Наконец часть с ужином пройдена – и я с определенным предвкушением жду момента, когда орлесианцы начнут задавать вопросы. Собственно, первый и не задерживается:
– Позвольте спросить, братья? – один из воинов, кажется, его зовут Этьен, с одобряющего кивка своего начальства, обращается сразу ко всем, – Вы берете Рекрутов и Новопосвященных в столь…опасные экспедиции? – Несомненно. Особенно если эти Рекруты претендуют на …определенные должности, – Натан невозмутимо и холодно склоняет голову. – Это последняя проверка перед Ритуалом. – И что вы подразумеваете под «определенными должностями»? – о, они все выглядят весьма заинтригованными. – Я прошу прощения, я пока не буду этого озвучивать. На данный момент это своего рода эксперимент, и о его результатах я буду докладывать непосредственно в Вейсхаупт. Если командование сочтет это интересным, думаю, данное новшество внедрят повсеместно. Собственно, именно поэтому здесь сейчас и присутствуют четверо Старейших Стражей. – Хм-м…думаю, вы забыли это упомянуть. И кто же, позвольте узнать? – Я сам, собственно, Лет, Андерс и Ал, – он намеренно не называет ни полных имен, ни точного положения в иерархии… Стоп. А разве они не представлялись при встрече…? Перебираю воспоминания…нет, похоже, действительно не представлялись, а имена орлесианцев мы узнавали из бесед, а не официально. А сейчас уже, вроде как, поздно устраивать знакомство…
Все страннее и страннее…
Раздается стук в дверь – которого я, собственно, очень ждал – и наша Надежда входит, не дождавшись зова – по привычке, наверное. Твоей.
– Натан, Зевран, ваша… – Джас осекается при виде отшатнувшихся орлесианцев, – Прошу прощения, я не знал, что вы пригласили чужих на стоянку. Наверное, мне стоит вернуться.
Я быстро встаю, делая тебе знак «Держать позицию», и проскальзываю к двери:
– Командор, васка Арранай, я возьму ваш дозор, мой все равно следующий. Лет, Джаса нужно будет подменить, он тоже должен отдыхать, – дожидаюсь кивка Эльфика Второго, незаметно выставившего большой палец – оценил игру, и снова обращаюсь к неловко переминающемуся с ноги на ногу духу, – Пойдем. Я…составлю тебе компанию, пока наши товарищи общаются с братьями. – Хорошо, Умо Делор.
Ох, Тот Пламенеющий. Я его прямо здесь расцеловать готов! Как же он удачно это вставил. Выхожу следом за ним наружу и, оттащив его подальше, сгибаюсь пополам от беззвучного хохота.
– Я что-то не так сделал? – Ты все сделал замечательно, радость моя. Просто у нас нарисовалась небольшая проблема, – как могу тихо и коротко объясняю ситуацию с Дхором. Джас понятливо кивает на объяснения, потом улыбается: – То есть, я удачно зашел, чтобы…как ты говоришь… привести его в замешательство? – Именно. Помимо прочего, ты использовал обращение ко мне на новоимперском и весьма…двусмысленное. И ты…очень похож на некоторые экспериментальные…разработки магистров. С которыми он так же знаком…точнее, я почти уверен, что он с ними знаком. Все сложилось как нельзя лучше. – Но… зачем тебе это? – Потому что смертные – очень забавны. Нам интересно наблюдать за ними. А еще – он, при всем при том, представляет угрозу Нашим планам. Поскольку он со всем своим потенциалом и прошлым в данном случае – неизвестная величина. Мы хотим устранить его, но часть Нас с этим не согласна по нескольким причинам, и Мы находим эти причины достаточно вескими. Пока. – Все в порядке? – Да, – я потираю лоб и внезапно занывшие предчувствием мигрени виски, – Мы все…ближе. И он все чаще откликается на окружающее, все глубже вникает в новую реальность… – Тебе страшно. – Ты не представляешь, насколько… – я подаюсь вперед, и он уверенно обхватывает меня за плечи, притягивая к себе. Пластины брони тихо звякают друг о друга, когда я прижимаюсь к нему вплотную, касаясь виском скулы. – Такие перепады настроения – это нормально? – Не очень. Но это просто моральное утомление. Слишком много всего, и отрешиться не получается, потому что нужно быть внимательным к мелочам.
Он делает шаг назад, утягивая меня за собой, и прислоняется спиной к стене. На сознание накатывает волна той самой липкой усталости – пока ее можно отпустить, дать хоть немного вытечь из тела и разума, потому что скоро предстоит вновь играть. Имир – темная лошадка, и даже если он здесь с легкой руки Хозяина или еще кого-то из Магистров или Равных, пусть лучше в его докладе значится, что я – при некоем неизвестном магистре в составе Ферелденского Ордена, натаскиваю Тень. Тот же Осцивас это оценит.
Я все еще неосознанно стараюсь действовать так, чтобы он испытал гордость и удовольствие. Все еще стараюсь ублажить его, даже будучи за тысячи лиг от Империи. Однажды раб – раб навсегда. О-о, как хорошо я сейчас понимаю саму суть этой фразы…
Твое присутствие я ощущаю почти сразу, как ты появляешься поблизости, но поднять голову с плеча Джаса – неимоверно сложно. Как отказаться от источника тепла в морозную ночь.
– Все в порядке? – Он измотан. Но отдохнуть у него нет возможности.
Ты подходишь вплотную, подставляя ладонь под мою скулу и заставляя посмотреть тебе в глаза. Они мерцают текучим золотом в мереющем сумраке сводов пещеры, исчерченных вязью лириумной руды – и беспокойством.
– Знаешь, Гаррет, ты сейчас похож на меня. – В смысле? – На того меня, каким я был в первый свой год в Киркволле. – Когда боролся со мной. – Именно. Хоук, ты ничего не хочешь мне рассказать?
Быть может, в его словах есть смысл. Мы действительно выматываемся в процессе слияния…и это действительно очень похоже на одержимость. Но сказать…нет.
Мы не можем его потерять. Ведь сосуд без души – лишь пустая оболочка…Без цели, без стремлений, без желаний. Без будущего.
Отвожу глаза, вновь упираясь лбом в шею нашей Надежды, на что ты лишь обреченно вздыхаешь и обхватываешь руками нас обоих:
– Ну вот что с тобой делать… Джас, я пришел тебя сменить, вообще-то. Ты как, пойдешь?
Он мотает головой, но я с усилием выворачиваюсь из его объятий:
– Онери, иди. Ты ужу почти сутки толком не отдыхал. Иди. Тебе нужно выспаться. Силы человеческие отнюдь небезграничны. И даже силы духов имеют свой предел. – Прислушайся сам к себе. – После смерти наотдыхаюсь. – Не шути так, Делор. Или это была не шутка? – Шутка, конечно же – просто шутка. Иди, – провожу пальцами по его щеке, едва ощутимо касаясь поцелуем губ, – Выспись, пока у тебя есть такая возможность. Я боюсь, скоро всем нам будет…не до сна. – А что насчет…гостей? Как они отнесутся к моему появлению? – Натан уже успел наплести что-то про часть эксперимента…не бери в голову, – ты ласково ерошишь его черную гриву, – И Волчонка уложи заодно, он тоже устал.
Он неохотно отпускает меня, на краткое мгновение как-то неловко обнимает тебя, получая еще одно нежное прощание в уголок рта, и, пару раз оглянувшись, уходит. Ты прислоняешься плечом к стене возле меня:
– Все же одержимость? Нарвался на демона в Тени? Не сладил с собственной кровью? – Нет. На все вопросы.
Ты притягиваешь меня к себе с усталым вздохом – точно тем же жестом и наша Надежда считанные минуты назад. ВЫ – две половинки одного целого. Словно близнецы. Ближе, чем близнецы. Я убеждался в этом не раз.
Сердце может биться в бездушной плоти в подобии жизни…
Но вот Душа без Надежды, как и Надежда без Души – невозможны…
– Ну почему ты такой упрямый, скажи на милость? Что ж тебе так сложно все нам объяснить… Неужели от этого мир рухнет?
Если бы ты знал, как ты прав, Умо Асала…
Ты все так же надежно удерживаешь меня, ощутимо дыша жаром куда-то в висок, и руками скользишь по моей спине, словно я – дикий кот, которого нужно успокаивать медленными протяжными движениями пальцев по шерсти. Потом чуть отстраняешься, поднимая мои ладони к губам, и стискиваешь их своими тонкими пальцами, почти неслышно произнося:
– Что с нами со всеми стало… – Мы просто повзрослели, Андерс…
Я не умею плакать.
А умеешь ли плакать ты?
Нам не нужны слова – все за нас говорят наши руки, которыми мы цепляемся друг за друга. Ты нужен мне – должно быть, больше, чем я нужен тебе, но ты сжимаешь меня так крепко, что мне иной раз трудно сделать вдох. Что это, как не потребность? Впрочем, не знаю – да и знать не хочу. Интересно, в какой момент я перестал пытаться всегда быть сильным для тебя? Должно быть, после того, самого первого шага навстречу Тоту, когда ты увидел меня без масок, порожденных разумом – всего лишь нуждающимся в ласке и уверенной руке хозяина опасным, но прирученным зверем…
