- Мне папа сказал.
- А вдруг сейчас как раз «самый крайний случай»? – не унимается Гермиона, а я замечаю, как нервно она теребит салфетку. – Вдруг мы отправимся в Хогсмид, а там запрет на аппарацию, и те пять минут, на которые мы возлагаем надежды, уже пройдут? Что тогда?
- Не обязательно ждать Хэллоуина. Можно отправиться в любой день, – предлагает Невилл.
Гермиона, только сейчас заметив измятую салфетку в своих руках, торопливо откладывает её и слегка дрожащим от волнения голосом заключает:
- Для начала надо проверить, действительно ли Хогсмид открыт для трансгрессии.
Рон смотрит на неё, как на сбежавшую из Госпиталя Святого Мунго.
- Это как, интересно? Попробовать аппарировать? Ты в курсе, что все аппарации отслеживаются в Министерстве? Сделай мы это единожды, вряд ли нам позволят повторить это ещё раз, поэтому надо решать здесь и сейчас: либо Хогсмид, либо наш план.
- Зачем повторять ещё раз, если в случае удачи можно сразу пойти к Ларри? – недоумеваю, и, по всей видимости, это получается слишком громко, раз несколько второкурсников косятся в нашу сторону.
Гермиона шикает на меня, а Рон, слегка раскрасневшийся от волнения, вновь отрывается от десерта и шепчет с чувством крайнего возмущения:
- Я же сказал вам, что все аппарации отслеживаются в Министерстве. Проще трансгрессировать в Хэллоуин, когда помимо нас будет ещё несколько десятков волшебников, желающих попасть в Хогвартс.
- Это всё понятно, – кривится Гермиона. – Но как мы попадём обратно, если аппарация в замок уже будет перекрыта?
Воцаряется напряжённая пауза. До слуха тут же долетает щебетание десятков голосов учеников, звон вилок и ложек. Подперев подбородок кулаком, я кошусь на свечи, парящие высоко в воздухе. Их тёплый свет заливает просторное помещение, завораживая и немного успокаивая.
- Полагаться на Хогсмид слишком рискованно.
Взгляд трёх пар глаз замирает на моём лице. Обводя кончиком пальца ободок стакана, заканчиваю мысль:
- Рон прав, проверить мы не можем. Поэтому пока остановимся на нашем плане, а про обратный путь ещё подумаем.
- Осталось четыре дня, Гарри, – тихо вздыхает Гермиона, и это так контрастирует с её утренней уверенностью в своих силах.
Осторожно оглянувшись на преподавательский стол, сокрушённо качаю головой:
- Я знаю, но мы что-нибудь придумаем. Обязательно.
Я не зря обращаю внимание на преподавательский стол. Ещё одно чувство из списка тех, что с недавних пор преследуют меня, вновь посещает меня во время ужина. Чувство, что кто-то внимательно следит за мной. Его невозможно охарактеризовать определёнными словами, но странный дискомфорт и жжение где-то между лопаток нельзя игнорировать, потому что на меня теперь часто смотрят. Только на этот раз я стал предметом внимания не для какого-либо ученика, а для профессора Снейпа.
В принципе, это неудивительно, так как наша четвёрка, отсевшая от общей массы Гриффиндорцев, занятая явно не поглощением пищи, а разговором на грани спора – поистине подозрительная картина.
Мой энтузиазм поговорить с профессором после ужина тает на глазах, особенно когда тот провожает меня долгим взглядом до самых дверей. Однако я сталкиваюсь с проблемой: попытка расспросить Снейпа опасна тем, что мне ни в коем случае нельзя раскалываться. Никто, кроме нас четверых, не должен знать о плане, но смотреть ему в глаза и при этом врать… Это нереально. Поведение выдаёт меня с головой даже перед друзьями, что уж говорить о Снейпе…
Но я пообещал, что поговорю с ним.
- Не переживай, Гарри. Не расскажет, что поделать… – заявляет Рон нарочито-бодрым тоном, абсолютно противоположным его выражению лица.
Отпускаю немного галстук, который вдруг стал душить, долго и целенаправленно вожу пальцами по голове, стараясь успокоиться. Мерлин, что я вправду, как девушка перед первым свиданием?
Вмиг одёргиваю себя. Кивнув в знак прощания, проскальзываю в открывающийся проём. До занятий по Астрономии у меня есть полтора часа.
Только удача вновь отворачивается от меня. Смешно, но я не нашёл Снейпа. Ни в классе Зельеварения, ни в его личном кабинете: профессор словно испарился. Есть, конечно, вариант, что он где-то в замке, но найти его в бесконечных коридорах не представляется возможным. Остаётся кусать губы от безысходности и вспоминать Карту Мародёров. Будь она у меня, я бы в два счёта отыскал Снейпа, а так…
Пробегая мимо Большого Зала, я сталкиваюсь нос к носу с директором. Тот едва заметно улыбается в пушистую бороду и добродушно произносит:
- Гарри, я как раз собирался послать к тебе домового эльфа с просьбой зайти в мой кабинет.
- Неужели? – удивлённо выдаю, но тут же смутившись, исправляюсь. – Извините, сэр, просто это весьма неожиданно.
Старик окидывает меня загадочным взором и, опустив ладонь на моё плечо, ведёт меня в сторону своего кабинета.
- Я давно собираюсь побеседовать с тобой.
- О чём же? – кошусь на директора, а он ухмыляется и отвечает:
- Поверь, тем для разговоров набралось предостаточно.
Когда я уже сижу за высоким дубовым столом, украдкой бросая взгляды на небо за окном, а Дамблдор занимает своё массивное кресло с резными подлокотниками, я в одну секунду теряюсь, абсолютно не зная, как вести себя с директором. Это не Люпин или даже не Снейп: я провёл достаточно времени в общении с ними, здесь же кардинально противоположная ситуация. В памяти сразу всплывает эпизод в доме Сириуса, когда я, вконец потеряв голову, позволил себе повысить голос в разговоре с Дамблдором. И по какому поводу: решил, что Снейп, являясь Пожирателем Смерти, сможет предать мою семью, выдать Тайну Волдеморту. Мерлин, какой я был дурак…
Становится стыдно настолько, что я не нахожу в себе сил поднять взгляд на сидящего напротив директора. Видимо, он замечает моё смятение и, бросив два кубика сахара в кружку с чаем, пододвигает её ко мне и интересуется миролюбивым тоном:
- Ты чем-то опечален, Гарри?
Почему-то дёргаюсь, тру шрам, мысленно ругая себя за это действие, хватаю ложку с блюдца и начинаю размешивать сахар. Наконец, собравшись с мыслями, встречаю прямой, но вовсе не тяжёлый взгляд волшебника и отвечаю:
- Нет, сэр, просто вспоминаю свои прошлые ошибки.
Дамблдор понимающе кивает, помешивает ложкой в своей кружке, а я задаюсь вопросом: интересно, он со всеми учениками, кому довелось побывать в этом кабинете, ведёт себя настолько непринуждённо?
С долей удивления обнаруживаю, как напряжены мои плечи. Пытаюсь расслабиться, немного оседая в удобном кресле.
- Знаешь, Гарри, всем нам свойственно ошибаться. Вопрос лишь в том, сможет ли человек сделать соответствующие выводы, чтобы впредь не совершать тех же ошибок.
- А если эти ошибки повлекли за собой… необратимые последствия? – запинаюсь на последних словах, и Дамблдор, похоже, догадывается, что именно я имею в виду.
- Ты не виновен в смерти родителей.
Качаю головой, сжимая пальцы вокруг фарфоровой кружки.
- Прошу прощения, сэр, но я думаю, что вы не правы. Всё дело в Пророчестве, и я, к сожалению, оказался тем самым человеком, который должен противостоять Волдеморту. Не мои родители… Я должен был погибнуть, не они…
Замолкаю, занимая себя чаем, прячу взгляд на дне кружки, лишь бы только не продолжать говорить.
Директор облокачивается на стол и тихо отвечает:
- Раз уж ты затронул эту тему, то я скажу вот что: ни я, ни ты, ни твои родители, ни кто-либо другой не знал, про кого говорилось в Пророчестве. Я стремился защитить каждого, кто подходил под описание, хотел сохранить их жизни, и заклятие Фиделиус – лучшее средство защиты. Здесь дело в другом: вопрос доверия. Люди выбирают Хранителем Тайны того, кому действительно доверяют.
Сделав паузу, директор поднимается и, медленно кружа по своему кабинету, продолжает громче, чем раньше. Речь его звучит настолько убедительно, что я не решаюсь прервать её, а сижу, продолжая греть ладони о тонкие стенки кружки, и неотрывно смотрю на высокую фигуру волшебника.
