Я сильно ослаб после суицида, мне не хватило сил, чтобы оттолкнуть Его нормально; Он лишь отступил на шаг, а я, покачнувшись, чуть не упал с табурета. Подняв голову, я смотрел на Него исподлобья через растрепавшуюся челку; Его лицо ничего не выражало, но глаза сияли, и у меня голова шла кругом.

- Все это, - зашипел я, - из-за тебя. Все это. Как ты смеешь обращаться со мной, как с рабом, когда ты устроил все это? Ты превратил мою жизнь в кошмар. Ты чудовище.

- Я не клал тебя в ванну, Томми, - ответил Он ледяным тоном, - и не вскрывал твои вены. Твоя слабость была и остается только твоей слабостью, не перекладывай вину за свою трусость на меня.

- Трусость? - я прищурился.

Он сделал шаг ко мне. Я не знаю, что Он собирался сделать, но едва Он приблизился, как я поднял руку и ударил Его по лицу так сильно, что ладонь вспыхнула и загорелась.

- Ты называешь трусостью мое желание сбежать от тебя? - выплюнул я. - Пусть будет так, если тебе хочется. Но ты осточертел мне. Кто просил тебя меня спасать? Как ты вообще меня нашел?

В перевязанной руке запульсировала боль; сжав зубы, я смотрел на Него, будто дикое животное, следя за тем, как Он выпрямился и резко схватил меня за шею, толкая назад, к стене. Глухое эхо боли от удара о стену отозвалось легкой вибрацией во всем теле; я зажмурился, пытаясь сделать вдох, а когда открыл глаза - Он смотрел на меня, и в Его глазах пылали огни.

- Как я нашел тебя? - шепотом спросил Он. - И ты даже не подумал о том, что я почувствую твою смерть? Тот, кто подал тебе идею развода, явно не предупредил об этом, как не сказал и о том, что в случае смерти-самоубийства твоей демонической сущности, ты становишься желанной добычей для других демонов.

- Ты лжешь, - уверенно сказал я, едва дыша от силы, с которой Он держал меня за шею. - Ты лжешь мне.

Он хмыкнул.

- Я бы не стал лгать тебе о том, что, решаясь на суицид, ты превращаешься в живую мишень, а каждый второй демон будет рад всадить в тебя когти и выцарапать твою душу. Это бегство преследуется и запрещено законом, странно, что тебе об этом никто не сказал. Нарушая его, ты превращаешь свою жизнь в ад.

- А так мою жизнь в ад превратишь ты, - я оттолкнул Его руку от себя, и Он выпрямился.

- Трус, - презрительно прищурился Он.

- Садист, - сквозь зубы бросил я.

С минуту мы пристально смотрели друг на друга, а потом Он поднял руку и с размаху ударил меня по щеке тыльной стороной ладони. Удар отозвался эхом в моем слабом теле, перед глазами все потемнело, но это не помешало мне мгновенно обратиться в демона. Почувствовав на языке легкий привкус металла и острые клыки, я кинулся на Него, пытаясь опрокинуть Его на пол и вцепиться в шею, но Он внезапно испарился у меня перед носом и возник в другом конце комнаты.

С секунду я остолбенело стоял на месте, а потом оскалился и сжал руки в кулаки.

- Боишься честной схватки? - крикнул я Ему. - И кто из нас трус?

- Ты не только трус, но еще и глупец, если думаешь, что сможешь меня победить.

В Его голосе прозвучало презрение и злость, но помимо них еще странные, глухие нотки чего-то нового, неизвестного мне: грудное рычание, похожее на вибрацию и вызвавшее во мне вдруг такой сильный трепет, что задрожали и подогнулись колени. Дрожь поднялась по позвоночнику, захватывая все мое тело, клеточка за клеточкой, и замерла в голове, и мне показалось, что этим благоговейным трепетом переполнены даже мои неустойчивые, хрупкие мысли.

- Повтори, - прошептал я, не сводя с Него дикий взгляд широко раскрытых глаз.

Он выпрямился и откинул волосы со лба; Его глаза горели, и я задыхался.

- Глупец, - усмехнулся Он; Его голос звучал глухо. - Какой же ты глупец…

Я сделал шаг к Нему. Второй. Третий. Я приближался медленно, словно взвешивая каждый свой шаг и ожидая сомнений, а потом замер… и секундой спустя кинулся на Него, запрыгнул и обхватил Его ногами за талию, и Он, поддерживая меня под бедра, поднял голову, раскрывая губы для поцелуя.

Обвив Его шею руками, я повернул голову, проводя языком по Его зубам и чуть прикусывая нижнюю губу, и Он издал едва слышный, глухой стон. Я ощущал себя изголодавшимся, диким, действующим по инстинктам, словно животное, и я даже не осознавал своих действий, жадно кусая Его губы и тут же зализывая следы укусов языком. Я так стремительно сходил с ума, что время расколотилось, остановилось, растаяло, оставив меня на вечном уединении с моим безумством, а потом Он развернулся вместе со мной, сделал несколько шагов вслепую и наклонился, укладывая меня на кровать и склоняясь надо мной.

Комната плыла перед моими глазами; тяга усилилась так сильно, словно меня привязали невидимым железным тросом к Нему, и каждая секунда промедления, каждый лишний сантиметр между нами разрывает мою кожу.

А потом я опустил руки, нащупывая застежку от одеяния на Его воротнике, и Он вдруг перехватил мое запястье. Я подумал, что Он собирается меня остановить и сказать что-то вроде «между нами ничего не будет», и уже хотел возмутиться, но Он отстранился на пару сантиметров и горячо выдохнул в мои губы.

- Я сам.

Лежа на спине и касаясь своих губ пальцами, я наблюдал за тем, как Он раздевается. Пламя свечей чуть дрожало и от этого свет был неровным, неустойчивым, заставляя тени танцевать на гладких стенах.

Голова шла кругом.

Он расстегнул застежку на воротнике, сдвинул край одеяния в сторону и начал расстегивать пуговицы, прячущиеся в складках, пока я неотрывно следил за Ним, за тем, как Он обнажается. В отличие от Виктора и других демонов, Он ничего не носил под одеянием, и когда Он снял его, я увидел Его тело.

Я не сдержал восхищенный выдох. Приподнявшись на локтях, я медленно скользил жадным взглядом по Его груди и животу, по бледной коже и едва заметным родинкам, пока Он стоял передо мной, обнаженный и прекрасный, будто модель для скульптора эпохи Возрождения.

Не дав мне рассмотреть Его, Он наклонился, нависая надо мной, и поцеловал меня в губы, и я тут же обхватил Его одной рукой за шею, скользя пальцами второй по Его телу.

Он был теплым. Физически теплым. Я ощущал и тепло, которое питало меня через Его прикосновения, «брачное» тепло, и тепло Его тела, Его кожи, и это казалось мне удивительным, словно Он должен был быть на ощупь такой же холодный, как и Его голос, и маска, которую Он носит.

- Я хочу твое крыло, - прошептал я, чуть отстраняясь.

Его глаза казались мне черными в интимной полутьме покоев, но в этот раз без ненависти; казалось, что они были подернуты матовой пеленой желания, разбавившей огненные всполохи в ночной глубине, и это завораживало и пугало одновременно.

Краткая, чуть заметная улыбка тронула Его губы - и Он раскрыл крыло. С тихим шорохом перьев оно раскрылось надо мной, и я не знаю, что отразилось на моем лице, но Он вдруг склонил голову, прижимаясь лбом к моему плечу, и едва ощутимо вздрогнул.

- Будет немного больно, - едва слышно предупредил Он.

- Наплевать, - выдохнул я, восхищенно наблюдая за тем, как Его крыло опустилось, накрывая меня, словно куполом.

Чуть приподнявшись, Он провел ладонями по моему телу, опускаясь по груди и животу к бедрам; кончики пальцев коснулись моих выступающих тазовых косточек, а когти чуть оцарапали мою кожу, а потом Он стянул с меня белье и мягко развел мои ноги, придерживая их руками.

Я даже, кажется, не осознавал, что происходит. Я был полностью захвачен своими ощущениями: возрастающей в геометрической прогрессии тягой к Нему, теплом Его пальцев, сладким предвкушением в низу живота - это чувство словно бы рассылало маленькие сигналы в мое тело, электрические импульсы, отзывающиеся во мне сладкой дрожью подчинения. Все это разрывало меня на части, ежесекундно переключая мое внимание, и я был так увлечен этим, что внезапные ощущения от Его пальца внутри меня вызвали целую бурю эмоций и неосознанную реакцию напряжения.

Мне потребовалось время, чтобы расслабиться, но тело, казалось, перестало мне подчиняться, и Он вдруг, пытаясь меня отвлечь, резко подался ко мне, целуя меня в губы. Внимание переключилось, я отвлекся на знакомое тепло и не сразу почувствовал, что Он вводит второй палец.