- Здравствуйте, Стефания Станиславовна, я рад познакомиться с вами.

Стеша не смогла не улыбнуться в ответ. Она протянула ему ладонь и поразилась, как такая крепкая, холодная рука могла так мягко, даже нежно сжать её пальцы.

- А вы?.. – протянула девушка.

- Это Сергей Иваныч, приехал с самих Уральских гор… Где ваш “паккард” остался? Откуда бишь говоришь, отец?

- Из Оренбурга. Виноваты мы, что ли, что у вас вокруг степь? Южнее леса оставили.

- Так угонят...

- Его завести не каждому под силу, – интеллигент вновь обернулся к Стефании. – Я знаю, что вашему тятеньке нужен толковый помощник на его предприятии. Надеюсь, не откажет, – глаза Сергея странно заблестели. – Как думаете, Стефания Станиславовна, не откажет?

- Нет, не откажет, – в мыслях Стефании вдруг пронеслось произведение Лескова о «Леди Макбет Мценского Уезда». Она сочувствовала главной героине, помня, как в свои сети её заманил крепостной, которого звали тоже Сергей. Но нет – Стефания хоть и скучала в «Райне», но пускаться во все тяжкие не стала бы. Да и интеллигент, стоящий перед ней, не подавал вида распущенного пошлеца. – Так… чем вы в Оренбурге занимались?

- Стефания Станиславовна, вот ни за что не поверю, что вам это интересно! – Сергей по-лисьи улыбнулся, смеясь со снисходительной иронией. – Солнышко только взошло, а вы промокли до ниточки. Видно, что празднуете, вам не до моей карьеры.

- А сами не хотите? – Стеша кокетливо подмигнула, а девушки, подошедшие позади Сергея, вылили на него целый чан с водой, и со звонким смехом убежала под руки вместе с ними, оставив обескураженного мужчину.

Вечером, на закате, как солнышко скрылось за горизонтом, утопая в речной бирюзе, молодежь развела большой костёр, и каждый прыгал через него по очереди. Девушки, кто посмелее, со смехом преодолевали огненное препятствие, подобрав полы платьев, а робкие стояли в стороне, боясь подпалиться. Парни подначивали последних: они брали их за руки и тянули за собой хороводом к огненному кострищу. Потом девушки навели заговор против русалок, сирен и речной нечисти, а позже плели венки из цветов и опускали на водную гладь: по обряду – к кому из парней венок приведёт, тот и будет суженым.

Стефания со своими подругами старательно делала свой венок из сиреневых фиалок, а чтобы он отличался от прочих, девушка вплела в него три золотых лилии. Она подмигнула подругам и с размахом бросила венок далеко вперёд. Течение тут же подхватило цветы и понесла вдоль берега. Стефания кинулась за ним, пробегая по траве, а далее заворачивая к деревянному мосту, куда поплыл венок.

Пробегая мимо берёз и лип, девушка немного замешкалась, поняв, что избрала не лучший путь, но когда она выбралась из чащи увидела, что её венок уже перебирал мокрыми пальцами тот самый Оренбургский предприниматель. «Что ночью здесь делать мелкопоместному буржуа? – думала Стефания, рассматривая из-за деревьев силуэт. – Они же все выше этих веселий».

Шорох листьев услыхал Сергей. Он улыбнулся как-то странно, загадочно, и, не оборачиваясь, звонко произнёс:

- Стефания Станиславовна, уж ли не думаете вы, что я так глуп и глух, чтобы не заметить вас?

Девушка покраснела, однако во тьме при лунном сиянии этого не было заметно. Она вышла к мосту, остановившись, опустив голову, как провинившаяся школьница перед своим учителем.

- Вы гневаетесь на меня за утреннюю оказию? – с сожалением спросила она. – Да, я во многом легкомысленна, поддаюсь первому порыву, а вы настолько серьёзный, чтобы на меня обижаться.

- Считаете, я не способен на что-то неземное? – Сергей предубеждённо хмыкнул и приподнял бровь.

- Отнюдь, я считаю, что вы выше всего неземного, – Стефания улыбнулась, но тут же снова помрачнела, так как её собеседник кокетничать не собирался. И суеверным не был.

- Ваш венок, я так полагаю… – Сергей протянул девушке цветы. – Вы же крещёная, правда?

- Правда, – тихо ответила Стефания.

- Отчего же тогда языческим праздникам следуете?

- Оттого, что это весело.

- Но вы не по вере своей живёте, – язвительно произнёс он. – Сильна ли в вас ваша вера?

Этот вопрос застал девушку врасплох. В словах Сергея не было укора, они были холодны и просты, что удивило Стефанию. И лукавить ей не было сил.

- Каюсь, что не сильна. Я верю, но я многого не понимаю по глупости и молодости своей…

- Вам говорит так маменька? – немое ехидство застыло на его лице.

- Я просто не столкнулась ещё с такими трудностями и бедами, когда помочь, кроме Бога, более никто не в силах.

- Да своя голова на что нужна? – удивился Сергей. – Не на то нам положены пара рук и ног, чтобы падать на колени, крестится и молить бога о помощи. Нам они даны, чтобы мы сами могли преодолевать препятствия, положенные судьбой.

- Как странно вы говорите, – промолвила девушка, всё рассматривая водную гладь, блестящую при луне. Веселье утопало и растворялась в ней.

- Вы не согласны со мной, Стефания Станиславовна?

- Отчего же, я думаю над вашими словами и не нахожу должного подвоха.

- А хотите ли вы его найти?

- Но ведь это… неправильно. По вашим суждениям не нужно молиться?

- Молитесь коли хотите, но какой от этого прок? – мужчина царапнул ногтями деревянный парапет моста и тут же оживился. – Вы читали Чернышевского?

- Читала, но... – осеклась Стефания, – ...он долгое время был под запретом.

- Однако?

- Я не примечу того, чего вы спрашиваете? Там фигурирует лишь любовная линия…

- Любовная линия? Любовная линия? – переспросил Сергей и рассмеялся. Этот холодный, язвительный смех задел Стефанию за живое. Она передёрнулась и с обидой скрестила руки на груди, отстраняясь от Сергея в сторону. – Как можно быть такой слепой?

- Я не понимаю вас, простите, мне нужно откланяться…

- Не ждите, что я брошусь за вами приносить свои извинения, – кинул он вслед. – Вы говорите не своими словами, и я не обижусь на вас.

Стефания обернулась, покуда желала бы скрыться прочь, гордо задрав нос. Её вдвойне задело такое гордое и пренебрежительное поведение какого-то интеллигента. Но чувство любопытства выло в ней куда сильнее чувства собственного достоинства.

- Интересно, почему вы решили, что я говорю не своими словами? – с нотной обиды спросила она. – И если не своими, то чьими?

- Вы желаете сказать, но вас душат родительские авторитеты. Вы говорите их словами.

Немного подумав, Стефания произнесла:

- У Чернышевского я видела не только любовную линию…

- И?

- Но мне сказали, что всё это выдумки и кроме её любви с Лопуховым ничего нет.

- Но что же вы видели?

- Желание свободы и независимости Веры Павловны, – тихо прошептала Стефания.

- Почему вы это говорите так неуверенно? Будто извиняетесь?

- Но это же не так.

- С чего вы взяли? Вдруг именно ваше мнение есть самое верное. Вам не нравится слышать и видеть, как ваши родители отдают приказы рабочим и кулакам?

- Нет, – с дрожью в голосе сказала она.

- А вы ходите отдавать приказы? – пытливо всё спрашивал Сергей Иванович.

- Нет, не хочу.

- В таком случае, что вы здесь делаете?

- А вы? – Стефания пронзительно взглянула на интеллигента. – Вы не очень похожи на человека, кто бы любил разгуливать при луне.

- Что же вы думаете?

- Я не скажу.

- Чего вы боитесь?

- Я думаю, что вас отец подослал следить за мной.

- Какой абсурд!

- И вы всё расскажете ему. Я неправильно думаю.

- Вам не дают правильно думать! В этом вы не находите себя похожей с героиней романа Чернышевского?

- Нахожу. Только, Сергей Иванович, давайте перейдём на «ты». Мы, право, знакомы меньше суток, а будто несколько лет. Это так странно…

- Как хочешь. Всё лучше всякой лишней официальности, и если вам взбредёт в голову называть меня при ком-то по имени, что, вероятно, будет компрометировать и меня и тебя, то зови меня “Фауст”. Ничего странного. Обыкновенная психология, – в свою очередь улыбнулся Сергей. – А вежливость часто берут за флирт – так говорит мой товарищ.