Неожиданно… Но почему бы и нет?

– Пойдем.

Я тяну его за руку, за собой. Вниз, к самой первой из Купелей. Неразумно, быть может, стоило начать с верхней…но я все равно хочу вернуться туда, на Астрономическую площадку, так что…

Этот Мемориал словно соткан изо льда, и хрусталь Купели подернут тонкой паутинкой морозного узора:

– Магистр Альвах, самый сильный Стихийник Империи. Входил в Совет, на правах Заклинателя Ветра. Он был тем, кто разработал систему контроля погоды в Империи и, в процессе своих исследований, создал первые посохи взамен волшебных палочек.

Моя ладонь скользит по прозрачному камню, и над чашей вспыхивает сияние – рыже-алое, коричнево-зеленоватое, искристо-белое, ультрамариново-синее. Оно перетекает из цвета в цвет, рассыпаясь радужными искрами. В этом хаотичном мельтешении всплывают тени и смутные образы – здесь, в Отражении реальности, само заклятие, наложенное на Купель срабатывает не так, как положено, показывая не видимый образ – но суть того, чью память оно призвано хранить.

– Он не был одним из…как ты их называл… Равных? – Нет. Сил только Семи Первых не хватило бы на нужное действо. Тогда в Ритуале участвовали все Равные, включая Архонта, и пятеро сильнейших магов от каждой из Пяти основных Школ Магии. – И сил всего дюжины магов…пусть и сильных…хватило на…то что они совершили? Это же просто…невозможно!

Ошеломление – такое простое и незамутненное – даже сияющая лазурь не способна его скрыть…

– Магистров – да, было двенадцать. Но ты не учитываешь, что каждый из них вел с собой свою Тень…да и жертв у каждого было по полному кругу… В общей сложности в Безмолвные Равнины, туда, где и проводился Ритуал, ушло более полутора сотен живых… – И ни один не вернулся… – Да. Ни один, Онери. – История сохранила лишь имена Магистров? – Нет. Их Тени тоже здесь, дабы подобные мне знали и помнили, что наша служба вознаграждается, если Хозяин пожелает сделать это… – мои пальцы касаются обода рун у края кристалла, отзывающихся болезненно-алым мерцанием, – Кратос, Тень Альваха. Дитя Арлатана, один из последних Высоких Эльфов…

Следующая купель сияет знакомой лазурью – тяжелый камень, испещренный ломаными трещинами.

– Магистр Либериус, сильнейший из тех, кто был представителем Школы Духа. Это он создал заклятия Осушения и Выпивания Маны, разработал концепцию Духовной Вспышки…всего того, чем сейчас с успехом пользуются Храмовники против нас же. По большому счету, именно его можно и назвать родоначальником Ордена…хотя до его появления на тот момент было более двухсот лет… Его тень – Номико. Искусственно созданное подобие голема – только из живой плоти. Не человек, не эльф, не гном и не коссит – в нем было ото всех понемногу… Быть может – носил в себе какого-то духа или демона, об этом мне ничего неизвестно…

Купель все так же сияет за нашими спинами, разбрасывая во все стороны холодные блики лазурного пламени, протягивая впереди нас густо-рыжие тени, пока мы шагаем вперед и вверх.

– Магистр Олкандр, Школа Энтропии. Подобных ему больше не появлялось… Вдвоем со своей Тенью, Фобосом, они пробились с одной из низших Магистерских ступеней, до самого верха, на одной только Силе. Впрочем, нельзя говорить, что это было единственное, чем прославился Магистр. Он был непревзойденным Сомниари, этот эльф. Один из немногих эльфов, сумевших стать Магистрами. Именно он вел Двенадцать в Тени, когда они завершили первый Круг Ритуала.

Над обсидиановой чашей пляшут призрачные тени, смешиваясь и принимая причудливые, подчас ужасающие очертания. Ожившие страхи и кошмары наяву – реальная сила большинства энтропистов, здесь и сейчас превращаются в клочья тумана, гаснущие над зеленоватым пламенем, горящим в Купели.

– Магистресса Каллисто, сильнейшая из Малефикаров. Она как никто другой, умела договариваться с демонами, чтобы получить желаемое. До сих пор в Тевинтере бытует присловье – красноречив, как сама Каллисто… Она никогда не доверяла вести ритуалы своему Ольфу – все делала только сама. Ее Тень был…силой за ее хрупким плечом. Скорее именно телохранитель, чем Тень… Что не отменяло его высокой магической силы. И, опять-таки, зная умение Магистрессы договариваться с демонами…никто бы не поручился, что за смертной оболочкой Ольфа не скрывается один из жителей Отражения…

Купель сияет алым – но мерцание это не отдает кровью или болью. Моя Надежда с любопытством проводит рукой по точеному рубину, и за кончиками пальцев тянутся тонкие золотистые нити силы. Накрываю его руку своей, ощущая, как на миг вскипает жидкая магия в чаше, растекаясь прозрачно-янтарым пламенем.

Еще одна площадка – и еще одна Купель. Мемориал сверкает прозрачной зеленью, навевая воспоминания о распускающихся садах и молодой траве.

– Магистр Флавиан, Школа Созидания. Про него говорили – «у Флавиана розы будут цвести даже на вершине Белого Шпиля». И розы цвели. Да и цветут до сих пор, прямо на промороженных насквозь скалах. Его Тенью был его собственный сын, Радон. Он был младшим из пяти детей Магистра… и сам согласился на эту роль.

Под легчайшим касанием зелень рассыпается брызгами, превращаясь в завесу листвы, и отдельные искры, словно бутоны, распускаются в невероятные бело-лиловые цветы, чем-то похожие на Имперские Лотосы. Их тонкий аромат преследует нас, пока мы поднимаемся выше...

– Магистр Аркион… Седьмой среди Равных, Сын Разикаля. Верховный Жрец Бога Тайн. Неуемный экспериментатор – подчас сам Архонт, ученый от Богов, пасовал перед его невероятными идеями. Именно он предложил найти Богов там, куда их…зашвырнуло, – мои пальцы скользят по кольцу резьбы у основания беломраморной чаши, украшенной золотым орнаментом. – Его Тень – странное достижение невероятного разума и гения… Галатея. Единственная Тень-женщина за всю историю Империи. Ни до, ни после подобных ей не существовало. Она была для Магистра всем. Тенью, любовницей, другом… Матерью его Наследника. Почти сказка…с печальным финалом. Само ее имя стало нарицательным, теперь галатеями называют всех Теней, с которыми Магистры, их творящие, возятся, словно с собственными детьми, годами и десятилетиями совершенствуя их, творя собственный идеал. – Ты был…галатеей своего хозяина? – его ладонь скользит по моей щеке, и я понимаю, что против воли отвернулся от Мемориала. – Да. – Тебе плохо без…него? – Я… нет. Это не совсем так, Онери. Это… – закрываю глаза, делая глубокий вдох… – Да. Мне плохо. Он был для меня всем миром, любовь моя. Моим солнцем, моим небом, моей жизнью. Полторы сотни лет – тогда… и почти три года – уже сейчас.

Как он может быть таким…таким… Я просто не понимаю. Не хочу понимать – это слишком больно.

– Знаешь, этот Аркион с его Галатеей мне кое о ком напомнили…

Криво усмехаюсь:

– Об Архитекторе и его Матушке? Не ты ли сам упоминал, что получил подтверждение его причастности к Двенадцати? – Догадки… скажем так, даже самые удачные догадки могут быть опровергнуты новыми фактами. Однако сейчас это был скорее факт в подтверждение.

Пожимаю плечами, ведя его дальше и выше, к чаше из мориона со вставками из бирюзы.

– Магистр Адонис, Шестой среди Равных… Сын Лукасана… – чаша вспыхивает сначала бело-голубым, потом сияние тускнеет, становясь лилово-алым, и переходит в черный с голубоватыми сполохами…

Отшатываюсь, едва в памяти взрывается воспоминание – тихое протяжное пение и чаша в руках Хозяина….

Светящаяся зеленью кисть…

И боль.

– Тот Пламенеющий! – Что случилось? – Я… Тот ритуал… Я должен был стать не Вместилищем Тота… Хозяин…призывал ко мне Лукасана… – Ты хочешь сказать, что-то пошло не так? Или мы сейчас ошибаемся, и ты Воплощаешь Сущность Лукасана? – Я… Я не знаю, Онери… – голос подводит, срываясь на хрип. Мне не страшно, нет… Мне просто…непонятно. И боль, что проснулась в воспоминаниях, не хочет уходить. – Давай, ты закончишь свой рассказ в другой раз, Делор. Пора возвращаться – скоро твоя вахта. – Что?... А…да, конечно. Пойдем…пойдем обратно…

Завеса пропускает наши сознания с едва уловимым звоном.