- Пусть принцесса подождет минутку, у меня вторая линия, – принц отключился, но, видимо, нажал не на ту кнопку, так как в следующее мгновение я чуть не оглохла:
- ВРОООООООООООООООООЙ, БЕЛ, ГДЕ ОНА?!
- Ши-ши-ши, капитан, что же Вы так орете? О ком речь?
- ТЫ ЗНАЕШЬ, О КОМ РЕЧЬ! НЕМЕДЛЕННО ОТВЕЧАЙ! – Скуало был так зол, что я невольно зажала рот ладошкой от страха.
- Если Вы говорите о принцессе, то вынужден Вас огорчить – я не в курсе. Не видел ее уже два дня, а сегодня у меня миссия. Не могли бы Вы разбираться со своей личной жизнью самостоятельно? – съязвил принц.
- ВРОООООЙ, ЧЕРТОВ БЕЛ, ЕСЛИ Я УЗНАЮ, ЧТО ТЫ ЕЕ ГДЕ-ТО СПРЯТАЛ…
- Так вы там в прятки играете? Не забудьте посмотреть в шкафу, – бросил Бельфегор и отключился. – Принцесса…
- Я все слышала, – севшим голосом ответила я. – Видимо, ты конференц-связь включил.
- Ши-ши, ошибочка вышла. Капитан в ярости.
- Я заметила.
- Но не волнуйся, если он подумает, что ты сбежала в свое поместье, мы будем всячески отводить его от этой мысли, ши-ши-ши.
- Хорошо. Спасибо. – Я отвечала как робот, так как полностью запуталась в собственных мыслях и эмоциях.
- Ши-ши, я свяжусь с вами попозже, – пообещал Бел и отключился. С убитым лицом я отдала передатчик Адреано, который разложил на земле несколько пластиковых контейнеров с бутербродами, овощами и фруктами. Он снова вдел его в ухо и поблагодарил меня:
- Спасибо, что прикрыли. Я как-то не подумал… – я даже не слышала, что он говорит. – Что-то не так, сеньорита? Вы побледнели.
- Вся моя жизнь – это сплошное «не так», – туманно ответила я, немного придя в себя. Адреано помолчал, но внезапно заметил:
- В семье, в которой я работал изначально, было поверье: «Если сейчас у тебя все очень плохо, значит, потом у тебя все будет очень хорошо». Кажется, никто, кроме меня никогда в него не верил, но я до сих пор живу по этому принципу. – Парень протянул мне сэндвич и термос с кофе.
- Ты сказал – «работал», а что сейчас с этой семьей? Почему ты из нее ушел? – спросила я, отпивая кофе. «Черт, какой же горький!» Я решила воспользоваться случаем, раз уж мой спутник сам начал разговаривать.
- Ее всю вырезали, – спокойно ответил Адреано. Я же подавилась бутербродом.
- Господи, – воскликнула я, когда снова смогла говорить, – я соболезную.
- Ничего, это была плохая семья, – парень взял помидор черри, завернул его в ломтик сыра и с аппетитом съел. Я решила последовать его примеру. – Никаких моральных принципов, никаких устоев. Я работал там только потому, что вырос на улице, связался с дурной компанией, и мне некуда было больше идти.
- А в Варии, что, все живут по кодексу чести? – хмыкнула я.
- Может показаться, что это сборище хладнокровных убийц – и, по большей части, так оно и есть – но даже у них есть свои устои. Например, несмотря ни на что, Вария всегда поможет Вонголе. Конечно, вся эта история с нашим боссом может разубедить Вас в этом, но теперь, после того, как кольца не приняли Занзаса, я думаю, с междоусобицами покончено. – Я с интересом взглянула на Адреано. Несмотря на его молчаливость, он был довольно умен и изрекал интересные мысли. Мне, как человеку, практически, не знакомому с мафией, было любопытно его послушать. – Наш босс не из таких людей. Он властолюбив, но не станет прыгать выше собственной головы, идя ради недостижимого на бесчисленные жертвы. Не то, что в моей прошлой семье – там все глотку готовы были друг другу перегрызть за место дона, и власть менялась, порой, дважды за год. – Взгляд парня был устремлен куда-то вдаль. Казалось, он прямо перед собой сейчас видит свое прошлое.
«Интересно, выходит, не только страх перед боссом движет этими людьми, – размышляла я, когда мы снова двинулись в путь, – они испытывают к нему и уважение. Благодаря страху он держит все под контролем – внутри самой Варии нет никаких бунтов и распрей, никому даже в голову не может прийти посягнуть на место Занзаса, а значит, простые подчиненные могут спокойно работать, не переживая о завтрашнем дне и возможной смене власти». Невольно я тоже почувствовала нечто, сродни уважению, перед боссом. Это не означало, что я до конца поняла и приняла его мотивы и поступки, но он уже не казался мне тем безжалостным тираном. «С другой стороны, думаю, большую часть работы именно по поддержанию порядка, да и вообще, за него выполняет…» – я попыталась остановить логическое продолжение своей мысли, но слишком поздно: «Скуало», – от одного мысленного упоминания его имени сердце бешено заколотилось.
====== Часть двадцать четвертая. (и 2 спэшла) ======
Когда мы вышли на большое оживленное шоссе, было уже половина восьмого. У меня снова заболело горло и, кажется, поднялась температура. Остановился темно-синий седан, Адреано о чем-то переговорил с водителем и махнул мне рукой. Когда я села, то, наконец, почувствовала, как же сильно устали за день мои ноги, и не заметила, как уснула. Кажется, снова звонил Бельфегор, потому что сквозь сон я слышала, как мой попутчик забавно тянет слова. Мне снился брат. Сон был довольно беспокойный, но я толком не понимала, почему. Какая-то давящая атмосфера, темные тона и Леонардо, предупреждающий меня об опасности. Он несколько раз повторил мне, чтобы я была острожной, но я, как это часто бывает во сне, не понимала, что со мной говорит умерший человек, и поэтому удивлялась его мрачности. Наконец, в какой-то момент понимание, что что-то не так, ко мне пришло. «Как же…ты живой… но… мой Лео… умер», – я резко проснулась, кто-то трогал меня за плечо.
- Сеньорита, мы приехали, – передо мной была открыта дверь, Адреано пытался меня разбудить.
- Черт, заснула, – я вылезла из машины, поблагодарив водителя. Передо мной были до боли знакомые ворота моего поместья, я ввела код, и они открылись. Сердце болезненно сжалось от нахлынувших воспоминаний – раньше я никогда так надолго не покидала свой дом.
Три месяца в застенках, больше двух месяцев в Варии – меня не было почти полгода. Наш некогда красивый сад стоял неухоженный, все заросло кустами и какими-то колючками. Ощущение заброшенности усугубилось, когда мы прошли по дорожке через дворик, пересекли лужайку, на которой любил тренироваться с друзьями в стрельбе мой брат, и взошли на крыльцо. С минуту я стояла в нерешительности, но все же повернула ручку. Как я и ожидала, дверь оказалась незапертой, и мы зашли внутрь. Наши ботинки оставляли четкие следы в слое пыли, покрывшем мраморный пол. В доме было очень холодно и не работало большинство лампочек. Адреано вызвался решить проблему с отоплением и освещением, я показала ему, где подвал, он спустился туда, и я осталась одна.
Я поднялась на второй этаж – в свою комнату. Здесь все было, как прежде – та же большая кровать, та же прикроватная тумбочка, письменный стол, два пуфика, зеркальный шкаф. Я с удивлением обнаружила, что расстановка мебели в моей комнате почти в точности совпадает с таковой у Скуало. Я порылась в памяти и пришла к выводу, что «нет, так было всегда, просто я не обратила на это внимание». Со вздохом я опустилась на свою кровать, попыталась закрыть глаза. Жуткий страх парализовал мой мозг, и я в панике вскочила с постели. «Именно так меня и выкрали. Я вернулась из похода по магазинам жутко уставшая, в своем любимом черном платье, прилегла, мне зажали рот и нос какой-то тряпкой, я пыталась вырваться, но потеряла сознание… И три месяца мрака. Странно, что зрение совсем не атрофировалось». Я прошлась в темноте взад – вперед и, поняв, что не могу здесь больше находиться, отправилась в комнату брата.
Она выглядела именно такой, какой я видела ее в последний раз. Я подошла к висевшим на стене шпагам и провела кончиком указательного пальца по одной из них, стирая пыль. На столе стояла наша с ним фотография в рамочке – брату восемнадцать, мне шестнадцать, лица такие счастливые и беззаботные, что человек, посмотревший на нее, никогда бы не подумал, что эти дети росли без родителей. Я поднесла ее к глазам, чтобы получше рассмотреть в темноте, как вдруг в комнате включился свет – видимо, Адреано разобрался с пробками. С фотографии на меня смотрел обаятельный брюнет с тогда еще короткими волосами, лучащимися зеленовато-карими глазами и обворожительной улыбкой. Я погладила его по щеке и поставила фото на место. Неожиданно я кое о чем вспомнила и подошла к одной из висевших на стене картин, отодвинула ее в сторону и прокрутила ручку открывшегося сейфа в привычной комбинации. С тихим щелчком дверца открылась, и я увидела стопки пачек евро, перекрученные резинками. Я протянула руку поглубже и нащупала еще два предмета. Вытянув их из сейфа, я принялась с интересом рассматривать находки. Первой был старинный револьвер с выгравированной на нем надписью на латыни, в переводе означавшей «Избранный придет, чтобы вершить судьбы», и инициалами «Л. Р.». «Леонардо Ринальди», – подумалось мне. «Мой брат – избранный? Для чего?» – я заткнула револьвер за пояс и приступила к рассмотрению второй находки. Ей оказался какой-то странный серебряный кубик средних размеров, на гранях которого был герб нашей семьи – дракон, вставший на задние лапы. На одной из граней располагалось круглое отверстие, и создавалось ощущение, что все это должно как-то открываться. Я повертела кубик в руках и сунула в карман толстовки, закрыла сейф и подошла к окну.
