- Хоть раз вылечишь меня – не сможешь уже никогда больше никого вылечить, понял? – я решил пропустить его двусмысленность мимо ушей. – Чего ты вообще приперся?

- Реночка сказала, чтобы я развлек тебя беседой, пока она готовит твое любимое блюдо.

- Чтобы я не вставал с постели? – При мысли о карпаччо из тунца, у меня заурчал живот.

- Именно, мы же тебя знаем.

- Глупая баба, носится со мной как с ребенком, – я отвернулся.

- Как тебе не стыдно! Реночка всю неделю места себе не находила, ждала, когда ты вернешься, беспокоилась, – я безразлично смотрел в окно, чувствуя, как сердце в груди забилось быстрее, – а когда ты спал, она около тебя все время сидела, а спала, сидя на полу у твоей кровати.

- Будто кто ее просил.

- Нет, ты, и вправду, бесчувственный чурбан! – всплеснул руками Луссурия. – Будь с девочкой помягче, она же так волнуется за тебя!

В этот момент в комнату вошла женщина, держа в руках большой поднос с фруктами и моим любимым карпаччо, украшенном будто в ресторане.

- Оооо, какая красота! Что ж, не буду вам мешать. – Лусс поднялся с кровати и двинулся к выходу. По пути он взял одну виноградину с подноса и сказал Рене: – Он весь твой.

Девушка покраснела от его слов. Она подошла к кровати, я сел, и она положила поднос мне на колени, а сама вернулась в кресло, уткнувшись в книжку. Я взял вилку, подцепил один из ломтей и поднес его к губам. «Интересно, умеет ли она готовить?» Отправив тунца в рот, я немного удивился, уловив в соусе какую-то незнакомую нотку, придававшую ему новый вкус. Мне стало интересно, что это такое:

- Что ты туда такое добавила?

- Корицу. А что, тебе не нравится?

- М, – «Неплохо. Она сама это придумала?» Я-то думал, что никогда не приму карпаччо из тунца, приготовленный хоть с малейшими отступлениями от классики. Я начал с упоением есть, наслаждаясь новым вкусом привычного блюда. В какой-то момент я почувствовал, что девица за мной наблюдает, и повернулся к ней лицом. Смутившись, она прикрылась моей рукописью.

- Сколько можно читать одно и то же? – безразлично спросил я, хотя самому было приятно.

- Тебе жалко?

- Пф, нет. – Я задумался, о чем еще ее можно спросить. – Ты тренировалась, пока меня не было?

- Конечно! – воскликнула девушка.

- Вот завтра и проверим, – ухмыльнулся я.

- Что? Завтра? Но тебе нельзя… – Я посмотрел на нее уничтожающим взглядом, и женщина замолчала.

Когда я доел, она забрала поднос и поставила его на стол и вдруг опять подошла ко мне.

- Что, женщина? – я подозрительно посмотрел на нее.

- Мне нужно сменить твою повязку.

- Зачем еще?

- Скуало, хватит уже вести себя как ребенок!

Она взяла в руки ножницы и разрезала бинты. «С каждым днем все нахальнее и нахальнее». Женщина взяла с тумбочки какую-то мазь, выдавила на кончик пальца и начала втирать ее. От прикосновений ее пальцев, все внутри меня всколыхнулось. Благо, я смотрел не на нее, а в окно, иначе она бы точно поняла, что я при этом чувствую. Она нагнулась к простреленному плечу и начала наносить мазь на рану:

- Ну вот, все не так плохо, – я повернулся к ней, пытаясь понять, что она имела в виду, а женщина, в свою очередь отстранилась от моей руки, и внезапно наши лица оказались слишком близко друг к другу.

Она смотрела в мои глаза и продолжала водить пальцем по плечу. Казалось бы, стоит лишь слегка приблизиться, будто бы случайно, и ничто уже не помешает мне почувствовать ее губы на своих губах. Я продолжал смотреть на нее, думая, что «а вдруг она бы мне даже не отказала». Но я прекрасно понимал, что остановиться на этом не смогу, а значит, нужно держать себя в руках. К тому же, ее «забота» может быть вызвана совсем даже не благими намерениями. «Вдруг она хочет, чтобы я проникся к ней доверием? Вроде как я теперь ей должен, а она потом этим воспользуется в своих корыстных целях. Руку даю, если бы Тотти предложил ей миллион евро в обмен на мою голову, она бы, не задумываясь, согласилась. Точно, наверняка она что-то замышляет! А вдруг, пока я тут валялся, к ней подошел шпион, посланный самим Микеланджело, и дал ей задание убить меня. Что еще за зелье она мне тогда дала выпить?» – я все сильнее углублялся в свои параноидальные мысли, только лишь бы не чувствовать себя в чем-то ей обязанным или – Боже упаси – благодарным. Еще больше я боялся оказаться к ней привязанным.

Женщина отвела взгляд, взяла бинты и начала делать перевязь. Когда она обмотала мое тело снизу вверх, ей снова пришлось взглянуть на мое лицо.

- Ш-што-то не так?

- Зачем ты делаешь все это? – почему-то я задал мучивший меня вопрос вслух.

- В смысле? Забинтовываю?

- К примеру.

- Что значит – «зачем»? Я, по-твоему, могла оставить тебя истекающим кровью? – Кажется, девушка рассердилась. Она перестала на меня смотреть и начала перебинтовывать мое плечо.

- Почему бы и нет? Какая тебе от этого выгода?

Сердитость сменилась в ней злостью. Похоже, ее действительно обидел мой вопрос.

- Лучше бы «спасибо» сказал, чем задавать дурацкие вопросы! – она резко завязала узелок, взяла использованные бинты и удалилась в ванную комнату, громко хлопнув дверью.

Я вдруг осознал всю абсурдность своих подозрений. «Она бы никогда этого не сделала». Но ведь раньше такой ход мыслей был для меня вполне естественным – раз помогает, значит, что-то нужно. Так было всегда, и в том мире, в котором я живу, никому бы не показалось это странным. И что же изменилось? «Ничего не изменилось. Все правильно. Только вот она-то не из моего мира. Наверное, в ее мире проявлять заботу – это естественно. Только вот… вроде как, при любом раскладе заботятся о тех… кто что-то значит». Эта мысль ударила мне в голову, и, что бы я ни пытался возразить самому себе, никак не покидала меня. За дверью стояла абсолютная тишина, и я забеспокоился, почему женщина так долго не выходит из ванной комнаты.

Минут через пять она оттуда, все же, вышла, выключила в комнате свет, переоделась за дверцей шкафа, прошла к кровати и легла на свою сторону ко мне спиной. Я наблюдал за ее движениями, излучающими раздражение, и не мог решиться что-либо сказать. «Ну вот. Она снова меня ненавидит».

Прошло довольно много времени, а я все смотрел на линию ее плеч, пересеченные тонкими бретельками. Мне вдруг захотелось прикоснуться к ее волосам, сам не знаю, почему. Вдруг она повернулась ко мне лицом, и я удивился тому, что она не спит. Я смотрел на ее лицо, и женщина, поначалу выглядевшая раздраженной, вдруг взглянула на меня изумленно и взволнованно.

- Ты чего? – ее голос прозвучал нежно и ласково, она приложила тыльную сторону ладони к моему лбу, думая, что у меня температура.– Болит что-нибудь?

- Нет.

- А что тогда? – она тут же убрала руку, и я пожалел, что ответил отрицательно.

- Жду.

- Чего? – удивилась девушка.

- Когда ты перестанешь ненавидеть меня. – Глаза ее широко распахнулись, некоторое время она молчала.

- Ты же знаешь, что я не ненавижу тебя, – произнесла она, поворачиваясь на спину.

- Тогда… Спасибо, – выдавил я из себя и отвернулся.

В комнате повисла тишина.

- Не за что, – наконец, тихо ответила девушка. По ее голосу я понял, что она меня простила. С облегчением вздохнув, я закрыл глаза и вскоре заснул.

====== POV Скуало – 12. ======

Мне сложно начать рассказывать об этом дне – слишком много потрясений он нес для меня. Потрясений, связанных, конечно же, с ней. Наверное, если бы тогда я знал, что со мной происходит, и как это называется, я сказал бы, что именно этот день и стал поворотным, и именно тогда я понял, сколько эта женщина значит для меня. Ну, впрочем, по порядку.

Я проснулся рано, так как мне снова приснился откровенный сон. Испытывая уже не раздражение, а обыкновенную усталость от всего этого, я вышел во двор, дабы размять перед тренировкой затекшие мышцы. После завтрака я вернулся в комнату к восьми, хотя и подозревал, что девушка еще видит десятый сон. Однако я ошибся – девица стояла уже готовая и ждала моего появления. Хмыкнув, я сказал лишь: «Пошли», – и повел ее на улицу. Я даже не успел ей что-либо сказать, как она начала утреннюю пробежку. Я привычно сел на крыльцо, наблюдая за тем, как она приседает и отжимается с серьезным, сосредоточенным лицом. «Изменилась», – я смотрел довольно отстраненно, думая о своем. Несмотря на то, что меня не было, она явно продолжала заниматься, а это значило лишь то, что женщина действительно в этом заинтересована. «И даже подколоть негде». Девушка подошла ко мне, закончив упражнения, и я сказал ей, чтобы возвращалась после завтрака, однако она пожелала сразу приступить к тренировкам на мечах. Ее энтузиазм немало меня порадовал, хоть про себя я и усмехнулся: «Не догадывается, что за мечи ее ждут».