- Так в чем проблема? - выдохнул я. - Судьи нас больше не побеспокоят.

- В ближайшее время, - мрачно добавил он.

Я протянул руку и повернул его голову к себе за подбородок, заставляя взглянуть на меня. Он прищурился от яркого света, но взгляд не отвел.

- Не побеспокоят, - повторил я, глядя в его глаза. - Есть ты. Есть я. И этого достаточно.

- Как скажешь, любовь моя, - отозвался он.

Я всматривался в его глаза еще минуту, прежде чем с неохотой разжал пальцы и взял чашку двумя руками. Адам снова обратился в человека.

- Но у нас и без них будет о чем позаботиться, - добавил он. - Теперь, когда мы поженились, грядут перемены.

- Вроде той, что я должен стать черствым чудовищем?

Он не ответил, но меж его бровей залегла маленькая складочка.

- Я пока не чувствую никаких перемен, - отшутился я, пристально отслеживая перемены его настроения. - Ни окаменевшего сердца, ни мощной силы, ничего. Церемония как церемония.

- Если жажда контроля надо мной когда-нибудь пересилит твою любовь, мы оба пострадаем, - ответил он, тщательно подбирая слова и посмотрел на меня. - Потому что я не смогу тебе сопротивляться. Я не смогу устоять против тебя. Я отмолил тебя у небес, Томми, и теперь единственное, чего я боюсь - это их гнева.

- Почему они должны гневаться? - с любопытством спросил я.

- Потому что я тебя люблю, - просто ответил он и улыбнулся, но его губы чуть дрожали и улыбка вышла слабой, волнующейся.

Мое сердце остановилось.

- Когда ты сказал это в последний раз, - произнес я, - минутой позже я вонзил меч тебе в живот. Мне стоит бить тревогу?

Он тихо рассмеялся.

- Я люблю тебя, Томми, - повторил он. - Глубже, чем об этом говорят люди. Сильнее. Опаснее. Я вкладываю в это слово несколько иной смысл, потому что я не знаю слов, которые бы могли описать то, что я к тебе чувствую. У меня нет ни души, ни сердца, потому что я отдал их за тебя, когда поклялся на Клятве Света защитить тебя любой ценой, и тем я для тебя опаснее. Потому что моя любовь - это проклятие намного страшнее, чем заключение под землей. А небеса, знаешь ли, не в восторге, когда их ангелов проклинают.

- Я не знаю, что обычно отвечают тому, кто говорил «я уничтожу тебя, потому что я в тебя не влюблен», а сейчас говорит прямо противоположное. У тебя странные понятия о флирте…

Он усмехнулся. Я придвинулся к нему вплотную, прижимаясь к его телу, и зябко поежился. Несмотря на плед, мне все еще было немного холодно.

- …но, - договорил я, вмиг становясь серьезным, и моя любимая улыбка застыла на прекрасном, бледном лице, - я люблю тебя. И мне наплевать, какой смысл вкладывать в это слово, потому что сути оно не изменит. И если ты хочешь уничтожить меня своей любовью, я буду вынужден тебе противостоять. И не вздумай мне поддаваться.

Я повернул голову и уткнулся носом в его шею, и он обхватил меня за плечи.

- Я буду защищаться, - тихо сказал я, больше ощущая, чем видя, как он сдерживает улыбку, - потому что у меня нет выбора вот уже почти тысячу лет. А если бы был… ты ведь не думаешь на самом деле, что я бы устоял перед тобой?

- Сочту за комплимент.

- Это он и был.

Тихо усмехнувшись, он потер меня по плечу, отогревая.

- Тысячу лет, - пробормотал он и покачал головой. - Если бы я мог, я бы выжег твой запах из воздуха, чтобы никогда больше его не ощущать. Тысячу лет, куда бы я ни пошел, он преследовал меня на каждом шагу…

- Так чем же я все-таки пахну?

- Ты и сам прекрасно знаешь.

- Хочу услышать еще раз.

- Я говорил тебе это в каждой жизни: ты пахнешь для меня целым миром. Я был влюблен в твой мир и я был влюблен в тебя. И для меня ты - это мир.

Он протянул свободную руку и взял у меня чашку, а потом поднес к губам. Подняв голову, я смотрел, как он сделал глоток кофе, облизнул губы и повернулся ко мне.

- Ну слава богу, - брякнул я, и Адам поморщился. - Впервые вижу тебя с человеческой едой. А то я уж начал бояться.

Он рассмеялся.

- Если ты хотел нормальное свидание и ужин, так бы и сказал, - поддел он.

- Нормальное? - прищурился я. - У нас никакого не было!

- За два века без тебя я немного подзабыл о правилах ухаживания за человеком.

- Кстати о правилах… сделай для меня кое-что еще.

Адам вопросительно посмотрел на меня и немного напрягся.

- Я хочу сыграть обычную свадьбу, - произнес я, ощущая, как замирает мое сердце, пока я всматриваюсь в его лицо, ожидая отказа. - Человеческую. Обручиться в церкви. С моими родителями, со священником, с клятвами.

- Ты же понимаешь, что этот ритуал ровным счетом ничего не меняет? - спросил он.

- Наплевать. Я хочу это для себя. Я хочу с тобой медовый месяц. Я хочу привязать тебя к себе любым способом. Просто появись в церкви в указанное время и никого не убей.

Я помолчал, а потом добавил, пытаясь сделать свой голос максимально шутливым.

- Ты ведь можешь заходить в церковь?

- Я никогда не проверял, - безмятежно ответил он.

- Отлично, тогда проверим.

Он все еще выглядел озабоченным моей идеей, сжимая мою чашку в руках, и я невольно рассмеялся.

- Брось, это не так страшно, как церемония обручения в Аду. Будем только мы, наши друзья и мои родители. Обещаю не бросать тебя у алтаря.

- Куда ты денешься, - хмыкнул он.

Я легонько ткнул его кулаком в бок.

- А ведь я на самом деле люблю тебя, - вдруг сказал он, поворачиваясь ко мне.

- Ты говоришь это второй раз меньше чем за полчаса. Мне начать беспокоиться?

Он усмехнулся, покачал головой и допил кофе, поставив чашку на ступеньку, и я вдруг, глядя на него, подумал, что это все чертовски странно. Еще неделю назад я был подвешен над пропастью и не знал, какой день станет для меня последним, а сейчас мы вместе встречали рассвет и обсуждали планы на будущее. Я очерчивал взглядом его профиль, пока он смотрел на солнце на горизонте, и думал, что я хотел бы сорваться с ним в дорогу прямо сейчас, сбежать на другой край света. Я был готов путешествовать с ним по миру, снимать машины напрокат и никогда не вспоминать о том, кто мы такие, и на одно бесконечное мгновение мне казалось, что это возможно - убежать от всего и попытаться сохранить наши странные, шаткие, нестабильные отношения, построенные на боли, отчаянии и ожидании перемен.

Я не знал, что насчет небес, которым не нравится, когда их ангелов проклинают, но они прокляли своего самого совершенного ангела и сбросили его на землю, и мне нравилось думать, что с его замедленным падением Рай лишился всего прекрасного, что в нем могло быть. Мне нравилось думать, что со всей его тьмой, черной душой, жестокостью и холодностью он сохранил этот огонь - тот самый, который я видел в его глазах; тот самый, который сжигал его изнутри; тот самый, который я хотел приручить. Мне нравилось думать, я - человек, ради которого он без раздумий и сожалений отказался от всего и прошел через все круги Ада в поисках меня.

И мне нравилось думать, что я и есть его второе крыло.

Там, где Тьма, всегда есть немного света, и я точно знал, что на его черной душе остался незапятнанный кровью и не покрытый синяками отпечаток, еще с того времени, когда тысячу лет назад, у реки, я протянул ему руку и сбросил его с небес.

Я любил этот отпечаток. Я любил эту избитую, черную, кровоточащую душу. Я любил Его - Дьявола с ангельской кровью в жилах, его темный свет и его каменное сердце, и мне нравилось думать, что я был рожден для того, чтобы оно билось.

И тогда, тысячу лет назад, я был рожден, чтобы встретить его.

Потому что он всегда меня находил.

А я всегда к нему возвращался.