив ей на сердце ладонь, молча просил Небо позаботиться о ее душе.
- Ты не можешь ей ничем помочь, правда, – к нему, все так же стоявшему на коленях перед трупом девушки, подошла Юля, положив руку на плечо, – Этот не та Алиса, которую ты знаешь.
- Они все одинаковые, – отрицательно покачал Эдвард головой, поднимая тело на руки и вместе с ним возвращаясь в домик. Юля, охнув от тяжести, подняла его пулемет, не оставив оружие валяться на траве, и зашла внутрь следом. Положив тело на кровать, закрыл его одеялом, – Они все одна и та же Алиса, которой больно и страшно. Я даже не хочу думать, что она могла пережить, но можешь быть уверена, что тот, кто это сделал, будет очень сильно страдать, прежде чем наконец-то сжалюсь и убью его, – сказал он холодным тоном, возвращая свое оружие.
Лагерь «Совенок» лишился прежней атмосферы тишины и спокойствия, здесь царила тьма и страх. Пораженный демонами, он теперь существовал в непрерывной агонии, и даже нечувствительные люди, оставшись здесь на несколько минут, могли ощутить боль, пронизывавшую сам воздух. Налетавший порывами ветер приносил с собой не привычные запахи луговых трав и цветов, а гниль и тлен. Высушенные листья деревьев трещали и осыпались при каждом новом дуновении, окна пионерских домиков скрывали за собой неразличимую тьму, словно копившуюся в них. Идя по аллее, Эдвард чувствовал, как сотни невидимых глаз с ненавистью смотрят на него, но им словно что-то мешает напасть, но ему все равно было гораздо легче, чем Юле.
