— Возможно? — приподнял бровь заимствованным у супруга движением Гарри, сразу вычленив главное.
— Меня не могут прочесть ни Дамблдор, ни Тёмный Лорд даже с применением заклинания, — гордо усмехнулся, немного красуясь перед мужем, Северус. — Всё же я по Роду менталист, тогда как они упорно овладевали этой наукой. А посему безпалочково и без применения соответственного заклинания могут «прочитать» только поверхностные мысли и только глядя глаза в глаза. Мне для этого достаточно просто смотреть на человека…
— Хм…
— Если маг не защищён соответствующими амулетами, чем грешат практически все в школе…
— Кроме твоих змеек, так?
— Кроме моих змеек, — согласился Северус. — И если у меня на то есть желание. А то я бы сам свихнулся, постоянно «слушая» этот несмолкающий гомон разных нелепых размышлений от учеников и профессоров. Как это не прискорбно, но только у МакГонагалл и самого Дамблдора имеются такие амулеты. Остальные же будто и не волшебники и о существовании природных легиллиментов и не слышали вовсе — раскрыты нараспашку — читай не хочу.
— Так вот как ты меня постоянно под мантией-невидимкой палил! — расхохотался Гарри. — Дамблдор не видел, по сигналкам на мантию навешанным ориентировался. Крауч, который Грюма изображал, тоже не «глазом» своим бешеным увидел, а бросил наугад, а ты… Видеть не видел, «читать» специально не «читал», но присутствие разума…
— Если тогда это можно было назвать разумом, — съязвил Северус, но Гарри не обратил на это внимания.
— Чувствовал…
— Чувствовал, да.
Через два дня каникулы «приказали долго жить», и Драко, вернувшийся в Хогвартс, передал Гарри ключ от сейфа Беллы.
— В принципе, я мог его и не привозить, — пожал плечами Драко, передавая ключ другу. — Тётя Беллатрикс уже снова Блэк, и ты, как глава её Рода, мог запросто затребовать ключ у магии, только формулировка была бы другой, а не такой, когда ты «звал» свои ключи. Но дядя Рудольфус предположил, что ты можешь этих тонкостей и не знать…
Гарри кивнул, принимая ключ. Всё же, как бы они с Гермионой не навёрстывали свои пробелы в знаниях о магическом мире, но то тут, то там вот такие «заусенцы» всплывали. И всплывут ещё не раз и не два, как подозревал Гарри. Но в отличии от того же Рона, Драко нормально относился к их с Гермионой вопросам, даже если для него эти вещи были сто раз очевидными и в пояснениях не нуждались. Как и Тео с Блэйзом. А некоторые вещи даже Невилл, воспитание которого было весьма своеобразным, узнавал вместе со своими магловоспитанными друзьями. Всё же Лонгботтомы уже давно считались истинными приверженцами Света, чтобы и позабыть с «благословляющего попустительства» старика Дамблдора, а перед этим и директора Диппета, некоторые неотъемлемые аспекты истинно магического общества и слегка омаглиться.
Та же леди Лонгботтом, как и её покойный муж, была достаточно младше Дамблдора и училась уже при его возрастающем влиянии. И пусть собственные родители и не допускали совершенного невежества, но всё же проводимая политика школы, да уже начавшееся урезание предметов, давала свои плоды и тут. Оттого и такое «скачкообразное» поведение леди при упоминании Дамблдора. То она пытается «разбудить» Попечительский Совет, привлекая внимание остальных его членов к недопустимости происходящего в школе, и в тоже время не требуя вернуть урезанные предметы обратно в программу или «вляпываясь» в ещё какие «дурнопахнущие» ситуации, как с тем же философским камнем и согласии на его сохранение в школе.
Недолго думая, на первых же выходных Северус снова повёл своего молодого мужа на «свидание», которое «почему-то» проходило в банке Гринготс. Правда, директору об этом знать было совсем не обязательно. Чашу благополучно изъяли, удостоверились, что это действительно ещё один крестраж, а потом целенаправленно отправились в кино, дабы засорить старику «эфир» правдивой картинкой, а потом и в ресторан. Однако, ресторан был магический, чтобы не шокировать добропорядочное магловское обСЧество своими отношениями, которые прорывались вольно или не вольно. Особенно у Гарри, как у более молодого и более несдержанного.
А на следующий день супруги уже вместе спустились в Тайную Комнату Салазара Слизерина.
Северус нарезал круги вокруг огромной туши змея и… Не знал в какую крайность податься. То ли пищать от восторга — сколько редчайших ингредиентов и всё его (Гарри сразу отдал ему все права на змея), сколько исследований можно провести. То ли ужасаться размерам этой змеи и вообще ситуации. Именно сейчас пришло окончательное осознание, что ВОТ ЭТО победил его муж, будучи маленьким, двенадцати, ну почти тринадцати (хрен редьки не слаще) лет от роду мальчиком. Да ещё и умудрился выжить после того, как это всё же его цапнуло, угостив своим фирменным ядом.
Но всё же дело прежде всего. А потому долго рассусоливать не стали, а аккуратно выдернув ещё один клык из пасти мёртвого змея, сцедили с его кончика яд прямо на два предмета. Как и предполагал Северус, дневнику бы хватило и пары капель. Не стоило уничтожать улику так варварски — протыкая насквозь, да ещё и подогревая стихийным выбросом, на что Гарри огрызнулся, что он бы посмотрел на самого Северуса в той ситуации.
Северус прикусил язык и принялся за дело.
Оба крестража явно поняли, что сейчас им придёт окончательный «Эпилог» и всеми доступными способами, всеми хитростями и знаниями основной своей части старались себя защитить, чем и мешали друг другу. Словно не слыша увещеваний соседней частички, они зачастую противоречили друг другу, предлагая диаметрально противоположные соблазнительные решения, которые по здравому размышлению между собой никак не вязались, потому что были из серии или-или, а двух конфет в одной упаковке быть не может. Так что вся эта какофония не помешала яду скатиться с кончика клыка сначала на медальон, потом и на дно чаши.
Визг, писк погибающих частичек души оглушал, как и волна разрушительной магии. Храбрых экспериментаторов разметало по разным «углам» комнаты. Один только мёртвый василиск остался на прежнем месте. Но когда всё было кончено, они шустро подскочили и ринулись к эпицентру.
— Ну, вот и всё. Ещё минус два. Итого пять. Осталось два. Чем это может быть? — пробормотал Северус, поднимая уже совершенно не опасный медальон.
Гарри поднял чашу.
Попавший на них яд уже был, так сказать, «дезактивирован» самим действом. Реакция прошла успешно, а потому к ним уже можно было прикасаться даже без перчаток. Сами предметы не пострадали. Да и с чего бы? Их же не разрушали физически, а только капнули на них несколько капель яда, который скорее подействовал как универсальный растворитель-очиститель. Они теперь блестели всеми своими красками, как только вышли из-под руки мастера их изготовивших. Только вот… Стали самыми обычными предметами. Без капли магии.
Нельзя судить о том, чем они обладали, до всего тут произошедшего и до того, как Волдеморт наложил на них ещё и свои защитные чары, но уж медальон-то Слизерина точно был с определёнными чарами. Всё же одна из реликвий Рода Слизерин. Но теперь…
Стерильная чистота. Обычная магловская ювелирная поделка, даже без капли присутствия тонкой магической ауры, что есть и у магловских предметов.
— Жаль, — прокомментировал этот факт Гарри. — Теперь они имеют только историческую ценность. И знать об этом будут считанные единицы магов. Остальных никакая проверка не убедит, что перед ними весьма древняя вещь.
— Это ты про медальон?
— И про чашу тоже. Посмотри внимательнее. Раньше это было невозможно без риска для жизни и собственного здоровья, но теперь… Если мне не изменяет память и История Хогвартса не врёт, то я держу в руке легендарную Чашу Хельги Хафлпафф, в которой даже простая вода становилась мощным исцеляющим зельем.
— Хм…
Северус взял из рук Гарри чашу и стал пристально её рассматривать.
— Дневник и ты — случайности. Кольцо — родовой артефакт. Медальон тоже, но он же ещё и одна из самых известных реликвий Салазара Слизерина, как Основателя школы чародейства и волшебства Хогвартс. Чаша туда же… Хм…
