Сегодня многие люди чувствуют, что если человек исходя из современности постигнет мир и проникнет в загадки земного бытия, то вслед за этим непременно явится и новая духовность. Эту новую духовность ищут где угодно, но редко там, где ее действительно можно найти.
Однако, если человек ищет спасения и прочного будущего, необходимо и новое духовное воспитание. В старину люди находили поддержку и опору в религиозном мировоззрении, в упорядоченном культе, в защищенности семейной жизни, в древней духовности, которая еще властвовала в профессиональных областях. Ныне все это рушится и распадается. В давние времена механизм профессии тоже не был еще столь тираническим и мертвящим, если отвлечься от низшего слоя тружеников, безропотно влачившего жалкое существование. И только если ныне люди будут энергично и осознанно в течение всей своей жизни заниматься самовоспитанием и самоукреплением, они смогут совладать с грозящей миру опасностью.
Вся помощь и поддержка, какую предлагает эта книга, почерпнута из самого средоточия религии. Именно здесь — могучий источник всякой силы. Но пусть не отвратится от этого источника и тот, для кого истины, составляющие основу этой поддержки и помощи, сейчас еще внутренне недоступны, а потому неприменимы непосредственно. Пусть он овладеет тем, что ему по плечу. Все, что предлагается здесь в плане содержания, следует рассматривать только как пример. И можно искать содержания, отвечающего собственному духу, у Гёте или где угодно. Однако же все, что предлагается здесь в плане формы, может тем не менее оказаться полезным. Два условия — скажем изначально — так или иначе должны быть соблюдены, чтобы наши советы действительно послужили во благо, — правдивость и свобода. Для человека приемлемо лишь воздействие такой идеи, за какую можно, не кривя душою, нести ответственность. Конечно, ничто не мешает ему внутренне приблизиться к некой мысли или истине на пробу и со всяческими предосторожностями. Но в таком случае нужно помнить, что это попытка. Все, что мы впустим в себя через внушение (и самовнушение), будет действовать разрушительно. В сущности, это воровство, за которым следует расплата. Другое же требование состоит в том, чтобы человек переработал предложенное здесь исходя из собственной личности и в полной свободе. Разумеется, речь идет о советах, проистекающих из опыта. Но опыт других людей хотя и облегчает нам собственный опыт, но не способен заменить его.
Предшественник может рассказать, есть ли в этом направлении дорога и куда она ведет. Но он не избавит нас от обязанности самим следить за дорогой и в случае нужды менять ее. Чем свободнее будут применяться данные здесь рекомендации, тем больше пользы они принесут. Даже там, где возможно буквальное исполнение рекомендаций, нам должно во всякий миг сохранять ощущение чистейшей свободы. Лучшим в этой области, куда мы сейчас вступаем, я обязан моему учителю Рудольфу Штайнеру. Но я вовсе не хочу создать впечатление, будто узнал о ценности внутренней работы над собой и о значении медитации только благодаря Рудольфу Штайнеру. Стоит, пожалуй, рассказать подробнее, как я впервые пришел к медитации, ибо в этом есть кое‑что поучительное. В гимназические и студенческие годы у меня по ночам часто случались приступы неукротимого сердцебиения. Я просто не знал, что делать. Понимая, что ничего опасного для жизни тут нет, я пребывал в таком страхе, словно и вправду должен был вот–вот умереть. К врачу я не обращался, сам искал способ справиться с этим состоянием. Помогло мне тогда решение мысленно воскрешать в такие часы какой‑нибудь бестревожно–радостный день моей жизни. Только когда мне удавалось последовательно и без отступлений сосредоточиться на радостной доминанте дня, был обеспечен полный успех. «Вот ты встаешь, идешь к умывальнику, берешь в руки губку… вот идешь в другую комнату, берешь в углу стул и придвигаешь к столу, садишься… » и т. д., и т. д. Спустя каких‑нибудь полчаса власть над телом восстанавливалась, и я мог заснуть. Подобным же образом я впоследствии оказывал себе помощь в душевных состояниях, какие называют приступами меланхолии. Я последовательно, во всех деталях продумывал или как бы вновь переживал некое событие, пока не чувствовал, что почва душевной жизни опять обрела твердость и устойчивость. Эти примеры показывают, как человек сам, своею волей, используя чисто духовные возможности, способен помочь себе даже в ситуациях, в которых иной врач назначил бы лишь успокоительное или очередной отпуск. При сколь многих болезнях можно способствовать выздоровлению, если умеешь вызывать в себе спокойное, ровное, веселое расположение духа!
Этот пример, кстати, показывает, что душа далеко не всегда должна быть непременно наполнена глубокомысленным содержанием. В иных ситуациях человек на это и не способен. Невинно–занимательная и даже вполне нейтральная череда образов зачастую помогает куда лучше. Осторожно, ощупью переходишь от образа к образу, как бы держась за перила. Каждый шаг делаешь с осторожностью, будто идешь по узкой дороге и не имеешь времени оглядеться. Если это не удается и ловишь себя на том, что мысленно отвлекся, тотчас зовешь себя обратно на дорогу, не досадуя на себя и на собственную слабость. Этому учатся постепенно. Позднее, благодаря Рудольфу Штайнеру, я узнал, насколько ценно, когда человек обретает умение видеть себя со стороны, когда он ежедневно употребляет хотя бы считанные мгновения на то, чтобы сверху и со стороны рассмотреть свою жизнь за прошедший день, как он тем самым готовит себя к ретроспективному взгляду на жизнь после смерти. Согласно указаниям Рудольфа Штайнера, лучше всего стараться целиком или частично проследить свой день вспять — не затем, чтобы стать духовным акробатом, как говорят недоброжелательные критики, но затем, что таким образом можно гораздо глубже вникнуть во внутренний ход своей жизни, подобно тому как и после смерти человек окидывает взглядом свою жизнь от конца к началу и еще раз проходит по ней, испытующе и оценивающе вглядываясь в каждую деталь. В ту пору я еще ничего об этом не знал. Я только чувствовал, как благотворно влияет на жизнь и как воспитывает дух такое рассмотрение. Учишься властвовать своим духом и ощущаешь благое воздействие внутренней дисциплины, которую в себе воспитываешь.
Затем, уже в бытность мою молодым теологом, я пришел к осознанию ценности религиозной медитации, жизненной значимости тихих часов. О том, что я пережил и что потом постоянно рекомендовал множеству людей, кое‑что сказано в проповеди «Об уединении», опубликованной в книге «Бог и душа» (1906) задолго до моей первой встречи с Рудольфом Штайнером.
И все‑таки лишь благодаря ему моя деятельность в этой области приобрела большую ясность, последовательность и целенаправленность. Необходимо сказать об этом ради истины и простой благодарности. И, оглядываясь назад, я не перестаю удивляться, что Рудольф Штайнер, хоть я ни единого слова не говорил ни ему, ни кому другому, от кого бы он мог это услышать, в первой же беседе заговорил о медитации и стал давать мне советы.
Во избежание недоразумений и неясностей следует четко различать, что мог делать и советовать в этой области Рудольф Штайнер и что возможно сделать. О Рудольфе Штайнере и его упражнениях бытует так много превратных представлений, что нельзя не сказать об этом хотя бы несколько слов. По моим наблюдениям, он практиковал примерно семь видов медитации:
1. Людям, которые приходили к нему, он советовал медитировать над отдельными изречениями или рядом изречений из Библии. Так, он неоднократно указывал на начало Евангелия от Иоанна. В лекциях, которые читал на заре своей деятельности, он выразился следующим образом: у того, кто каждое утро хотя бы в течение пяти минут будет в полной серьезности удерживать в своей душе первые пять стихов Иоаннова Евангелия, за несколько лет преобразится вся душевная жизнь. Насколько мне известно, эти и подобные медитации рекомендовались людям, у которых еще были религиозные возможности. В особенности Рудольф Штайнер ориентировал в этом направлении русских. Первые мощные фразы Евангелия от Иоанна способны помочь человеку ощутить величие жизни, сверхличную глубину мира, полное дыхание жизни, целостный, величественный ее уклад. В жизни, полной хаотических подробностей, это — высокое благодеяние.
