– Хорошо, – согласился судья Рот и, предупредив присяжных, что они не должны обсуждать обстоятельства дела, а также не читать газет и не смотреть телевизор, если там рассказывается о ходе процесса, объявил заседание закрытым.

Отправляя Бетси Грант домой на машине, Роберт Мейнард сказал:

– Я заеду за тобой завтра в восемь утра, а сегодня вечером тебе лучше немного отдохнуть и успокоиться.

– Да, я так и сделаю, – тихо ответила Бетси и, лишь захлопнув дверь, обратила внимание на окруживших машину фоторепортеров. Откинувшись на спинку сиденья, она закрыла глаза. Весь этот проведенный в суде день казался нереальным. Неужели кто-то всерьез верит, что она могла пожелать Теду зла? В памяти одно за другим всплывали воспоминания об их первых днях. Они познакомились, когда она стала его пациенткой, – каталась на коньках, упала и сломала ногу. Перелом был тяжелый, и врачи в отделении неотложной помощи послали за доктором Грантом.

Тед пришел и одним своим присутствием как будто заполнил всю комнату.

– Ну вы и постарались, Бетси. Это же надо так ухитриться, – бодро сказал он, держа в руке перед собой рентгеновский снимок ее ноги. – Но мы вас починим, будете как новенькая.

Ей было тогда двадцать пять. Она преподавала историю в средней школе в Хиллсдейле и жила в нескольких милях от места работы, в Хакенсаке. Вскоре Бетси узнала, что ее врач – вдовец и живет не так уж далеко от нее, в Риджвуде. Их потянуло друг к другу, сразу и сильно. А через год они поженились.

Алан, бывший тогда на первом курсе в Корнелле, встретил ее с распростертыми объятиями. «Ему, конечно, недоставало матери, но он знал, что отец будет счастлив со мной, – с горечью подумала она. – Однако, как только я убедила Теда сократить финансовую помощь Алану, парень меня возненавидел».

Бетси бессознательно покачала головой. Во рту вдруг пересохло, и она потянулась к стоявшей в держателе бутылке с водой. И снова вспомнился день, когда Тед взял ее с собой посмотреть дом в Алпайне. Услышав предложение заплатить наличными, риелтор ответил, что владелец готов выехать через две недели. Двенадцать дней спустя, чудесным весенним утром они вошли в свой новый дом.

Восемь лет они были счастливы. А потом началось. Сначала мелкие, едва заметные признаки. Они появились примерно в то время, когда Теду исполнился пятьдесят один год.

Забывчивость. Потом раздражительность. Когда пациент просил изменить время уже согласованного приема, Тед буквально выходил из себя. Он стал забывать о каких-то мероприятиях, жалуясь, что ему приходится слишком о многом помнить. Было очевидно, что им все сильнее овладевает депрессия. Но лишь когда Тед не смог вспомнить дорогу домой, хотя они находились всего лишь в соседнем городке, Бетси поняла – случилось что-то ужасное…

Машина свернула на Пэлимейдс-паркуэй. С каждой минутой они приближались к Алпайну. Бетси знала, что Кармен готовит обед к ее приезду, и с нетерпением ожидала возможности побыть наконец одной, но в доме уже ждали три бывших коллеги из школы. Каждая обняла ее, а Джинн Коэн, недавно ставшая директрисой, с чувством заявила:

– Хоть бы скорее все закончилось. Ужас, через что только тебе приходится пройти. Все же знают, как ты заботилась о Теде.

– Надеюсь, – негромко ответила Бетси. – Послушать, что говорят в суде, так получается, я просто чудовище.

Подруги сидели в го́стеной. Сколько счастливых часов и дней она провела здесь с мужем… За окном уже вытягивались тени. Казалось, они окружают ее. Взгляд остановился на клубном кресле, в котором так любил сидеть Тед.

В последний раз он сидел там в последний вечер своей жизни. Но когда все собрались здесь перед обедом, муж поднялся, подошел к ней и, потянувшись к ее руке, жалобно попросил: «Бетси, помоги мне найти их».

Часом позже, за столом, Тед снова вышел из себя, но тогда в короткий миг прояснения, Бетси показалось, что он пытается сказать ей что-то.

Эльвира и Уилли слушали затаив дыхание рассказ Дилейни о ходе судебных слушаний по делу Бетси Грант. Когда она закончила, супруги переглянулись. Первым заговорил Уилли:

– Похоже, сегодня у Бетси Грант не самый лучший день.

– Ну, это же только начало. Будем надеяться… – оптимистично заметила Эльвира. – А этот прокурор, как видно, умеет сгущать краски.

– Все еще жалеешь, что не освещаешь этот процесс? – спросил Уилли.

– Начну ходить зрителем, только позже. Но, Уилли, есть кое-что еще, на чем я действительно желаю сосредоточиться. Дилейни хочет найти свою биологическую мать. И сейчас, когда ее приемные родители уехали во Флориду, она считает, что есть возможность сделать это, не уязвляя их чувства.

– Ерунда какая-то, – сказал Уилли.

– А вот и не ерунда, – возразила Эльвира. – Каждый раз, когда Дилейни поднимает вопрос о своем удочерении, Дженнифер Райт воспринимает это как выпад против нее лично. Они определенно солгали, когда вписали в свидетельство о рождении свои имена как родителей. Посмотрим, что мне удастся раскопать. Ты же знаешь, я – хороший детектив.

Эльвире никак не удавалось освоить компьютер. Она обладала даром делать ошибки, когда пыталась провести какое-нибудь исследование онлайн. Но твердо вознамерившись собственными глазами увидеть, что именно написано в свидетельстве о рождении Дилейни, и заручившись помощью Уилли, Эльвира в конце концов получила нужную информацию. Однако этого оказалось недостаточно. В документе всего лишь говорилось, что двадцать шесть лет назад, 16 марта в 16.04, родилась девочка, получившая имя Дилейни Нора Райт. Местом рождения был указан дом 22 по Оук-стрит в Филадельфии. Родителями значились Джеймс Чарльз Райт, 50 лет, и Дженнифер Ольсен Райт, 49 лет, проживающие в Ойстер-Бэй, Лонг-Айленд.

– Послушай, Уилли, Райты сообщили Дилейни лишь имя акушерки – Кора Бэнкс – и адрес места рождения, дом двадцать два по Оук-стрит. Дилейни сказала, что в Филадельфии нашлось четыре Коры Бэнкс. Она звонила каждой из них, но они все оказались моложе, чем должна быть сегодня акушерка Кора Бэнкс, и все утверждали, что ничего о ней не знают.

Уилли распечатал информацию из свидетельства о рождении. Просмотрев ее, Эльвира нахмурилась.

– Пользы от этого мало. Я рассчитывала на большее.

– Можно проверить адрес онлайн и посмотреть, что там сейчас, – предложил Уилли.

Аэрофотосъемка показала на Оук-стрит промышленное здание, расположенное среди зданий поменьше.

– Похоже, тот дом снесли, – сказал Уилли.

Эльвира огорченно вздохнула.

– Что ж, значит, работы добавилось… Но здесь есть и другая сторона. Вспомни, Уилли, я всегда говорила, что, прежде чем умру, хочу снова повидать Филадельфию. Давай-ка через пару деньков поедем туда вместе.

Судебные слушания возобновились в половине десятого следующего утра.

– Ваша честь, – сказал Элиот Холмс, – обвинение вызывает Алана Гранта.

Входная дверь открылась. Провожаемый взглядами присяжных и зрителей, сын убитого доктора медленно направился к месту свидетеля. Приятной наружности, в явно недешевом синем спортивном пиджаке, серых слаксах и рубашке с открытым воротом, он произнес слова присяги и опустился на стул.

Прокурор задал несколько вопросов общего характера. Алан Грант окончил Корнеллский университет, профессионально занимался фотографией, состоял в разводе с матерью двух своих детей и имел десятилетнего внебрачного сына.

Установив эти факты, прокурор перешел к выяснению отношений в семье Гранта.

– Как вы отнеслись к женитьбе вашего отца на Бетси Райан?

– Я был очень рад, – спокойно ответил Алан. – Когда умерла моя мать, отцу едва исполнилось сорок лет. Следующие два года он был очень одинок. Так что когда он познакомился с Бетси, а потом женился на ней, я только радовался за него.

– Вы присутствовали на том обеде, после которого вашего отца убили?