— А после?

— Спрятал. Подальше от всех, чтобы у меня не было желания влезть в дела и начать все с начала, — Грейсон продолжал рассматривать свой остывший чай. — Никто не знал, что я жив. Даже Брюс. Я лишился семьи, но мог жить. Узнавал новости от Бэтмена, почти год назад стал немного помогать Красному Колпаку. Мы даже сдружились. А потом я сделал глупость. Высунулся, хотя знал, что этого нельзя делать. И попался.

— Они искали тебя вместе, — проговорил Гордон, получив окончательное подтверждение своим догадкам.

— Да, — кивнул Дик. — Меня. Я почти месяц провел в плену, под пытками и наркотиками. Из меня пытались вытащить информацию про Бэтмена и других. Но я даже если бы знал, не выдал бы ничего. А потом меня сломали и выбросили. Смогли внушить, что я должен убить Красного Колпака. Они с Бэтменом и Робином спасли меня, но я впал в кому. Только тогда Брюсу рассказали правду. Меня лечили подпольно, а потом еще месяц выхаживали, пытаясь привести в норму мои мозги. Не знаю, насколько это получилось.

— Прости, Ричард, — тихо сказал Джим. — Такое тяжело вспоминать.

— Можете звать меня Диком, вы же знаете, — улыбнулся Грейсон. — Я справился с этим. У меня есть друзья. И семья.

— Как Брюс Уэйн вообще позволил тебе такое? — немного возмущенно поинтересовался комиссар. — Как разрешил стать Робином?

— Думаете, я спрашивал его? — усмехнулся Дик. — Ему пришлось смириться. Он вовремя понял, что если бы он начал запрещать — все стало бы только хуже.

— Возможно, — согласился Гордон.

Они замолчали. Джим пытался уложить у себя в голове услышанное, а Дик мечтал о том, чтобы Барбара побыстрее справилась с его чертовой футболкой. Демонстрировать шрамы было болезненно.

— Простите, комиссар, — не выдержав напряжения, Грейсон встал. — Если вы не возражаете, я все-таки надену толстовку.

— Да, — Гордон кивнул. — Разумеется.

Благодарно улыбнувшись, Дик вышел, физически ощущая взгляд, направленный на спину.

«Как только вернется Брюс, нужно свести все, — злясь на самого себя, думал Грейсон. — Хотя бы то, что еще можно свести. Или учись жить с этим, Ричард».

Нервозность спала только после того, как он застегнул молнию на кофте. Дик мог открыться и спокойно воспринимать себя при Джейсоне, Тиме, Дэмиене, Альфреде, Брюсе и даже, с некоторыми оговорками, Барбаре. Но Грейсон оказался не готов ко вниманию от других. Он чувствовал жалость Джима Гордона. И, как и в первые дни после комы, хотел избежать этого.

Джим задумчиво сделал глоток из чашки, пытаясь разложить по полочкам услышанное. Многие вещи встали на свои места, много вопросов осталось без ответа.

— А где Дик? — входя, удивленно спросила Барбара.

Притворно. Но стоило дать Грейсону возможность самому придумать свою историю, не участвуя в этом. Да и врать, сидя перед отцом, изображая, что все это она уже слышала, не хотелось. Поэтому девушка сделала вид, что никак не могла справиться с пятном.

— Захотел одеться, — ответил Гордон. — Скажи, а вчера, когда я попросил тебя приехать домой, ты была…

— У Уэйнов, — честно ответила Барбара. — Дик тяжело справляется с тем, что произошло с Тимом. Я пытаюсь его поддерживать.

— Ты была в самом безопасном месте в Готэме, а я выдернул тебя обратно в город, — виновато пробормотал Джим.

— Перестань, пап, — потребовала девушка. — Ты не виноват в том, что случилось.

За последние несколько дней эта фраза сидела у нее в печенках.

Возле двери хмыкнул Грейсон, прекрасно знавший, что эта фраза ничего не значит.

— Футболку удалось спасти? — поинтересовался он.

— Удалось, — с улыбкой ответила Барбара.

— Хорошо, — Дик вернулся на прежнее место. — Иначе бы меня пристрелили.

— Ты опять? — обеспокоено поинтересовалась девушка, догадываясь, чью именно футболку она спасала.

— Так спокойнее, — попытался отмахнуться Грейсон. — Он все равно мне должен.

Джим непонимающе смотрел на них, уже не пытаясь уловить суть.

— Как Тим? — спросила Барбара, переводя тему.

— Поправляется, — ответил Дик, улыбаясь и ненадолго избавляясь от тяжелых мыслей. — Ругается с Дэмиеном, на Альфреда обижается.

— Почему?

— Старик отобрал у него все. Даже плеер, — пояснил Грейсон. — Теперь Тим лежит почти неподвижно и постоянно возмущается.

— Вы все-таки умудрились довести бедного Альфи, — усмехнулась девушка.

— Это невозможно в…

Дик не договорил, отвлекаясь на телефонный звонок.

— Дэми? — шепнула Барбара.

Грейсон кивнул.

— Да?

— Грейсон, — послышалось из трубки. — Домой. Срочно.

Говорить что-либо еще мальчишке не потребовалось. Дик подхватился с места.

— Нужно бежать. Простите, — быстро проговорил он, виновато переводя взгляд то на Джима, то на Барбару. — Что-то случилось. Мне… мне пора.

Не дожидаясь ответа, он выбежал с кухни и, уже по знакомому пути через окно, покинул дом Джима Гордона.

Звонок Дэмиена слишком напугал его.

Писк становился нестерпимым. Джейсон хотел бы остаться в полной тишине, но звук только становился громче. Темная дымка, в которой он барахтался, начинала рассеиваться, уступая место боли почти во всем теле и ощущению невесомости в голове. Еще через какое-то время Тодд почувствовал, что его правая рука надежно зафиксирована, что он лежит в постели, что одеяло прикрывает его только до пояса, а все остальное тело замотано бинтами.

«Нет! — в голове наконец-то сформировалась первая мысль. — Почему? Я не должен был. Я должен был все закончить»

Боль стала сильнее, а затем отступила почти полностью, но Джейсон все равно, застонал. Рядом тут же оказался кто-то, проверяя какие-то датчики, прикрепленные к его телу. Решив, что стоит все-таки выяснить, где он находится, Тодд попытался открыть глаза.

Все вокруг расплывалось, не давая шанса понять хоть что-то. Джейсон несколько раз моргнул, пытаясь привести зрение в норму.

— С возвращением, мастер Джейсон.

Он был дома.

Чувства и ощущения возвращались постепенно. Сперва Тодд смог сфокусировать взгляд и рассмотреть встревоженного Альфреда, сидящего рядом с ним. Затем включилось обоняние, и Джейсону в нос ударили запахи лекарств. А потом дала знать о себе пересохшая глотка.

— Пи-х-х-х-х-шш… во-х-х-хх… — он честно попытался попросить пить, но из горла вырывался только хрип. Но дворецкий понял его и осторожно приподнял голову, поднося к губам соломинку.

— Медленно, — строго предупредил Пенниуорт. Тодд снова захрипел, соглашаясь с его просьбой, и Альфред позволил ему сделать несколько глотков.

Жажда отступила.

— Я…

— Вы дома, — мягко проговорил дворецкий. — Сильно напугали нас, несколько дней провели без сознания, но справились. Все хорошо.

Джейсон повернул голову и как-то тупо уставился на свою обездвиженную руку, к которой тянулась капельница.

— Морфий.

— При ваших ранах это необходимое зло, мастер Джейсон.

Тодд смолчал. Ему было все равно. На наркотик, бегущий по его венам. На обеспокоенного Альфреда. На раны. На то, что он все еще жив.

Он выжег себя дотла и сейчас хотел только одного. Чтобы все закончилось.

Все так же противно пищали приборы, отсчитывая ритм его сердца, пульс, давление и что-то еще, о чем Джейсон не хотел думать. Чувство легкости в голове казалось правильным и долгожданным.

Ему было плевать.

Альфред, покачав головой, ушел, оставив его одного, но, казалось, Тодд даже не заметил этого. Время слилось с писком и превратилось во что-то несущественное. Перед глазами периодически мелькали яркие цветные пятна, уши закладывало. Где-то, очень далеко, разум Джейсона понимал, что это часть воздействия морфия, что это могут быть остатки наркотика, который вколол ему Том Хоуп. Но это было неважно. Для него теперь вообще не осталось ничего важного.

Он не справился. Не смог защитить близких. И был полностью опустошен.

Прошло несколько минут, а может и часов, прежде чем дверь его «палаты» открылась, и на пороге появился Дик.