- Идеально, - удовлетворенно кивает Эль, по-хозяйски проходясь по комнате и проводя рукой по мебели и стенам. – Словно вернулся в прошлое…

Я, обессилено грохнувшись на диван, еле-еле поднимаю на него взгляд.

- Ты точно уверен, что мы ничего не забыли? – на всякий случай уточняю я, при этом про себя молясь всем знакомым мне богам, чтобы он вдруг не вспомнил о какой-то недостающей детали. – Сам же говорил, что хочешь, чтобы гостиная выглядела в точности также.

- Нет, мы точно ничего не забыли, - уверенно, в тон мне отвечает Эль, оглядываясь по сторонам, а в глазах у него какое-то невиданное опьянение, словно у человека, который неожиданно оказался в раю.

- Все же у тебя потрясающая память, - восхищенно хмыкаю я, приводя тело в сидячее положение. – Сколько лет прошло с того момента, когда ты был там в последний раз? Двадцать? А ты до сих пор помнишь все…

- Ничего особенного, - пожимает плечами он.

Я только вздыхаю, чувствуя в очередной раз, как по рукам и ногам пробегает паническая дрожь. С самого утра я просто на взводе, и никак не могу успокоиться. Даже вся эта канитель с перестановкой не помогла мне забыться, вот что самое поганое. Впрочем, ничего удивительного. Наверное, так себя и чувствуешь, когда знаешь, что скоро придут тебя убивать…

- Успокойся, Кристен, - мягко говорит Эль, обнимая меня сзади и кладя голову мне на плечо, когда я замираю у окна, сжав руки в кулаки и дрожа как осиновый лист.

- Тебе легко говорить, - уже в который раз буркаю я, шумно вбирая в себя воздух и так же шумно выдыхая.

- Именно, - подтверждает он. – Поэтому и говорю. И помни, мы всего лишь разыграем небольшой спектакль, не более того. Главное, не отступай от своей роли, и все пройдет отлично. И помни, я всегда буду рядом и приду вовремя.

«Да… – про себя тяну я. – Стоило ли так из кожи вон лезть, уходить из дома, поступать в Гарвард, пытаться казаться самостоятельным человеком с удавшейся жизнью, чтобы в результате стать пешкой в руках режиссера какого-то идиотского спектакля для одного-единственного зрителя…»

Но вслух этого не говорю, а только выскальзываю из его объятий и бегу по лестнице на второй этаж. Во-первых, после всего этого бесконечного таскания мебели мне надо принять душ, а во-вторых, пора, что называется, гримироваться.

Стоя под теплыми струями воды, я чувствую, как дрожь, страх и всепоглощающая паника меня отпускают, а на смену им приходит апатия и полное безразличие как к собственной судьбе, так и к исходу задуманного нами действа.

«Мы увидим то, что увидим», - сказал однажды Бейонд.

«Чертовски верно», - вынужденно соглашаюсь я, потому что понимаю, что он прав.

И когда я выхожу из душевой кабинки, то чувствую себя чуть ли не заново рожденной, потому что на душе уже такая легкость, словно вода смыла раз и навсегда все мои проблемы. И теперь меня просто распирает от желания немедленно свернуть гору-другую. А еще хочется смеяться, громко, от души. Но смеяться я все же не начинаю, только из груди вырывается пара каких-то нервных смешков, когда я надеваю платье, которое мне выдал Эль. Тонкое, ситцевое, практически невесомое. Белое с рисунком в виде красных маков. Не думаю, что сама бы я когда-нибудь выбрала его в качестве обновки, но, надев, не могу не согласиться, что свой особый шик в нем есть. Хотя оно мне немного великовато, да и не люблю я юбки макси. Но моего бесценного мнения никто не спрашивает, так что приходится довольствоваться тем, что есть.

- Ну что, готова? – спрашивает Эль, когда я спускаюсь вниз, а он сидит на диване, поджав колени к груди, и раскачивается взад-вперед, рискуя в любой момент упасть и красочно впечататься лбом в пол.

Я делаю медленный вдох, собираясь с силами, и такой же медленный выдох, а потом криво усмехаюсь и киваю в ответ, не решаясь что-то сказать. Боюсь, что если открою рот, то от переизбытка эмоций начну нести всякий бред, словно псих, не пытающийся скрыть свое прискорбное состояние, а вместо этого внезапно начавший вещание из какой-то своей иллюзорной реальности.

- Тогда начнем, - решительно говорит он, поднимаясь на ноги и уступая место на диване мне.

Я послушно укладываюсь, чувствуя себя при этом не то Розой из «Титаника», не то Джоном Крамером из первой «Пилы». Приняв весьма живописную позу, словно и правда решив немного попозировать какому-то художнику, я закрываю глаза и почти сразу чувствую, как на меня льется какая-то холодная и вязкая жидкость. Пахнет она, впрочем, довольно приятно: мятой и ванилью – не исключено, что это какой-то сироп. Так что я не возмущаюсь, а стойко терплю это неудобство.

- Ну вот и все, Кристен, - говорит Эль спустя какое-то время, и я открываю глаза.

Я вам скажу, это, конечно, да… Разумеется, Эль предупреждал меня, что хочет, чтобы все было максимально реалистично, но я все равно не могу не вздрогнуть, когда обнаруживаю, во что превратилась гостиная и я вместе с ней. Не знай я на самом деле, что это просто декорации к спектаклю, то явно грохнулась бы в обморок, если бы случайно сюда зашла. Может, конечно, что Эль немного перестарался… Комната выглядит так, словно мой дом внезапно стал филиалом какой-то изуверской скотобойни. Пол, стены, диван, ковер, вся мебель и я сама в придачу буквально залиты этой вязкой жидкостью, на вид почти неотличимой от крови.

В какой-то момент я понимаю, что чувство реальности меня покидает, и голова от открывшейся картины начинает идти кругом, так что я поспешно снова закрываю глаза, чтобы всего этого не видеть. И ведь у меня никогда не было боязни крови…

Эль уже оставил меня одну, куда-то благополучно сгинув. Так что я опять судорожно вздыхаю и слышу, как часы отбивают восемь.

«Ну все, теперь бояться поздно», - решительно говорю я себе.

Но не тут-то было. Вместо того, чтобы настроиться на нужный лад, мысли в голове начинают плодиться с невероятной скоростью. И каждая из них орет на свой лад какую-то паническую хренотень.

«А что, если не сработает?»

«А что, если Бейонд все знает?»

«А что, если жертва не я, а Ватари?»

«А что, если Эль не успеет?»

И еще великое множество таких вот «а что, если», которых хлебом не корми дай развалить на части любую, хоть сколь угодно большую уверенность в себе и в ситуации в целом.

«Боже, какая это все хрень! – истошно орет внутренний голос. – Как Эль вообще до этого додумался? Как ему вообще в голову могло прийти, что на Бейонда это подействует? И как я сама могла согласиться на это дерьмо? Надо было отказаться, пока была возможность! Идиотка!»

Я ведь определенно сегодня умру… умру… умру… буквально через час, может меньше… и я не хочу умирать… и я должна верить Элю… он тоже не хочет, чтобы я умерла… не может хотеть, чтобы я умерла… и Бейонда нужно остановить и мне надо бежать отсюда и я не хочу умирать не здесь не сейчас не хочу умирать не хочу умирать не хочу… бежать бежать бежать пока есть время…

Сердце так грохочет в груди, что я просто не могу слышать ничего, кроме его стука, а несчастные ребра словно норовят вот-вот треснуть от его натиска. В какой-то момент мне просто катастрофически начинает не хватать воздуха, так что я дергаюсь, словно в конвульсиях, при этом не слишком удачно ударившись головой о твердую ручку дивана, но этой секундной вспышки боли достаточно, чтобы привести в порядок взбесившийся организм и вновь ощутить чувство реальности.

Понятия не имею, куда девается время, но я и заметить не успеваю, как часы бьют уже десять раз. Мне-то кажется, что я лежу тут всего несколько минут!

«Может, он вообще не придет? – теплится на задворках сознания отчаянная надежда. – Может, действительно, жертвой он выбрал не меня, а кого-то другого?»

«Цыц! – резко осекаю я ее. – Я не для того терпела все эти долбаные издевательства, чтобы в результате выяснилось, что все наши приготовления были коту под хвост!»

Все же удача, похоже, была на нашей стороне, а может, знание Элем психологии Бейонда было намного более хорошим, чем я смела надеяться. Как бы там ни было, но целую вечность спустя, когда полночь уже миновала, и я – вот уж чего от себя не ожидала! – даже начала засыпать, повисшую тишину разрушил убийственно громкий щелчок поворачиваемого ключа и не менее громкий скрип входной двери. Перепуганный насмерть этим шумом Морфей тут же оставляет тщетные попытки меня усыпить и убегает в неизвестном направлении. А сама я внутренне напрягаюсь и, призвав на помощь все свое убогое актерское мастерство, пытаюсь придать своему телу надлежащую позу и вид. Свесив одну руку с дивана и устремив отсутствующий взгляд в потолок, я боковым зрением смотрю на дверь в гостиную и напряженно вслушиваюсь в скрип половиц.