Дик повернул голову, чтобы посмотреть на брата, сидевшего на подоконнике, скрестив руки на груди.

- Паршиво, – не стал отрицать очевидного Грейсон. – Башка трещит.

- Да ты лежи, лежи, – Джейсон даже не шевельнулся, когда Дик попытался встать. В его голосе было слишком много холодной отстраненности. – Слушай, а что с тобой вчера было?

- Не знаю. Может, из-за лекарств?

- Из-за этих лекарств? – Тодд швырнул на край кровати несколько начатых пластинок с таблетками. – Мы тут с Альфредом ночью уборку решили сделать, вот и нашли.

Наконец-то он позволил своим эмоциям отразиться на лице. И Грейсону этот спектр не понравился. Но отпираться было бессмысленно.

- Слушай, Джей…

- Слушать? – прошипел Джейсон, срываясь с места. – Тебя? после такого? Ты охуел да?

- Джей…

- Заткнись!!! – проорал Тодд. – Не смей со мной говорить! Не смей оправдываться, потому что ты не сможешь. Я просто хочу знать, почему, Дик? Что в твоей гребаной башке окончательно не так, что ты решил подсесть на таблетки? Чем ты, черт тебя дери, думал?

- Ты дашь мне…

- О, конечно, ты хочешь все объяснить. И сказать, что тебе безумно жаль. Но лучше скажи, как давно, Дик?

- После последнего кошмара, – тихо признался Грейсон.

- Четыре дня, – процедил Джейсон, сжимая кулаки. – Как раз после того, как я стал оставлять тебя. После того, как я начал надеяться, что тебе стало лучше. А ты сам пошел в пропасть.

- Ты дашь мне…

- А что ты можешь мне сказать? «Джей, братик, прости, я больше не буду»? – передразнил Тодд. – А чего так слабенько, а? Таблетки! Хочешь, притащу тебе настоящую дурь? Или сам до всего дойдешь? Бля, да ты что, ребенок, Дик? За тобой постоянно нужно присматривать? И нельзя оставлять одного, да? Ты… блять, да есть ли вообще смысл с тобой говорить?

Джейсон умолк и отвернулся, тяжело дыша и пытаясь успокоиться. Уже не пытаясь что-либо сказать, Грейсон смотрел на него, сминая пальцами одеяло и чувствуя себя последней дрянью.

Он знал, что так будет. Он знал, что когда Джейсон узнает, ему будет до безумия больно. Но все равно сделал.

Сделав еще один глубокий вдох, Тодд развернулся. В лоб Дику уставилось дуло пистолета.

- Лучше я убью тебя сейчас сам, чем ты сдохнешь… – голос Джейсона дрогнул. Пистолет выпал из руки, а сам брат опустился на пол. – У меня на руках от передоза.

Выждав пару минут, Дик осторожно приблизился. Отшвырнул пистолет под кровать и сел рядом с Джейсоном, чтобы видеть его лицо.

Джейсон сидел с закрытыми глазами, пытаясь что-то отогнать от себя.

- Мне хорошо, – Дик решился нарушить тишину. Брат посмотрел на него чуть затуманенным взглядом. – Когда я принимаю таблетки. Я не чувствую ничего. Абсолютно ничего. Боли, отвращения к себе… и хочется спать. Очень хочется. Потом меня отпускает и становится еще паршивее. Я чувствую себя еще более жалким, чем до того, как…

- Почему, Дик? – прошептал Тодд. – Как ты докатился до такого?

- Мне было паршиво, – опустив голову, начал Грейсон. – Ты не разговаривал со мной почти весь день, и я закопался в себя. Потом мы поговорили немного не в том тоне. И когда Альфред принес лекарства, я спрятал успокоительное и немного обезболивающего. Не стал его принимать, а отложил «на потом». Утром я сделал то же самое. И когда ты ушел – принял все. Просто потому что был в отчаянии и не знал, как мне избавиться от страхов. Вечером мне повезло: Альфред ушел помыть руки, тебя не было, и я просто вытащил у него из сумки нужное.

- Господи, Дик, – Джейсон смотрел ему в глаза, пытаясь переварить услышанное. – Ты только послушай себя. Ты говоришь, как… как…

- Как наркоман? – хмыкнул Грейсон. – Я и есть наркоман. Так бывает, Джей, когда тебя три недели держат на игле.

- Захотелось повторить?

- Захотелось забыть, – ответил Дик. – Я не знаю, как объяснить. Та дрянь, что мне кололи… она словно разжигала боль. Через какое-то время я начал забывать, кто я такой. Начал забывать вас. Это отвратительное чувство, Джей, и иногда оно возвращается.

- Наркотик должен был сломать тебя, – пробормотал Тодд.

- Он и сломал, – с кивком отозвался Грейсон.

Они вновь ненадолго замолчали.

- Однажды этого станет мало, – наконец, заговорил Джейсон. – Тебе не будет хватать того, что дают таблетки. И потянет на что-то серьезнее. Конец все равно будет один – ты сядешь на иглу. А я…

- Я понимаю, – он попытался дотронуться до брата, но Тодд дернул плечом. – С ней было так?

- Дело не в ней, Дик. Хотя, кому я вру, и в ней тоже. Но я… я просто не могу потерять еще кого-то родного… так.

- Знаю, это ничего не значит, но я хочу извиниться, – безо всякой надежды проговорил Грейсон.

- Засунь свои извинения себе в задницу, – огрызнулся Джейсон. – Я не выдерживаю. Я устал, Дикки.

- Тогда выведи меня в мою комнату, – попросил Дик. – Так, чтобы никто не видел. Я клянусь тебе, я больше не притронусь к лекарствам сверх того, что дает Альфи. И ты можешь заходить ко мне, если захочешь. Ты очень много для меня сделал, и я смогу дальше справиться сам.

- Заткнись, – прошипел Тодд. – Я не верю тебе, Грейсон, и никуда не выпущу отсюда, пока не пойму, что ты в порядке, иначе ты опять на что-нибудь подсядешь. Черт, Дик, неужели нет другого способа все забыть?

- Ты не можешь быть постоянно рядом, Джей. Как только я остаюсь один, все в любом случае возвращается. А ты нужен другим.

- К черту других, – горько хмыкнул Джейсон.

- Они нуждаются в тебе! – запротестовал Грейсон.

- Похуй. Я не ты. Я не могу быть везде, где нужен. Я не справляюсь с такой работой. Давно надо было расставить приоритеты.

- Нет, Джей. Не смей.

- Захлопнись, Птичка, – приказал Джейсон, неожиданно обнимая его. – Ты в моей комнате, и мне решать. Я нужен тебе – значит, я все время буду с тобой. А потом ты восстановишь свои мозги, и я сдеру с тебя три шкуры за все, что я тут с тобой вытерпел.

- Честно, – согласился Дик, обнимая брата в ответ.

- Заткнись.

За дверью Альфред облегченно выдохнул. Он стоял там все то время, что братья разговаривали, надеясь, что ему не придется разнимать их или спасать одного из них от смерти.

К его огромному счастью, не пришлось.

Хотя стоит, конечно, применить к неудавшемуся наркоману жесткие воспитательные меры. Для профилактики.

Самым серьезным последствием выходки Дика оказалось то, что Альфред теперь с ним не разговаривал. И относился с повышенным подозрением. Не оставлял одного, проверил, все ли таблетки Грейсон проглотил, пробуравил взглядом. Учитывая, что Дик натворил – это было мягко.

Он чувствовал себя разбитым и опустошенным, повалявшимся в грязи и теперь пытавшимся залезть на белоснежное покрывало. Джейсон помогал справиться. Отгонял неприятные мысли. И смотрел с беспокойством и тревогой, словно не зная, к чему еще готовиться. Что еще можно ожидать от изломанного старшего брата, пытающегося себя угробить.

Они много разговаривали в этот день. В основном о мелочах, но иногда Тодд задавал вопросы, которые давно беспокоили его. На что-то Грейсон отвечал честно. Что-то запретил обсуждать. В чем-то врал.

Они вновь засиделись, и Джейсон, кажется, радовался тому, что капельница не смогла усыпить Дика, в отличие от самого Грейсона. Он бы с огромной радостью отключился, чтобы поскорее закончить этот мерзкий день, а утром проснуться немного чище. Поэтому, как только представилась возможность, Дик тихо привалился к боку брата и закрыл глаза, впервые с тех пор, как вернулся домой, наслаждаясь вязким сонным спокойствием. Тодд только рассеяно гладил его по голове и части спины, не касаясь там, где были раны (пусть даже уже и затянувшиеся). А Грейсон спрятал лицо, надеясь, что брат поверит и в эту ложь, и сочтет его спящим.

Сон все равно не шел, но Дику хотя бы удалось справиться с собственными мыслями.

Расслабленное состояние потревожил легкий стук, а затем и звук открывающейся двери. Грейсон понадеялся, что ничем себя не выдал и, изображая спящего, чуть недовольно завозился, пряча лицо еще сильнее.