- Отступи, и я забуду о твоей выходке, – выдохнула Элен в ухо девицы.

- Или… – провокационно возмутилась пойманная.

- Или у тебя будут проблемы с властями: драться с владелицей раба, когда она тебе отказала, – это нонсенс!

- Он согласился! – продолжала задираться та.

- За что будет наказан, но к тебе это отношения не имеет. Итак…

- Хорошо, будь по-твоему, – наконец согласилась черноволосая.

Рика отступила на шаг от девицы. Дора пошла к своей сумке, злобно поглядывая на лежащего со связанными руками Дарниэля. Открыв сумку, она на мгновение скрылась в ней, и в следующий миг воздух рассёк хлыст, опускаясь на незащищённую грудь юноши. Он дико закричал. Его крик перекрыл животный рык взбешённой госпожи, подлетевшей к садистке и вырвавшей из её рук полутораметровый кожаный кнут. Одной рукой сжав горло жертве и впиваясь в него ногтями, другой Рика начала хлестать трофеем по земле у своих ног. Она, не переставая сверкать глазами, с утробным рыком наступала на обидчицу. У той же глаза сделались просто гигантскими, она надрывно пискнула:

- Рика?

- Пр-равильно, др-рянь, боишься.

- Я только хотела отомстить за сорванные планы, – продолжала вещать уже дрожащая крупной дрожью нахалка.

- Испор-ртив моего р-раба?! Я пор-рву тебе гор-рло, пар-ршивка!

- Я пожалуюсь на произвол! Отпусти меня, я хочу уйти! – начиная паниковать, принялась оправдывать свои действия Дора.

- Я оставлю себе эту игр-рушку, а ты беги, пока я не опр-робовала ее на твоей шкур-ре!

И, отпустив из захвата безвольное тело, Элен обернулась к Дару. Она успела окинуть взглядом окружающих её людей. Среди испуганных жителей Этноса было много господ. И рабов. Положение стремительно ухудшалось – не наказать ослушавшегося раба было невозможно. Медленно приближаясь к лежащему на диванчике телу, госпожа думала. Подойдя вплотную и подняв Дара за полы куртки на ноги, принялась отчитывать его и подталкивать к дверям зала, в котором занимались единоборствами.

- Как ты посмел уйти без моего разрешения?! Вынудил отправиться на поиски твоей драгоценной тушки! Успел наобещать того, чем даже не владеешь! Расстроил МЕНЯ! Ввязал в сомнительную драку! Устроил целое шоу из своего наказания! Я научу тебя, забывчивый ты наш, правилам поведения РАБА! Теперь ты у меня век помнить будешь, что можно делать, а что нельзя!

С каждой фразой на спину раба опускалась петля хлыста, удерживаемая Рикой; удары приходились на спину и руки, защищённые гоночной курткой. Наконец она втолкнула его в двери зала и прикрыла за собой дверь. Полутёмный зал освещался лишь контурной подсветкой, и Рика, пробежав пальцами по кнопкам управления, усилила освещение. Получились длинные тени, которые отбрасывали тела госпожи и раба на высокие окна, выходящие на улицу. Толкнув Дара ближе к окну и заставив встать на колени, Элен продолжала громогласно вещать о нарушенном душевном покое. Хлыст теперь летал вокруг его фигуры, не задевая, однако, тела. Вдруг планшет, всё ещё висящий на цепочке на руках Дарниэля, начал переливаться разными цветами, и Рика сменила тактику. Отмотав цепь с рук безвольно подавшегося юноши и отбросив гаджет в сторону, она рывком стянула с раба куртку и, разорвав его футболку, заговорила:

- Ты будешь наказан за свою провинность. Давай-ка избавим твоё тело от ненужных тряпок и заткнём рот кляпом, дабы ты вообще забыл, как разговаривать с посторонними! Не смей кричать, понял! Я не хочу слышать твои мольбы о пощаде – её не будет! Ты не пожалел меня, когда обещал несбыточное, теперь пожинай плоды.

Рика скомкала часть разорванной футболки и воткнула кляп юноше в рот, второй кусок оставила в своих руках и встала за спиной раба, расправляя хлыст.

Оставшиеся на улице видели чёткие силуэты и могли наблюдать, как девушка широко замахнулась и хлестанула коленопреклонённое тело. Раздался сдавленный вскрик, и она вновь рявкнула, возвращая хлыст в исходное положение:

- НЕ СМЕЙ КРИЧАТЬ!

Далее Рика замахивалась и опускала хлыст, невидимый из-за скорости, на тело раба; слышался звук нашедшего свою жертву кнута, которая стояла неподвижно, опустив голову. Наказание продолжалось бы ещё долго, но тут хлынул ливень, и все свидетели разбежались; перед освещенным окном остались только коренные жители.

Планшет снова пискнул и сверкнул голубым светом, тогда Элен отбросила опостылевший хлыст, выплюнула изо рта кусок футболки и, пошатываясь, обошла раба. Опустившись перед ним на колени, она вынула кляп из его рта и потянула руку к багровой ране на груди. Он отпрянул от неё, но с места не сдвинулся, только отвернул искажённое ненавистью лицо. Рика сидела напротив юноши и шептала, всхлипывая:

- Зачем, ну зачем ты сделал это? Ты ведь знал. У меня не было выбора. Прости. Умоляю, прости.

Шёпот заглушали шум дождя и редкие раскаты грома. Молнии освещали небо, и с улицы стало не видно происходящего внутри. Госпожа продолжала плакать и, сложив в мольбе руки, просить прощения у раба. Он не смотрел на неё. Слёзы усилились, и после очередного раската грома она что есть сил, закричала:

- А-а-а-а-а! Tar ma? Tar ma maia? Amin melli lle! Tar ma sin aica? Alasaila hina! Amin melli hina! Tar ma maia?*

Если бы Дар знал язык, то понял бы всё, что говорила Элен, закрывая лицо руками и сгибаясь в судорожных рыданиях. Но смысл слов ускользал от Дарниэля, он не понимал, почему она плачет. На улице лютовала гроза, дул ветер – природа гневалась, как он, и плакала, как она. Вскоре рыдания стали утихать, переходя в тихий вой, почти заглушаемый бурей. Юноша отвернулся от скрюченного тела госпожи, сел в позу лотоса и попытался унять обиду и боль.

За что? За что, боги! Я люблю тебя! За что так жестоко? Глупый ребёнок! Мой любимый ребёнок! За что, боги?

====== Глава 39 Прочувствуй свою вину ======

Наступило утро. Светила едва показались из-за невысоких крыш, врезаясь в окна сквозь жалюзи клинками света, разрезая всё горизонтальными полосами. Было тихо. Рика открыла глаза и прислушалась. Только два дыхания нарушали тишину. Приподнявшись на руках через невероятное усилие воли, обвела из-под бровей зал взглядом хищника. Никого вокруг не было, только в паре шагов от неё, повернувшись спиной, сидел без рубашки черноволосый юноша, сплетя ноги и уложив на колени кисти рук. Взгляд зелёных глаз на мгновение потеплел, чтобы после вновь стать леденящим душу. Одеревеневшее тело горело огнём, отказываясь повиноваться. Пересиливая себя, Рика встала сначала на колени, потом на ноги, двигаясь, как кукла. Передвигаясь небольшими шажками, подошла к валявшейся неподалёку куртке, наклонившись, подняла её и посеменила к сидящему. Встав прямо перед ним, бросила на колени одежду и, не дожидаясь реакции, медленно пошагала к выходу.

Парень очнулся, когда его покой потревожила упавшая сверху куртка. Он поднял взгляд синих глаз на девушку и растерялся. Никогда не видел её в столь странном состоянии. Глаза были словно стеклянные, лицо не выражало ничего, чёрные круги под глазами, серая кожа – не верилось, что это Элеонора.

Вскочив на ноги, он обернулся к ней и спросил:

- Ты куда? Что мне делать?

Тишина и полное игнорирование были в ответ.

- Я тебя спрашиваю, ты ведь госпожа, командуй!

Вновь игнор. Она продолжала медленно шагать к двери.

Бросившись за госпожой и схватив за плечо, чтобы развернуть её к себе лицом, Дар ощутил под пальцами каменные мускулы; Рика не поддалась, оставшись стоять, лишь вздрогнула. Его пальцы скользнули по коже, зацепив только струящуюся бирюзовую органзу и нить жемчужных бус, по инерции натянувшиеся назад. Ткань и нить не выдержали и с треском порвались. По полу запрыгали розовые жемчужинки, стуча, как капли, и переливаясь в лучах рассветных светил, а на оголившемся участке тела показались чёрно-бордовые полосы. Ужаснувшись, юноша отпустил ткань, остатки платья скользнули вниз, являя тело девушки, освещённое горизонтальными полосками света. Дар закричал и отступил назад. Вся спина девушки, её плечи и ноги до колен были иссечены вертикальными ранами, сливающимися в страшный рисунок. На крик прибежало много народа, караулившего двери зала ещё с вечера; вбегая, они первым делом смотрели на юношу, остолбеневшего от увиденного, и в недоумении замирали. Вчера они видели в окно, как госпожа била его плетью, но на белой коже был только след, оставленный отвергнутой девицей, по диагонали идущий от плеча к левому боку. Переводя взгляд на полуголую госпожу, люди вскрикивали и закрывали рот руками. Посреди большого зала, одетая только в бюстгальтер и трусики синего цвета, стояла Она. Загорелое тело покрывали цветные полосы с палец шириной, лицо не выражало ничего, глаза смотрели в никуда, а из запекшихся губ сочилась струйка крови. Все были в замешательстве: женщины принялись плакать, мужчины бегать вокруг, но и это едва ли удавалось – рассыпанные по полу жемчужинки мешали ходить.