– Скажи-ка, приятель, ты не будешь против, если мы со старичком Божаном посидим в теньке и попьем кофейку? – спросил Пифий.

Арчи медленно перевел взгляд на Божана. Тот пожал плечами, усмехнулся и жалобно протянул:

– Стар я.

– А я? – глухо выдавил Арчи, помрачнев.

– А ты… погуляешь, – невозмутимо сказал Пифий. – Нас найдешь? Или мы тебя найдем, когда нагуляешься, да?

– Хорошо, – выдохнув, ответил Арчи. Пифий был почти уверен, что он с трудом скрывал радость.

– Ну вот и хорошо, – забормотал он себе под нос, бредя к столикам. – Идешь? – окликнул он Божана.

Оглянувшись на Арчи, семенившего к следующему вольеру, Божан подчинился. Он предполагал, что Арчи интересуется кем-нибудь огромным и красивым – львами, например. Пифий – был уверен, что Арчи куда больше интересуется вольерами, расположенными по возможности далеко от кафе.

– Ты уверен? – спросил Божан.

Пифий посмотрел на него, прищурился, отпил пива.

– Абсолютно. – Сказал он наконец.

– А если с ним что-то случится?

– Двое… – Пифий подбородком указал вслед Арчи. – Пошли за ним. Незаметно, но глаз не спустят. Бояться нечего.

– А… – Османов подумал, как бы сформулировать повнятней свой вопрос. – Эти… наблюдения. Профильные?

Пифий хмыкнул, постучал по глазам, указывая на экраны на линзах. Затем достал из сумки планшет.

– По верхнему уровню экзоскелета расположены две видеокамеры. Не знаю, право, распознал ли их Арчи, – протягивая Османову планшет, пояснил он. – Могу поставить пару койнов, что распознал. Наверное, поставлю еще десяток, что засранец в этом не признается. Его динамики, – Пифий дотронулся пальцем до уха, – передают и звук тоже. Физиологические параметры считываются умной кожей. Что именно ты хочешь узнать об Арчи, милый?

Османов буркнул себе под нос что-то невнятное и вернул ему планшет.

– Твое любопытство исчерпано? – флегматично спросил Пифий Манелиа.

Османов шумно выдохнул.

– Н-ну, – глядя по сторонам, выдавил он.

– Пусть твоя совесть тебя не терзает. Мальчишка отлично себя чувствует. При прочих равных обстоятельствах, – все-таки счел нужным уточнить Пифий. – Помимо этого, у него есть доступ к самым передовым игрушкам, к медобслуживанию по высшему разряду. Между прочим, то, что он до сих пор жив, это не в последнюю очередь благодаря твоему изуверскому, жестокому и вездесущему центру.

Османов посмотрел на него, блаженно глядевшего на солнце, пившего пиво и излучавшего самодовольство.

– У него вроде выходной, – неохотно произнес он. – Подразумевается, что и от всей этой шняги тоже.

Он покосился на планшет.

Пифий Манелиа пожал плечами. Погода была замечательной. Солнце светило вовсю, ветерок ласкался, что твой котенок; Арчи, кажется, стоял на четвереньках, рассматривая ленивца, затем его пульс участился: ага, змею увидел. Маленькую разноцветную змейку, и еще одну, и еще. Пифий щелкнул пальцами, отключая изображение на линзах.

А Дамиан Зоннберг, напротив, только присоединился к профессору Степанову и нескольким его ассистентам. После серии обычных приветствий, комплиментов друг другу и коллегам, причитаний по поводу невнятного материального обеспечения, пары фраз о погоде и отпуске – куда же без них, да еще летом, он поинтересовался:

– Ну как?

– Отлично, – не раздумывая, ответил профессор Степанов. – Просто замечательно. Умная кожа даже в этом ее недоработанном виде оказывается просто находкой. Мы можем в режиме реального времени наблюдать за всеми, просто всеми возможными параметрами, а искин Арчи нам еще и пару невозможных предлагает. Обратите внимание на динамику его настроения. От размышлительного к мечтательному, к сосредоточенному, к испуганному, к восхищенному. Сейчас Арчи ест пирожное, и у него отличное настроение. Несмотря на то, что он уже больше четырех часов предоставлен самому себе.

– Мне кажется, это является предметом его особой радости, – заметил Зоннберг.

– Несомненно. Арчи неплохо чувствует себя в компании, но и наедине с собой не скучает. Бесспорно, бесспорно.

– Иными словами, решение отпустить его в автономное плавание не было таким безрассудным?

– Со стороны доктора Манелиа – это очень смелое решение и при этом очень взвешенное. Не забывайте о его возрасте, доктор. Обретение самости, если можно так выразиться, первые попытки анализировать себя и свое место в обществе. Соответственно стремление к автономности и желание доказать свою самостоятельность. И кроме того, когда рядом с Арчи находятся наблюдатели, неизбежна некоторая интерференция, если позволите так выразиться. Результат, который мы получаем таким образом, как бы это сказать, заражен присутствием наблюдателей.

– Вы имеете в виду интерференцию? Дефект наблюдателя?

– Нет, я имею в виду поведение Арчи, которое он выстраивает с учетом присутствия посторонних. Боюсь, даже в своей комнате Арчи ведет себя, предполагая, что за ним наблюдают, что и предполагает некоторый дефект данных. По крайней мере, я так считаю, и коллеги в той или иной мере со мной согласны.

Зоннберг хмыкнул.

– Охотно верю. Чем старше проект, тем больше Арчи производит впечатление упрямого противника.

Степанов засмеялся.

– Доктор Зоннберг, в этой вашей реплике как раз и проявляется разница между нами, исследователями, и вами, администратором, если, разумеется, вы не сочтете это оскорблением. Мы не противники Арчи и ни в коем разе не рассматриваем его как противника. Это – противодейственно, даже опасно. Мы ориентированы на сотрудничество и, кажется, давным-давно убедили Арчи, что этот проект крайне полезен и ему. – Он помялся немного и заставил себя добавить: – Пусть и связан с некоторыми ограничениями.

– Да-да, – рассеянно отозвался Зоннберг, глядя на экраны. – Разумеется, я неточно выразился. Арчи вполне расположен быть послушным мальчиком. При этом, однако, профессор, я не могу отделаться от ощущения, что он не всегда дружелюбен.

– Это естественно, доктор Зоннберг, – вмешалась Октавия Примстон. – Если бы Арчи был всегда дружелюбен, я бы, пожалуй, забила тревогу и потребовала круглосуточного наблюдения и даже нейрокоррекции. Его поведение варьируется, что по сути как раз и является нормой. Но отклонение как раз в пределах нормы.

– Нейрокоррекция ему не необходима? – повернулся к ней Зоннберг.

Она молчала, обдумывая вопрос.

– Возможно, следует задуматься об этом, – наконец сказала она. Степанов задумчиво покачал головой.

– Возможно, перед началом подготовительного этапа. Стабилизирующая терапия, – произнес он. Октавия Примстон посмотрела на него и согласно кивнула.

Так что Дамиан Зоннберг мог смело докладывать высшему начальству, что и третья фаза проекта начнется в срок. Как и запланировано.

Точно так же в срок – как и запланировано – был возведен центральный, самый главный корпус легендарного Марс-сити. Главное управление космовойск наконец предъявило широким народным массам и концепцию города, и первые успехи в ее осуществлении. Например, для центрального блока, в котором будет заключен мозг города, использовались уникальные технологии и уникальнейшие материалы. Пресс-конференции давали заместители главных архитекторов или инженеров, даже пресс-секретарям такие сообщения не доверяли. Потому что возможность попиариться, побарахтаться в волнах людского восторга – невероятная, такой до морковкина заговенья можно дожидаться. Этих почти главных чиновников слушали, открыв рты, о городе делали фильм за фильмом, собственно, даже аттракцион появился: сфотографируй Марс с Земли/Луны, чтобы виден был и Марс-сити. Говорили и о центральном блоке, который отводился искусственному интеллекту города – именно он должен был обеспечивать климат, логистику и коммуникации города. Ну там еще энергоснабжение и прочие радости. Специально по этому поводу и блок возводили, который выдерживал попадание очень увесистых небесных тел, буде случится метеоритный дождь и прочие радости; и атаки террористов ему были нипочем. И Илиас Рейндерс по праву гордился тем, что он сыграл не последнюю роль в разработке именно такого, почти совершенного центрального блока. И когда его возведение было закончено, в дело вступила команда архитекторов искина. В которую по забавной иронии судьбы сумел проникнуть правдами и неправдами душка и сибарит, редкий прохиндей и инфантильный лапочка Захария Смолянин.