Так в заботах о сыне, работе и учёбе пролетели два года. Очередная весна принесла надежду на скорую победу и новую жизнь, в которой уже не нужно будет просыпаться по сигналу воздушной тревоги и прятаться в бомбоубежище или бояться, что тебя могут расстрелять враги, просто так, для острастки. В один из первых дней мая, когда зацвели вишни, хорошо поставленный голос диктора, звучавший из репродуктора, сообщил о полной и безоговорочной капитуляции Германии.

В тот день многие люди в их городе, как и во многих других, вышли на улицы, чтобы разделить радость. Они смеялись и плакали, обнимались с незнакомцами, не делая различий, кем те были: альфами, бетами или омегами. Сегодня все они ощущали себя братьями. Они были единым народом, сумевшим выстоять в этой ужасной войне. И было не страшно, что страна лежала сейчас в руинах, а хлеб, как и другие продукты, по-прежнему можно было купить только по карточкам. Люди были уверены, что всё это - лишь временные трудности, и очень скоро они их преодолеют, всё отстроят и заживут лучше прежнего.

Джон тоже вышел на центральную улицу с Эдди на плечах. Мальчик забавно лопотал, восхищаясь разноцветными воздушными шарами и флагами. Импровизированный парад закончился народным гулянием в парке у реки и салютом из восемнадцати артиллерийских орудий, когда стемнело. Радость Джона омрачало лишь то, что рядом с ним не было Шерлока. Но он верил, что поскольку война закончилась, то Холмс обязательно скоро вернётся к нему. Ведь вернулся же к Нэду Генри.

Конечно же, нашлись доброжелатели, сообщившие Найту, что в его отсутствие Нэд путался с немцами. Генри внимательно выслушал сплетника и попросил его впредь держать язык за зубами, пригрозив, что иначе тот может лишиться этих самых зубов. Тем не менее, Генри принял услышанное к сведению, и вечером того же дня повёл супруга в конец огорода для поведения разъяснительной беседы.

- Я всё знаю о твоих походах налево, - начал он, убедившись, что их никто не слышит. - Я мог бы устроить тебе скандал. Нет, даже целых три скандала. Но не стану этого делать. Я просто поколочу тебя, чтобы впредь было неповадно, - сказал Генри и знатно заехал Нэду по физиономии.

«Бьёт, значит, любит, стало быть, не станет меня прогонять», - подумал омега, с даже не пытаясь избежать очередного удара. То, что муж лупил его за провинность было правильно, и это было меньшее, чем Нэд мог искупить свою вину перед ним.

- Генри, прости меня, пожалуйста. Мне было так плохо после смерти Криса, казалось, что эта война не кончится, а ты никогда не вернёшься, только поэтому я и вёл себя так, - всхлипывая, попросил омежка.

- На этот раз прощаю. Но смотри мне! Если что узнаю, сразу разведусь с тобой.

- Обещаю, что это никогда больше не повторится.

- Что ж, посмотрим. А пока будешь пахать, как раб, на строительстве нашего дома.

- У нас снова будет собственный дом?

- Будет. Только чтобы построить его, придётся собирать старые кирпичи с развалин разрушенных домов.

Шерлок не вернулся ни через месяц, ни через два, ни через три. Надежда на то, что он найдется, таяла, как лёд на солнце. Центральную площадь за это время успели переименовать в площадь Освобождения и в качестве памятника водрузили на каменном постаменте посреди клумбы один из танков, выпущенных местным заводом. Папа уговаривал Джона поставить Шерлоку на местном кладбище кенотаф (памятник над пустой могилой). Ведь негоже, чтобы у покойного не было места, где его могли бы помянуть родственники.

Однако Джон ответил, что сделает это лишь тогда, когда будет твёрдо уверен в том, что Шерлок мёртв, и засел писать запросы по поводу судьбы мужа в Главное Управление кадров и на место его работы. Всякий раз чиновники слали ему в ответ стандартные отписки о том, что Уильям Шерлок Скотт Холмс пропал без вести в октябре 1939 года и другими сведениями о нём они не располагают. Но Джон не сдавался: он лично поехал на станцию 251 километр и попытался попасть в «почтовый ящик», в котором работал Шерлок, чтобы пообщаться с возможными свидетелями его гибели. Это оказалось непросто из-за режима строжайшей секретности, всё ещё действовавшего на этом полувоенизированном объекте. Но омега взял начальника отдела безопасности измором, и Майк Стамфорд согласился дать ему адрес того, кто последним видел Шерлока живым.

Уволенный в запас бета жил недалеко и по счастью оказался дома. Запинаясь от волнения, он рассказал Джону о той ночи, когда произошла бомбардировка объекта:

- Я доложил по телефону начальству и побежал за Холмсом, но тут послышался гул приближающихся бомбардировщиков, и взвыла сирена воздушной тревоги. Мне стало очень страшно, и вместо того чтобы подняться на крышу склада и помочь Холмсу справиться с диверсантом, я бросился к одному из множества расположенных между корпусами входов в бомбоубежище.

- То есть вы не видели, как Шерлок погиб? - уточнил Джон. Это давало надежду на то, что его истинный жив.

- Нет. Но у него не было шансов выжить, если он тоже не спрятался в убежище, поскольку сразу же после того, как я туда спустился, рядом раздался первый взрыв.

- А если предположить, что он туда спустился?

- Но там его никто не видел.

- Вы же сами сказали, что было множество входов. Возможно, он вошёл туда и вышел, когда всё закончилось, незамеченным.

- Нет. Если бы он был жив, то он покинул бы территорию через проходную, сдав часовому свой пропуск. С этим у нас строго.

- Скажите, пожалуйста, были пострадавшие во время той бомбардировки?

- Конечно. Но Холмса среди них не обнаружили, - не понимая, к чему клонит омега, ответил бывший часовой секретного объекта.

- Они тоже вышли через проходную, предъявляя пропуска? – в голосе Джона послышались ироничные нотки.

- Нет, - смутился бета, - тяжелораненых увезли на скорой помощи через ворота для личных автомобилей начальства.

- И куда их увезли?

- Думаю, их доставили в госпиталь, а он у нас всего один.

- Спасибо, вы очень помогли мне, - Джон встал и пожал руку свидетелю, давшему ему хоть какую-то зацепку.

Джон отправился в местный госпиталь, дабы пообщаться с медперсоналом. Дело было давнее, и врачи уже мало что могли вспомнить, а если и помнили, то предпочитали помалкивать. Однако один пожилой медбрат вспомнил удививший его случай и рассказал настырному Уотсону о чудом выжившем пациенте, который, придя в себя, поставил на уши весь госпиталь.

- Он ведь выздоровел? Вы знаете, где он теперь? - узнав повадки неугомонного супруга, оживился Джон.

- Знаю лишь то, что главврачу вскоре пришла телефонограмма, предписывающая отправить этого пациента в столицу. Это было как раз в мою смену, и мы с напарником отвезли его на аэродром, куда за ним прибыл самолёт.

- Майкрофт! – Джон сжал кулаки настолько сильно, что побелели костяшки пальцев, хотя с гораздо большим удовольствием он сдавил бы сейчас шею этого надменного сноба, скрывшего от него, что Шерлок жив. – Благодарю вас, кажется, я знаю, где искать моего мужа.

После этого Джон Уотсон отправился в столицу на встречу с родственником, который не ожидал его визита. Он приехал утренним поездом и не стал дожидаться вечера, чтобы встретиться Майкрофтом. Джон ворвался в рабочий кабинет нахрапом, заявив секретарю, что он член семьи и у него неотложное дело.

- Джон? – удивился чиновник, восседающий в монументальном кресле за столом необъятных размеров.

- Почему?! Почему ты не сообщил мне, что Шерлок жив?! – подойдя к нему вплотную и стукнув кулаком по столу, рявкнул маленький омега.

- Я всё объясню. Поначалу Шерлок был очень плох, и я не был уверен, что он выживет, а потом он запретил мне.

- Чего?

- Он решил, что так для тебя будет лучше. Ты сможешь начать новую жизнь с тем, кого любишь, вместо того чтобы всю жизнь мучиться с инвалидом из чувства супружеского долга.

- А с чего он взял, что я кого-то люблю, кроме него?

- Тебе виднее.

- М… Майкрофт, скажи, Шерлок нашёл себе другого омегу? – спросил Джон.