Первое время у Джона было ощущение нереальности происходящего, но вскоре, когда поблизости стали взрываться бомбы, он научился по сигналу воздушной тревоги быстро одевать ребёнка, брать самое необходимое и спускаться в погреб. Эдди плакал, он не хотел сидеть в темноте и боялся гула моторов, проникавшего даже сквозь толщу земли.
С наступлением темноты на улицах больше не включали фонари. Окна домов занавешивали чёрными шторами, чтобы ни один огонёк не помог вражеским лётчикам обнаружить жильё. Стёкла во всех окнах крест-накрест заклеили бумагой, чтобы они под воздействием взрывной волны не разлетелись на осколки и не ранили находящихся поблизости людей. Люди стали ходить осторожно по городу даже днём, потому что теперь повсюду были выбоины от взрывов и вражеские бомбардировщики могли прилететь в любое время суток. С наступлением ночи начинался комендантский час, и все кто не работал и не дежурил в патрулях, должны были оставаться дома.
Соседям стали приходить первые похоронки, и с тех пор Джон подходил к почтовому ящику не с надеждой, а с опаской. Сводки с фронта становились всё тревожнее. Вторжение было слишком масштабным, и его не удавалось быстро отразить. Линия фронта стремительно приближалась. По ночам по их улице с громким лязганьем проезжали только что сошедшие с конвейера танки, круша своими гусеницами уцелевший асфальт. Всё больше ровесников Джона уходили в действующую армию, кого призвали, кто пошёл туда добровольцем. Грега перевели в городской батальон самообороны. Мужья старших братьев-омег были призваны в армию. Поэтому Джон, ведя Эдди из поликлиники, удивился, встретив спокойно прохаживавшегося по улице Джима Мориарти. Джон не чаял уже и увидеться со своим старым другом. Он был уверен, что тот давно на фронте, ведь бет призывали первыми.
- Привет, Джон! Вижу, ты с приплодом, - одетый в дорогой костюм бета смотрел на них свысока.
- Привет, Джим! Давно ты в городе? Приехал повидаться с родителями перед отправкой на фронт? - при виде своего былого увлечения Джон испытывал странные чувства.
- Какой фронт? У меня жёлтый билет, - самодовольно усмехнулся Джим. - И всего-то понадобилось провести месяц в психушке, чтобы получить его. Я приехал насовсем. Уже подыскал работу. Остановился пока у родителей. Может, потом подыщу квартиру. Заходи как-нибудь, попьём чайку, поболтаем.
- Извини, Джим, но я теперь замужний человек, и мне некогда в гостях рассиживаться да чаи распивать. Нам с приплодом нужно заниматься хозяйством, так что мы, пожалуй, пойдём. Был рад встрече, - Джон не подал руки этому уклонисту и заторопился домой.
Он много чего мог бы сказать Мориарти, например, припомнить, насколько редко тот отвечал на его письма или то последнее письмо, в котором бета холодно посоветовал ему выходить замуж, если зовут. Но к чему всё это было теперь? Каждый из них сделал свой выбор. Сейчас у Джона был муж и маленькое чудо по имени Эдди, и он ни о чём не жалел, но осталась некоторая горечь оттого, как они с Джимом расстались.
Через несколько дней он получил тревожное письмо от Шерлока и извещение о денежном переводе. Тогда он впервые задумался об объезде. Но что делать с домом и хозяйством? Как бросить то немногое, что у тебя есть и стать человеком без дома и без родины? Однако он всё же телеграфировал Майкрофту. Ответ был неутешительным, Майкрофт тоже советовал им уехать.
Когда бомбёжки, во время которых приходилось отсиживаться в погребе, участились, и до линии фронта осталось всего несколько десятков миль, Джон решил отправить в Швейцарию хотя бы папу и Эдди. После того, как они уехали, и в доме стало пусто и неестественно тихо, он написал Шерлоку письмо, на которое так и не дождался ответа.
Здравствуй, дорогой Шерлок!
Я почти через день посылаю тебе открытки, но не знаю, получаешь ли ты их. Вчера отправил поездом папу с Эдди к твоей родне в Швейцарию. Мне нужно ещё на несколько дней задержаться, чтобы решить, что делать с живностью, и получить денежное пособие и документы.
Милый Шерлок, если бы ты знал, как мы соскучились по тебе! Получить от тебя хотя бы пару слов было бы большой радостью. А если бы я мог тебя увидеть, то это стало бы ни с чем не сравнимым счастьем. Эдди с каждым днём становится всё больше похожим на тебя, его волосы потемнели и начали виться. Знал бы ты, какой он остроумный и забавный! Как жаль, что ты не видишь его в самом интересном возрасте. Видел бы ты, как он распрощался со мной, когда уезжал с дедушкой, думая, что едет к отцу. Ни о чём другом он не мог говорить.
Шерлок, если ты получишь эту открытку, пожалуйста, напиши как твоё здоровье. Я так беспокоюсь о тебе. Наверняка, ты там забываешь вовремя поесть, и некому тебе об этом напомнить. Так хотелось бы побаловать тебя чем-нибудь домашним. Не нужно ли выслать тебе что-то из твоих вещей? Шерлок, на самом деле я не хочу к твоей родне в тихую и безопасную Швейцарию. Я хочу к тебе, как бы там не было опасно. Я уже не тот плачущий над чужими злоключениями омежка. Вот увидишь, я могу быть сильным. Только для этого мне нужно быть рядом с тобой. Неужели Майкрофт не может сделать ничего, чтобы мы были вместе?
Целуем тебя с сыном крепко-крепко. Твои родные Джон и Эдди.
Комментарий к Глава 9 А завтра была война…
* Почтовая карточка - выглядела почти как открытка, только без картинки. На одной её стороне писали текст, а на другой - адреса получателя и отправителя. Такие действительно были в ходу во времена Второй мировой войны.
========== Глава 10 Пропавший без вести ==========
В эту ночь Джон не мог сомкнуть глаз не только от беспокойства, связанного с переездом, но и из-за продолжительной бомбёжки. Несколько часов ему пришлось просидеть в погребе вместе с козой и чёрно-белой собачонкой по кличке Латка, чувствуя, как содрогается земля от близких взрывов. Похоже, бомбили завод, до войны выпускавший трактора, а сейчас - танки. Сверху осыпались куски глины, которой были обмазаны своды погреба, и Джон опасался, что если его тут завалит, то откапывать будет некому. Но снаружи был ад. Пронзительный вой бомбардировщиков смешивался со звуками взрывов, звоном битого стекла и криками людей.
Когда всё стихло, Джон выбрался наружу. Один из соседних двухэтажных домов оказался разрушен, и он кинулся разбирать завалы, помогая выбраться из-под них уцелевшим. Именно тогда Джон пожалел, что выучился на бухгалтера, а не на медбрата и пообещал себе, что при первой же возможности окончит курсы первой медицинской помощи. А сейчас приходилось действовать, полагаясь на интуицию, и надеяться, что сумеешь хотя бы не навредить. Кто-то из соседских пацанов сбегал на находившуюся в четверти часа ходьбы станцию скорой помощи, и вскоре приехали несколько машин с красными крестами на боках. Тяжелораненых увезли в госпиталь, а остальным оказали помощь на месте. Придя в себя, пострадавшие поковыляли к соседям или родичам.
На удивление, дом Уотсонов практически не пострадал, лишь вылетели стёкла из двух окон, выходивших на улицу. Утром Джон заменил их кусками фанеры и отправился с козой и собачкой к Найтам, намереваясь оставить им своих животных перед отъездом. Однако на месте их дома он обнаружил развалины. К счастью, прятавшиеся в подвале Генри и Нэд с ребёнком оказались целы. Планы переменились. Джон предложил Нэду и Генри перебраться в его дом. Два дня они перетаскивали уцелевшие вещи и не успевших разбежаться кроликов.
К вечеру второго дня вымотавшийся Джон обнаружил в почтовом ящике письмо. Оно было не от Шерлока. Предчувствуя недоброе, Джон вскрыл конверт у ворот. На казённом бланке с гербами и печатью Главного управления кадров Министерства обороны был безличный текст:
“По учётным документам Главного управления кадров техник-интендант I ранга Уильям Шерлок Скотт Холмс пропал без вести после бомбёжки склада горюче-смазочных материалов на станции 251 километр 6 октября 1939 года”.
Как только до Джона дошёл смысл этих страшных слов, у него потемнело в глазах. Нэд еле успел подхватить падающего брата. Вдвоём с Генри они отнесли его в спальню и уложили на кровать. Джон пролежал там трое суток, ни с кем не разговаривая и отказываясь от еды. Ему казалось, что жизнь должна была остановиться, а солнце - перестать светить после того как Шерлок погиб. Однако солнце всё так же вставало на востоке, и жизнь шла своим чередом: люди за окном по-прежнему спешили по своим делам, Нэд хлопотал по дому, Генри стучал молотком, приколачивая что-то. И только Джон выпал из жизни, которая в одночасье утратила для него смысл. Как больно было ему вспоминать о живом Шерлоке, как страшно было думать о нём как о мёртвом, понимая, что больше никогда не увидит мужа-друга. Проклятая война, разлучившая их, забрала у Джона радость. И теперь его удел - лишь воспоминания и сожаления об утраченном счастье. Как поздно он понял, что был счастлив с Шерлоком. Как он корил сейчас себя за то, что из ослиного упрямства настоял на том, чтобы сохранить свою фамилию.
