Как оказалось, царевич был превосходным моряком. Он явно не раз и не два покидал свою страну на корабле и обладал неплохим опытом управления судном. Более того, и воином он был отличным – Питер, сам опытный боец, замечал это по выправке, по осанке и манере движения, о которой тренированный человек уже не задумывается, которую не замечает, когда как это очевидно другим. Тем, кто знает, как смотреть. Рабадаш был горяч, как и все южане, вспыльчив и горд, однако держал свой нрав в узде. Этим он неожиданно напомнил Эдмунда – брат тоже в ключевые моменты усмирял свой характер. Да, двум таким ярким личностям трудно было ужиться и, тем более, договориться…

Воспоминания о младших брате и сестре причиняли немалую боль. Питер никак ее не демонстрировал, просто иногда уходил на нос Мистраля и подолгу стоял там, смотря на чистый горизонт и думая о том, что обидел, что-то недосказал, не поблагодарил, не сделал… И что теперь, возможно, этого уже не исправишь никогда, ведь прошло уже несколько дней с момента исчезновения Рассвета. Государь в одиночестве кусал губы, запрещая себе думать об этом. В один из хмурых, серых дней, когда небо затянули тучи, а ветер из теплого стал резким и холодным, он задумался настолько глубоко, что не заметил, как промелькнула в небесах белоснежная чайка – словно росчерк чистоты и света в готовящейся грозе. Питер так и стоял там, на носу, глядя на темные пенистые волны, пока не подошел один из матросов и не посоветовал покинуть верхнюю палубу, ибо назревал сильный шторм.

На следующее утро, когда вода улеглась, море успокоилось, а небеса посветлели, государю доложили, что до Семи островов осталось плыть буквально несколько часов. Еще чуть-чуть, и берег Мьюла покажется на горизонте. Эту весть Питер принял спокойно. Он нервничал уже столько, что просто перегорел. Верховный король знал, что будет делать, и сделает это, а остальное неважно. Метаморфоза, что обратила дикое, бушевавшее этой ночью море в тихое ровное создание, напоминало преображение государя Нарнии. Внутри он также безумствовал, рвал и метал. Теперь же выдохся и смотрел безучастно на барашки волн.

Над головой раздался звонкий клекот. Питер поднял глаза небо и увидел почтового ястреба, уцепившегося когтями за толстый канат Мистраля. К его пятнистой груди был привязан свиток, украшенный алой нарнийской лентой. Сердце Верховного короля замерло на мгновение, а затем забилось лихорадочно, словно желало вырваться на свободу. Питер не помнил случая, чтобы у него так сильно тряслись руки. С огромным трудом он развязал ленту и развернул свиток. Когда он прочел первые строки, то не сдержал судорожного вздоха. Это был почерк Эдмунда!

Облегчения, которое испытал государь, было не передать словами. Брат был жив. А Люси?! Питер душой чувствовал, нет, знал, что за сестру можно не волноваться. Младший король в жизни бы не допустил, чтобы она пострадала, однако следовало удостовериться в этом. И когда юноша дошел до заветных слов, то оковы самоконтроля треснули, и он в голос застонал. Живы. Оба живы, черт возьми!

На глаза навернулись слезы счастья. Никогда Верховный король не был так счастлив, так безумно чему-то рад. Казалось, за спиной у него выросли огромные крылья. Живы. Чтобы никто не увидел его в таком состоянии, государь ушел на нос Мистраля, где в одиночестве жадно принялся перечитывать послание Эдмунда. Брат сообщал, что Люси, Онур, Меар, он сам и еще несколько моряков живы и находятся в данный момент в Красной Гавани, где их приняли очень тепло и радушно. В ближайшем времени они переправятся на Одинокие острова. Это было, пожалуй, самыми прекрасными словами, что Питер когда-либо слышал. Он вчитывался в них снова и снова, все больше убеждаясь в том, что его вера была не напрасной, что родные целы и находятся в безопасности, а не на морском дне. Только полностью убедившись в этом, Верховный король ознакомился с подробнейшим отчетом, который приложил младший король к письму.

- Ваше Величество? – Питер вздрогнул всем телом. Когда Рабадаш хотел, он мог двигаться не громче бархатного кота, то есть совершенно бесшумно и незаметно. Царевич скосил глаза на свиток в руках короля и спросил: - Есть какие-то вести?

- Да… – кивнул Питер и улыбнулся. – Эдмунд и Люси живы.

- Поздравляю, - ответил Рабадаш и спустя некоторую паузу добавил: - О нашем корабле ничего не известно?

- Он… Он сгинул у берегов Мьюла. Никто не выжил, - сказал государь Нарнии честно. Да, правда была жестока, но приукрашивать ее или же скрывать было бы подло. Питер помолчал, с сочувствием глядя на сжавшего кулаки царевича, и тихо произнес: - Соболезную.

- Что ж… – Рабадаш тяжело вздохнул и выпрямился. Новость о гибели многих его соотечественников сильно ударила по нему, но царевич достойно выдержал эту атаку. Питер постарался скрыть улыбку, ибо радоваться, когда кто-то скорбит по погибшим, будет неправильно и жестоко. Вряд ли южанин заметил и оценил его тактичность. Чтобы уйти от больной темы, Верховный король поделился тем, что сообщил Эдмунд. Рабадаш внимательно слушал о злоключениях Рассвета, о гигантском морском змее, пожирающем корабли, и о его спутницах – диких русалках, что убивают членов команды. Немного помолчав, он вдруг усмехнулся.

- Выходит, наши легенды правдивы, и помощник Таш действительно нашел лазейку в наложенном на него заклятье.

- Или это моряки древности превратили увиденное в захватывающую историю, - у Питера язык не повернулся назвать ее красивой. По его мнению, в кровавой религии не было ничего красивого и волшебного. Она вызывала больше отвращения, чем восхищения.

- Вы намекаете, что наши поверья - ложь? – воскликнул Рабадаш звонко. Свою культуру и веру он собирался отстаивать до самого конца. Памятуя о горячем нраве южан, об их привычке хвататься за кинжалы к месту и не к месту, Питер решил избежать конфликта загодя.

- Я ни на что не намекаю. Я лишь хочу спросить, что же теперь мы будем делать, - миролюбиво заметил он. Царевич гневно надул ноздри, но сдержался и не стал разжигать опасную ссору с государем Нарнии, который задумчиво похлопал свитком по ладони и отдал капитану приказ остановиться. Мистраль прекратил движение и застыл на месте, чуть покачиваясь на волнах. Другие корабли последовали его примеру.

Судя по тому, что рассказал Эдмунд, враг действительно серьезный. Он силен и опасен, а также коварен и умен, ведь избрал такую хитрую тактику в добыче еды. Питер не очень-то верил в легенды о Таш. Как истинный нарниец, он верил только в Аслана, а получеловека-полуптицу, служащую идолом для жителей пустынь, считал больше оправданием их жестоким обычаям, нежели реально существовавшим божеством. Вряд ли морской змей является ее помощником, ввергнутым в немилость из-за жадности. Хотя… Чем черт не шутит? Всякое бывает в жизни, даже то, что кажется поначалу невозможным чудом. Возможно, где-то Аслан и ведет беседы с существом, обладающим головой хищной птицы, телом человека и четырьмя руками, украшенными кривыми когтями. И Великий Лев – единственный, кто не боится посмотреть Таш в лицо, ибо смертным это несет верную погибель.

В любом случае следовало как можно тщательней подготовиться к бою с морским ящером. Теперь, когда судьба Эдмунда и Люси наконец прояснилась, в спешке не было нужды. Питер принял решение относительно своего флота вернуться в Кэр-Параваль, что он порекомендовал сделать и тархистанским кораблям. Для участия в совете на борт Мистраля взошел и лорд Доган, до сих пор управлявший южными судами в отсутствие царевича. Любезный и скользкий мужчина оказался опытным моряком и одобрил такой план. Рабадашу он пришелся не по вкусу – молодой воин рвался в бой, но без помощи Нарнии ему вряд ли удалось бы выиграть эту битву. Все-таки флотилия преимущественно состояла из нарнийских кораблей – Питер, несмотря на сотрудничество с Тархистаном, не собирался пускать в свои воды много вооруженных сил южан. Видит Аслан, они сразят морского змея. Кто тогда помешает Рабадашу напасть, располагая мощью, уже расположившейся в Восточном море? Питер думал наперед и заранее пресек такое коварное намерение, не зная, имело ли оно место быть.