Характер самого Джека – улыбчивого, невозмутимого, стильного, энергичного, прямолинейного – проявлялся буквально в каждой картине, пока в 1974 году он не узнал ужасную семейную тайну, скрывавшуюся за всеобщим притворством, тайну настолько серьезную, мрачную и проникнутую обманом, что его жизнь изменилась навсегда, как и манера игры. Фильм, в котором он снялся, прежде чем раскрыл семейный секрет, назывался «Последний наряд». Герой Джека, Билли Баддаски по прозвищу Отморозок, верит в собственную неуязвимость. Он весел, бесстрашен, дерзок и действует инстинктивно. От начала и до конца Билли остается простодушным, хотя и сознает все противоречия своих обязанностей. В первом же после перелома фильме («Китайский квартал») Джек сыграл детектива Джей-Джей Гиттса, символ власти. Гиттс тоже бесстрашен, весел и дерзок, но он более раним и умен. Публике это понравилось больше: зрители обожают привлекательных и душевно хрупких персонажей.

Но для Джека разница заключалась не только в новообретенной чувствительности. Изменился не стиль игры, а характер Джека: он сам стал другим человеком.

В промежутке он снялся в «Пассажире»[3] Микеланджело Антониони (съемки проходили до «Китайского квартала», но фильм вышел позже). В этой картине у главного героя нет отчетливой самоидентификации, и весь фильм он ее ищет. «Пассажир» является переходным этапом между Баддаски и Джей-Джей Гиттсом. Раскрепощение Дэвида Локка (очень уместное имя)[4] служит как бы связующим звеном. Действие происходит во время гражданской войны в Республике Чад, и это – прекрасная метафора для происходящего на экране. Локк обнаруживает в отеле труп и скрывается под личиной другого человека, в буквальном и переносном смысле становясь им. В «Китайском квартале» Гиттс начинает как воплощенная невинность, но в финале предстает более чем опытным человеком. В реальной жизни Джек отведал запретного плода: узнал фамильную тайну и дорого заплатил за нее[5]. Впоследствии он не сыграл больше ни одного простодушного, беспечного, невинного героя. Именно в этом заключается разница между ранними героями Джека в его «личных» фильмах и поздними ролями в коммерческих картинах крупных студий.

После 1974 года, за одним или двумя исключениями, он уже не играл чисто романтических персонажей. В реальной жизни, в то время как женщины оставались для Джека источником наслаждения и боли, истинная любовь являлась для него чувством, которое он никогда не мог всецело принять и в которое не решался поверить. Только Анжелику Хьюстон Джек подпустил к себе максимально близко. Их семнадцатилетний роман представлял собой череду встреч и прощаний, вспышек гнева, разочарований, измен с обеих сторон. В результате оба остались в одиночестве.

Здесь вы прочтете историю Джека Николсона – кинозвезды и Джека Николсона – человека. Джек-киноактер снялся в шестидесяти двух фильмах. И каждый раз Джек-человек исполнял одну и ту же роль, с ней всю жизнь пытался примириться и хотел довести до совершенства.

Он играл самого себя.

Джек Николсон вырос в Нептун-Сити, маленьком городке в округе Монмут, штат Нью-Джерси. Он расположен примерно в пятидесяти милях к югу от Манхэттена, на океанском побережье Нью-Джерси, вблизи Асбери-Парк – красочного мира карнавалов и дешевых распродаж – радости ребятишек из рабочих семей. Асбери-Парк не нуждается в дополнительном сгущении волшебной атмосферы, в нем уже достаточно людей обрели счастье и добились исполнения желаний. Самые примечательные из них, не считая Джека, – это Брюс Спрингстин и Дэнни Де Вито, а если заглянуть в далекое прошлое – популярнейший комедийный дуэт своего времени, классическая бурлескная пара из «правильного» худыша и очаровательного толстенького дурачка, Бада Эббота и Лу Костелло[6].

В доме Этель Мэй вечно толпились женщины: они приходили сделать стрижку и приводили с собой детей, чтобы сэкономить на услугах няньки. Маленькому Джеку с трудом удавалось найти спокойный уголок посреди всего этого шума, запаха химикатов, суеты, беготни и женских сплетен. Как он говорил позже, «удивительно, что я не стал геем, с таким-то количеством эстрогена вокруг». Иногда ему удавалось ускользнуть из дома и побродить по пляжу с его дешевыми, кричащими развлечениями.

Еще два удовольствия были ему доступны – чтение комиксов и коллекционирование бейсбольных карточек. Джек жил мечтами о супергероях. Бегство от реальности смягчало боль одиночества – в доме мальчика окружало множество людей, но бо́льшую часть времени он проводил один. В результате часто закатывал истерики – такие мольбы о внимании. По словам его сестры Лорейн, когда Джеку что-то не удавалось, «весь дом дрожал, как во время землетрясения». Однажды под Рождество мальчик взял пилу и отпилил ножку у кухонного стола. За это Этель Мэй вручила малышу уголек вместо рождественского подарка. Джек вопил и плакал, пока не получил настоящий подарок, лишь тогда успокоился. В другой раз, когда мать разговаривала по телефону, он бросился на пол и стал извиваться и рыдать, требовать, чтобы Этель Мэй повесила трубку. «Я рано понял, что был не нужен, – вспоминал Джек. – В детстве я представлял для семьи проблему. Родители разошлись незадолго до моего рождения… матери наверняка приходилось очень тяжело». Понадобились десятилетия, чтобы сын понял, откуда эти чувства.

Как и большинство сверстников, Джек боготворил бейсболиста Джо Ди Маджо. Он собирал все его фото. Однажды Джека послали в магазин за хлебом и молоком, но он потратил деньги на последние выпуски «Подводника», «Человека-факела», «Капитана Марвела» и «Бэтмена». Больше всего мальчик любил Бэтмена – за вполне человеческие качества, а не за сверхъестественные способности. И ему нравился Джокер. Когда мальчик вернулся домой, Этель Мэй отшлепала его и отняла комиксы.

А еще с самых ранних лет Джек задумывался о сексе: «Я был просто озабоченный. С детства, еще раньше восьми лет, в ванной я, по крайней мере, мысленно представлял некоторые ситуации. То есть мне уже многого хотелось».

Он любил кино. Маленький Джек почти каждый субботний вечер проводил в местном кинотеатре под названием «Пэлас» и с восторгом смотрел мультики и многосерийные фильмы. Каждая серия заканчивалась в самый острый момент, казалось, герою было невозможно выжить. Это гарантировало, что все дети в следующую субботу вернутся ради очередной порции приключений, содовой, попкорна и чудес.

Семья переживала финансовые трудности, но Джек никогда не чувствовал себя бедным.

«В Нептун-Сити был один район чуть попроще, там жили менее обеспеченные представители среднего класса, и другой получше. Этель Мэй Николсон оказалась достаточно ловкой, чтобы перетащить нас в район попрестижнее».

Ее бизнес процветал, и в 1950 году, когда Джеку исполнилось тринадцать, мать перевезла всю семью на целые две мили к югу, в Спринг-Лейк, неплохой район по другую сторону железной дороги, его иногда называли Ирландской ривьерой. Она открыла салон на Мерсер-авеню, а Джек поступил в школу Манаскван, одно из самых серьезных учебных заведений на юге Нью-Джерси.

Для всех, кроме Джека, важной вехой стало появление телевизора – первого в квартале, черно-белого, такого ящика на ножках. Джек предпочитал кинотеатр по субботам, а не размытое, мигающее, шипящее изображение на крохотном экране. Его совершенно не впечатлили «Приключения супермена» и «Одинокий рейнджер». С точки зрения мальчика, в комиксах – и в собственном воображении – герои были куда красивее, чем по телевизору. Когда соседские ребятишки набивались в гостиную, чтобы увидеть чудо – говорящую картинку, – Джек ничуть не радовался.