Зато теперь он «дулся» не только на Гарри, но и на Гермиону, что не могла приструнить своего кота. Они часто ругались в тот год, а Гарри был буфером между ними.

И опять же вопрос, правда, не к Рону, а к его родителям: неужели они не могли раньше проверить крысу на анимагичество? Неужели у них совсем не вызвало подозрений, что животное слишком долго живёт, раз уж им не раз в лавках по продаже и лечению животных тыкали этим фактом «в лицо»?

Петтигрю второй после Волдеморта… Нет, третий… Нет, всё-таки второй, кого Гарри ненавидел всеми фибрами души. Третье место с недавних пор заняла Беллатрикс Лестрандж. А тут выясняется, что этот предатель вольготно, относительно, конечно, жил в семье рыжиков все двенадцать лет, пока Сириус мотал срок в Азкабане за его преступления.

Четвёртый курс и Турнир. Всё говорит само за себя. И даже то, что именно Рон своеобразным образом предупредил Гарри о драконах…

Предательство не затрёшь и не замоешь. Сделал один раз, возможно повторение.

И даже в Министерстве… Всё время, пока они там носились, спину Гарри прикрывали Гермиона, Невилл и Луна. Рон же, пока не попался под щупальца каких-то мозгов, упорно держался в кильватере их маленького отряда.

Гермиона. Действительно подруга. Ни разу не предала, не поставила под сомнение. Наоборот, как могла, старалась оградить, предупредить о последствиях их с Роном необдуманных поступков. И так же отчаянно бросалась в омут с головой, если туда уже устремился Гарри, и его не получалось притормозить.

Может, изначально это не было именно дружбой, ведь Герми прибилась… не к ним с Роном, а именно к Гарри, после происшествия с троллем. А ведь именно из-за слов и нападок Рона в тот день она оказалась в женском туалете и плакала, но, тем не менее, она отчаянно врала декану, что не парни самовольно пошли искать тролля, а именно она. А они её спасали.

Хотя сейчас Гарри понимает, что это было глупо. Герми могла и сказать правду. Что её и на ужине не было, и знать она ничего не знала о тролле, вырвавшемся из подземелья, а мальчишки пошли её искать. Но двенадцать лет… страх перед грозными учителями, страх наказания… Страх. Такой же, как и у Гарри, вылететь из волшебной школы, подарившей сказку.

А скажи Герми правду, изменилось бы что-нибудь? Вряд ли.

Тогда девчушка руководствовалась разумением того, что Гарри и Рон уже успели наворотить в школе кипишу и могли потерять гораздо больше баллов, чем вытворившая этакий финт Гермиона.

Смешно подумать, её жизнь оценили в десять баллов. Не было расследования, или дети об этом ничего не знали, не было шумихи. Интересно, умри тогда Гермиона, не успей они прийти на помощь, скольких бы баллов лишился факультет?

А жизнь одного ребёнка — это так… Проходящий фактор, не стоящий внимания. Тем более какая-то маглорождённая. Её родителям Обливиейт на память и всё шито-крыто.

Гарри содрогался, вспоминая, какими методами пытались пробудить магию в неуклюжем и стеснительном Невилле. Подумать только — выкинуть ребёнка в окно второго этажа и даже не почесаться о том, что, не проснись и на этот раз магия, Невилл бы сильно покалечился, если бы не разбился насмерть совсем.**

Вот отсюда, наверное, и берётся этакое пренебрежение жизнью одного ребёнка, Гарри Поттера, одним Великим и Могучим Волшебником современности. Раз другие позволяют себе играть жизнями своих внуков и детей, то чем хуже них старый манипулятор? И пофиг, что это жизни не его внуков. Точнее, так даже лучше — вообще никаких моральных терзаний в летальном случае. В летальном — для ребёнка.

Возвращаясь к Гермионе. Она — друг. Лучший и самый преданный. А то, что чудит… Разберёмся, только в школу прибудем для начала. Хотяяя… А кто мешает ему позвонить? Или написать МАГЛОВСКОЕ письмо, раз уж сова может быть отслежена? Адрес-то он знает! И номер телефона!

Что дальше?

«Мне нужен совет. Совет опытного мага, — думал Гарри, — а обратиться не к кому. Не к Гермионе же? Она молодец, конечно, но пока у неё в голове тоже свои тараканы гуляют и по магическому миру она мне не проводник. Сама, небось, только по книгам и судит. А мне нужен совет живого человека. Только кого спросить? Уж точно не сволочного директора. Тем более не декана, которой за пять лет и дела не было не то что до отдельно взятого студента, но и до собственного факультета. МакГонагалл только баллы и выигрыш Гриффиндора в квиддич и интересуют похоже. Уизли? Не смешите мои тапочки. За столько лет они могли бы и обратить на некоторые моменты внимания, но… миссис Молли только на худобу и обратила, на этом всё. Так кого? Как там та давешняя девушка говорила? «Нам нужен адвокат, хороший адвокат». Хм… А почему нет? Мне тоже нужен, может и не адвокат, но… А может как раз и адвокат? А в магическом мире есть адвокаты? Но в любом случае сначала мне нужны деньги! А это Гринготс».

На следующее утро Гарри бодро настукивал на панели кнопочного телефона Дурслей откопанный в старых свитках конспектов номер. Послышались длинные гудки.

«Только бы была дома! Только бы была дома!» — вдруг вспомнил Гарри, что Гермиона почти каждое лето хвасталась, что они с родителями постоянно где-то путешествуют.

Щелчок и глубокий, немного хриплый, видимо, со сна голос спросил:

— Дом Грейнжеров, Алек Грэйнджер слушает.

Гарри затравлено взглянул на часы, показывающие семь утра и с запозданием вспомнил, что как-то звонить в такое время… Хм…

— Ой, — пискнул он. — Простите, мистер Грейнджер, что так рано, но мне просто необходимо поговорить с Гермионой…

На том конце провода насмешливо хмыкнули.

— И кто же этот молодой человек, что так отчаянно желает слышать мою дочь?

— Простите, сэр. Гарри Поттер, сэр. Я её одноклассник по… Хогвартсу.

— Вот же, — удивились на том конце. — Как-то маги мне не показались теми людьми, кто знает, что такое телефон и с чем его едят…

Гарри несмело засмеялся, его не послали на три буквы, а даже довольно доброжелательно разговаривают.

— Нууу, может это потому, что я тоже такой же маглорождённый, как и Герм? — подал он «идею».

— Аааа, а я уж подумал… Ладно, подожди, сейчас позову.

Послышался стук, как будто трубку положили на деревянную поверхность и воцарилась… Нет, тишина не воцарилась, поскольку слышались какие-то шорохи, стуки, потрескивания, и в трубке почему-то пело радио.*** Вот послышался перестук спешащих шагов, и в трубке послышался взволнованный голос Гермионы.

— Гарри? Гарри — это правда, ты? Что случилось? Неужели…

— Тише, Герм, тпрррру! Я за твоим водопадом вопросов не успеваю. Я. Правда я. Ничего не случилось. Всё нормально. Просто я вдруг вспомнил, что ты мне давала свой номер, и решил позвонить. Только не рассчитал, что сейчас только раннее утро, прости, что разбудил…

— Ффуууххх… Напугал. Болван! — вдруг всхлипнули с той стороны.

— Герм, Герми, ты чего? — озадачился парень.

— Да ну тебя! — уже спокойнее проговорила Гермиона. — Я пока бежала, уже сто ужасов себе напередумала! Ты же сам знаешь, что сейчас в мире творится…

— Эммм… — ещё больше озадачился Гарри.

— Что?! Ты хочешь сказать, что ты не в курсе?

— Мммм… не-а…

Гарри стало стыдно.

— Святой Мерлин! Как всегда! — вдруг расхохоталась Гермиона, а Гарри подумалось, что подруге было бы неплохо попить успокоительного зелья, такие перепады настроения это…

— Герм, а чо случилось-то? — осторожно спросил Гарри.

— Террористы обрушили один из мостов над Темзой, — уже деловито проворчала девушка. — Все магловские новости кричат об этом. Маглы, конечно, не знают, но в «Ежедневном пророке» написали, что за эту акцию ответственность на себя взяли Пожиратели Смерти. Говорят, там видели Беллатрикс Лестрандж… и… и… Того-Которого-Нельзя-Называть.

Гарри не знал почему, но выговаривать кличку Волдеморта так же легко, как и Гарри, Гермиона почему-то не могла. Заразилась общим помешательством, наверное.

Гарри немного помолчал. Об этом он не знал. Да и вообще последнее время был где-то там, а не тут, так что даже магловские новости не слушал, что уж говорить о магических, если «волшебство», носящие почту совы, а с ними и «Ежедневный Пророк» в этом доме были под запретом.