- Позовите врача, её надо отправить в больницу! Кто-нибудь, сходите за доктором!

- Её нельзя везти в больницу – начнутся расспросы, кто её избил, и у всех будут проблемы!

- Что делать? Её нельзя нести, у неё вся спина и ноги – сплошная рана!

- Кто её так?

- Ты что, дура, она сама себя избила! Ты же видела вчера всё.

- Вчера я видела, как она била маэлта.

- Она ухитрилась обмануть всех.

- Зачем? Почему она это сделала?

- Хватит болтать, позовите аптекаря, пусть он решит, что делать!

Дар слышал разговоры окружающих как сквозь туман. Он был в шоке. Даже будучи вместе с ней в одном помещении, он не верил, что вчера она била себя, ругая его последними словами, и ни разу не вскрикнула от боли.

Наконец пришёл аптекарь; бросив один лишь взгляд, он приблизился к девушке. Осторожно взяв её за ладони, он потянул её на себя, бережно, глядя в остановившиеся зелёные очи. Рика поддалась и шагнула за ним. Он, пятясь, повел её к выходу. Она шла следом, как слепая. Перед ними расступались и, рассмотрев ближе раны, начинали плакать сильнее или отводить взгляд. Процессия вышла наружу, под яркие лучи, и пересекла улицу. Они направлялись в апартаменты. Дар шёл следом, продолжая молчать. Миновав комнаты, они повели Рику к массажному кабинету.

По дороге аптекарь велел принести ему какие-то лекарства, и теперь в дверях столпилась куча народа. Когда Дар вошёл внутрь комнаты, госпожа уже сидела на столе в массажном кабинете, повернувшись спиной к двери, а вокруг суетились помощники. Дарниэль подошел ближе, и его ужаснули не столько бордовые раны, но и то, что было под ними. На спине, руках до локтей и ногах до коленей не было свободного места от старых шрамов. Их как будто специально наносили – расстояния были равными, длина тоже. Только грудь и живот оставались гладкими. К губам девушки поднесли чашу с напитком, но выпить она не смогла.

- У неё губы спеклись, она не может раскрыть рот, – догадалась помощница и единственная девушка из шести человек, присутствовавших в комнате.

- Бегом в ванную, смочи губку в воде, – распорядился аптекарь, снимая свой балахон и оставаясь в короткой рубахе и штанах.

Принесённой губкой он промокнул губы Рики, помогая раскрыть рот. Он влил лекарство, затем ещё стакан воды и сунул ей в зубы скрученное полотенце.

- Зажми зубами – будет больно.

Раненая безропотно подчинилась.

- Режь ткань! – вновь скомандовал аптекарь, разрезая лямку лифчика и застёжки на спине. Одежда прилипла к ранам. Осторожно отнимая её от тела, врач кромсанул бок трусиков. Остатки кружевного белья полетели на пол.

- Держите её руки и ноги, только там, где нет ран, – продолжал усатый мужчина. Четверо парней вцепились в конечности девушки, придавив их к ложу, а врач принялся обрабатывать раны на руках и ногах. От прикосновений Рика вздрагивала, напрягала всё тело; глаза стали огромными и чёрными от расширившихся зрачков, но она не издала ни звука, лишь часто и неглубоко дышала. Слёз не было.

- Теперь перевернуть на живот. И держите крепче!

Девушку уложили, и, кивнув удерживающим её тело юношам, аптекарь ливанул на спину лекарство, другой рукой растирая жидкость по поверхности кожи. Жертва выгнулась и вырвала из захвата руки.

- Держите её! – закричал врач.

Юноши, державшие ноги Рики, отпустили их и принялись помогать первым двум поймать её руки. У них получилось, но теперь держать ноги было некому.

- Что стоишь? Помоги! – заорал на Дарниэля аптекарь.

Выйдя из оцепенения, Дар бросился к другой стороне стола, ухватил мелькающие пятки и прижал их к столешнице. Ступни провалились в отверстие для головы и, продолжая попытки вырваться, Рика дёргалась с невероятной силой. Наконец доктор закончил, намазав тело блестящей мазью. Девушка перестала биться в судорогах боли, и, накрывая её тонкой белой простынёй, аптекарь приговаривал:

- Уже всё, отдыхай. Ты молодец. Всё будет хорошо.

Вряд ли она понимала его речь на местном наречии, но интонация и нежность подействовали. Аптекарь, продолжая гладить Элен по волосам, вынул из её рта кляп, испачканный кровью. Положив голову на бок, Рика глубоко вздохнула и закрыла глаза.

- Она жива? – испугался Дар.

- Жива. Спит, – ответил врач, опуская взгляд на грудь маэлта.

Затем он шагнул к юноше и провёл по бордовой полосе тряпицей, пропитанной лекарством. Закричав и шарахнувшись назад, Дар стукнулся о стену, а аптекарь продолжал тереть след от хлыста, в конце небрежно нанеся пальцами мазь вдоль раны. Юноше стало стыдно. Его госпожа ни разу не пискнула, пока обрабатывали более страшные повреждения, а он завизжал от одного прикосновения.

- Дайте ей отдохнуть. Она проспит не меньше шести часов, пока настой действует, – выдворяя всех вон, за исключением Дара, сказал аптекарь.

Простояв у изголовья около часа, синеглазый очнулся и поплёлся на улицу. Мысли в голове смешались, отплясывая страшный хоровод, не давая понять, зачем госпожа пожертвовала собой, а не сотворила всё это с ним. Заслуженно, между прочим. Усевшись за стол в кухне, Дар потерянным взглядом буравил пространство. Его никто не тревожил, все прятали глаза и отворачивались.

Рика открыла глаза. Мыслей не было. В голове словно шумел водопад, а перед глазами танцевали красные точки. Хотелось пить. И умереть. Отупляющая боль разливалась по всему телу, лишая рассудка и сотрясая дрожью, но жажда была сильнее. Найдя свои руки и вспомнив, как ими двигать, девушка приподнялась на ложе. В глазах потемнело, нахлынула тошнота, но спустя мгновение стало немного легче. Свесив ноги с края стола, Рика заметила, что не достаёт до пола, а с плеч соскользнула белая простынь. Столкнув себя с края и едва устояв на ослабевших ногах, Элен потянула на себя покрывало. Завернувшись кое-как в белую ткань, преодолевая боль и слабость, она направилась к выходу. Никого рядом не было. Шлёпая босыми ногами, госпожа выползла сначала из комнаты, а затем из апартаментов и, выйдя на террасу, опираясь о стену, поковыляла к кухне.

Рика доползла до двери и, шагнув внутрь, где едва не потеряла сознание от шума, направилась к кувшину с водой, стоявшему на стойке бара. Однако напиться не получилось – руки тряслись и были слабыми, удержать кувшин не получалось, равно как и поднести стакан ко рту. Она оставила эту затею и, наклонившись к горлышку кувшина, потянула губами воду из него. Сделав пару глотков, отступила. Спина просто разрывалась от боли. Обернувшись, девушка увидела сидящего за столом Дара и переползла на место напротив него. Он поднял взгляд, нахмурился и принялся говорить. Слов она не понимала, а лишь скользила взглядом по дорогим сердцу чертам лица, волосам, острым ушам и шее.

- Зачем ты сделала это с собой? Почему? Ведь это я провинился и должен был понести наказание. Я не понимаю тебя. Объясни.

Он всё говорил, а Рика сидела на самом краешке длинной угловой лавки, блуждая взглядом по юноше.

- Она не слышит тебя, – раздалось рядом.

Подняв взгляд, Дар увидел задумчиво глядящего на них аптекаря, вновь одетого в балахон.

- Почему она сделала это?

- А ты не понял? – спросил усатый.

- Я вообще не понимаю её поступков. Она говорила, что раскроет все тайны, но самая большая тайна – она сама.

- Все её поступки объясняются очень просто. Всего одним словом.

- Каким?

- Думай сам, ведь таково её условие помощи тебе, ведь так?

- Да, она говорила об этом, – опустив взгляд на девушку, согласился маэлт. Он посмотрел в зелёные глаза, ничего не выражающие, и взмолился: – Помогите ей.

- Я сделал всё, что в моих силах. Большего я сделать не могу.

- Но ведь ей плохо! – бессильно сжимая кулаки, закричал Дар.

- Помоги сам, – всё так же тихо, ответил аптекарь.

- Как? Я не врач!

- Ей нужна другая помощь, и только ты можешь ей помочь.

- Что мне делать? – с готовностью спросил он.

- Дай то, что ей нужно.

- И что же? – вновь поглядев на усатого лекаря, спросил Дар.